  |
 |
Прочитано: 43% |
| Sponsor's links: |
Sponsor's links: |
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
|
Прочитано: 43% |
Вчера Бабаджи в компании Свами Капура, знаменитого киноактера, приезжали навестить меня. Когда я вижу Бабаджи, меня переполняют эмоции. Как Он привлекателен! То, как Он ходит, как говорит, каждый Его жест являют собой красоту, совершенство и гармонию. Когда Он уходил отсюда, деревенские жители подарили Ему большой пучок павлиньих перьев. Удаляясь, Он был похож на молодого Господа Кришну, описываемого в легендах соблазнительным, загадочным и неуловимым. Внезапно я почувствовала себя бесконечно оторванной от Него, пришла жгучая боль расставания с существом, которого я не могу надеяться узнать и понять, с которым не могу даже нормально поговорить, вразумительно пообщаться. Вместе с тем переживаю страшную любовную тоску, муки любви, всепоглощающие и причиняющие страдания.
Недавно, находясь в Мадхуване, я видела сон, в котором Бабаджи сказал мне, что бы я немедленно уезжала, поскольку меня разыскивает полиция из-за того, что я путешествую без визы. Я собрала вещи и уехала. Позднее я узнала, что на следующий день после моего отъезда действительно приезжали полицейские и искали меня.
Я направилась прямо к Бабаджи в Хайракхан, но Он вновь отправил меня, сказав, что мне надо продолжить медитационную практику в Дина Пани. Я должна остаться одна. Я не имею ни малейшего представления о том, как долго пробуду здесь. Бабаджи сказал, что до тех пор, пока Он не напишет, мне не нужно никуда уезжать оттуда, даже в Хайракхан. Он считает, что мне необходимо медитировать по 14 часов в день и строго выполнять все предписания, которые Он давал мне ранее: никому не писать, ни с кем не встречаться и не разговаривать. Нельзя даже читать. Это своего рода духовный ритрит.
Все это Он сказал мне, призвав в свою комнату вечером после аарати накануне моего отъезда. Он лежал на кровати, Его лицо было совсем близко от моего. Он был красив как античный бог, полон любви и сострадания, излучая Божественность каждой клеточкой своего тела. Он спросил, чт бы я предпочла: поехать ненадолго в Италию или остаться одной в джунглях на неопределенное время. Я ответила, что готова сделать все, чтобы остаться в Индии с Ним. Тогда Он сказал, что сначала я должна отправиться пешком в Алмору, как паломница. Он нарисовал маршрут, по которому мне надлежит следовать.
Прошагав три дня с багажом на плечах, я прибыла в Алмору. Это было грандиозным испытанием на силу и решимость
К концу первого дня спустя много часов ходьбы я до- И бралась до маленького городка Бхимтал. Мне повезло, поскольку удалось остановиться на ночь в правительственном Гест-хаусе. На второй день путь казался бесконечным. Я понятия не имела, где остановлюсь и вообще доберусь ли когда-нибудь до Алморы. Сгустились сумерки, пришла ночь, а признаков населенного пункта не было и в помине. Вдруг неожиданно я увидела огни и несколько домов. Меня приютила в своей хижине крестьянская семья, с большой любовью предоставив еду и кров. Я узнала, что все ее члены на протяжении нескольких поколений были преданными старого Хайракхан Бабы. На третий день я дошла до Муктешвара, настолько высоко расположенного в горах, что оттуда были видны величественно сверкающие снежные пики Гималаев.
Затем уставшая и измученная, я медленно поплелась по направлению к Алморе. К тому времени, когда я дбрела до города, мои ноги страшно распухли и болели, но я была полна решимости и энтузиазма. Именно такой Бабаджи и хотел меня видеть. Я все преодолела!
Я здесь уже около двух месяцев, нет настроения писать, да и вообще редко беру в руки ручку. Прерываясь лишь на обед, я по многу часов сижу каждый день, пытаясь повторять мантру и контролировать ум, но это очень сложно.
Я просыпаюсь в пять утра и развожу в комнате небольшой огонь. Набираю в ведро воду из маленького ручейка, протекающего у входа в мою хижину, и принимаю душ. Потом сажусь медитировать. Теперь я могу сидеть в тишине без движения по три-четыре часа. Затем я делаю перерыв, выпиваю стакан молока, стираю одежду, убираю в хижине или собираю дрова в лесу. На обед готовлю на огне чапати, рис и чечевицу. Это все, что я ем, питаясь раз в день. Я полна решимости избавиться от привязанности к пище, поэтому стараюсь прожить на минимуме, необходимом для выживания. После обеда я немного отдыхаю, затем занимаюсь хинди по учебнику грамматики, который захватила с собой. Затем вновь медитирую до захода солнца. Иногда хожу в местный магазинчик запастись провизией или на прогулку в лес. Вечерами, когда начинает темнеть, я вновь развожу огонь и сижу, созерцая пламя и, конечно, саму себя. Таков мой распорядок дня, моя сад-хана, духовная практика и дисциплина. Но все это дается мне с большим трудом.
Тяжелее всего справиться с одиночеством, не иметь возможности поговорить с кем-нибудь, ведь в прошлой жизни я привыкла всегда находиться в компании многочисленных друзей. Меня не отпускает и желание съесть что-нибудь вкусное. Иногда мне не хочется вставать рано утром или я чувствую холод из-за того, что Бабаджи запретил мне носить шерстяные вещи. Я могу лишь натереть тело золой, чтобы стало теплее. Но, помимо этого, хуже всего удается контролировать свой ум. Я заставляю себя повторять мантру, но мои бестолковые мысли сильнее мантры: фантазии о будущем, воспоминания о моих друзях, жизни на Западе, ностальгия по Бабаджи. Я сильно по Нему скучаю, мне не хватает Его присутствия, Его любви.
Иногда я становлюсь ужасно беспокойной и думаю, что схожу с ума. Иногда чувствую внутри особую тишину, спокойствие и радость. На закате я сажусь на пороге своей хижины, откуда открывается вид на красивую зеленую долину, и смотрю на ухоженные террасы, огромные листья банановых пальм, обезьян, на симпатичных горных женщин, пение которых доносится с полей. Я бы хотела, как они, быть простой, не отягощенной сложными мыслями. Природа совершенна. Она - тайна создания, чудо, демонстрирующее энергию жизни.
Порой неожиданно возникает ощущение глубокого покоя, будто я нахожусь в руках Господа. Я знаю, что я - душа и принадлежу только Ему. Мне нужно просто смириться, верить, отказаться от всего, от себя и моих мелких желаний. Не желать ничего.
Часто созерцание перерастает в медитацию: я смотрю на горы и вдаль перед собой и становлюсь настолько неподвижной, что ящерицы начинают бегать по моему телу. Я наблюдаю за своим дыханием, этим простым движением жизни, созерцаю свой ум, и сердце поет, поет Ему, гуру, моему Господу, Бабаджи. Одиночество делает меня более восприимчивой к Его присутствию.
Вчера к ручью возле моей хижины пришел на водопой леопард. Мы смотрели друг другу в глаза, и мне совсем не было страшно. Я не боюсь смерти, это лишь еще один шаг на Пути. Когда гуляю босиком в лесу, я чувствую, что мое тело, трава и сосновые деревья - одно неразрывное целое. Я видела змей и не боялась их. Они прекрасны, ведь они - часть единого мироздания,
Последние несколько дней Я упорно подолгу медитирую. Я хочу пережить нечто, что поможет мне пробиться сквозь темную пелену, которая присутствует внутри меня, когда я закрываю глаза. Я хочу узнать великий секрет ума. Редко, но бывает, что пелена исчезает и я вижу яркий свет, переходящий в круги совершенных цветов. Слышу, как внутри меня звучит утонченная, Божественная мелодия; слышу отчетливый голос, разговаривающий со мной, сливающийся с моим сознанием и осознаванием, я и Он, Баба, - едины навеки. Когда мне удается сделаться пустой, я получаю Его энергию, воспринимаю Его волю.
Всегда оставаться в этом состоянии очень трудно и утомительно, а самым большим препятствием является моя лень и тенденция пребывать в невежестве и темноте, как будто в состоянии глубокого сна. Это какая-то непонятная врожденная вялость, нейтрализующая любую попытку преодолеть инертность, любое движение к свету. Теперь я понимаю, почему Бабаджи постоянно побуждает нас проснуться, хочет, чтобы мы выполняли большой объем физической работы. Это преодолевает нашу инертность, сопротивление и страх. Достичь света стоит больших усилий, для этого нужно пройти сквозь огонь трансформации. Только когда мы будем объяты пламенем изменений, оно даст нам силу, энергию и свет. Эта духовная практика в Индии называется тапасья. Говорят, когда человек сгорает в этом пламени преданности, поглощается им, из пепла рождается новое, светлое, существо. Это похоже на миф о Фениксе.
Я снова с Бабаджи в Хайракхане после практически годичного одиночества. Время ритрита, затворничества, прошло. Это был тяжкий, но очень важный период.
В Хайракхане проводится большой фестиваль, и Бабаджи снова и снова просит меня танцевать перед людьми, говоря им, что я Мирабай - известная преданная Господа Кришны.
Я чувствую свет. Я растворилась в Нем, только Он существует для меня теперь, только Его опьяняющее присутствие. Бабаджи внимателен, мягок и заботлив по отношению ко мне. Он больше не заставляет меня выполнять тяжелую работу. Теперь большая группа индийских преданных выполняет все необходимое, включая нескольких женщин, которые взяли на себя заботы по кухне. Я наблюдаю за ними. Они грациозны, по-матерински заботливы, гармоничны и полны любви. Роль хозяйки и матери воспринимается ими с радостью, в отличие от западных женщин, у которых эта роль вызывает протест. Работу по дому, заботу о семье, детях и муже индийская женщина принимает без претензий. Служить мужу - ее священная обязанность. Жена посвящает ему себя, относясь к нему как к гуру. В былые времена в случае смерти супруга женщины даже сжигали себя на погребальных кострах своих мужей.
Я пережидаю длительный период муссона в Алморе. Непродолжительное время медитирую в своей хижине, потом перемещаюсь в дом Тары Деви, здесь я общаюсь со многими людьми. Я больше не затворница. Читаю книги, встречаюсь с людьми, изучаю индийскую культуру, медленно принимая и погружаясь в стиль жизни, столь отличный от того, что диктует западная цивилизация.
Жизнь здесь очень размеренна, спокойна, она привязана к ежедневной деятельности и являет собой ритуал. Но она всегда одинакова, как будто люди, проживая жизни, ждут чего-то. Но чего? Они наблюдают, как складывается их судьба, предопределенная в момент рождения. Им предначертана принадлежность к определенной касте, затем их ждет женитьба, а выбор всегда осуществляется родителями. Для них причина их существования не имеет отношения к материальной жизни, к жизни на земле и вообще лежит за пределами жизни и смерти. Они полагают, что мы - временные странники в этом мире, пришедшие очистить свою карму. Это то место, в котором нужно побывать, чтобы достичь очищения.
Постепенно я привыкаю к жизни индийской женщины, очень не похожей на мою жизнь в Италии, где я всегда была ужасно занята - этакая молодая активистка, не истово вовлеченная в политику и все виды социальной активности, ищущая романтику и человеческую любовь. Теперь все совсем по-другому. Я ощущаю себя монахиней, отрекшейся от мира и, в частности, от идеи иметь мужа или партнера. Теперь это - последнее, что может прийти мне в голову. Бабаджи стал моей божественной, духовной Любовью.
Я живу под деревом бодхи на берегу Ганги в городе Бенаресе. Он считается самым древним и священным в Индии. Только что Я познакомилась с двумя молодыми итальянцами. Бабаджи снова путешествует, и пока Он в отъезде, я решила предпринять это паломничество.
Я больна: у меня ужасная диарея и сильная слабость. Мне кажется, что могу умереть в любой момент. Каждые несколько минут мне приходится бегать в туалет. Я очень медленно шагаю вдоль маленьких улочек, ведущих к гхату - ступеням, спускающимся к кромке берега, где кремируют тела умерших. Здесь смерть принимают. Она на всеобщем обозрении, в то время как на Западе мы стараемся спрятать, отвергнуть ее. В Индии смерть рассматривается как часть естественного цикла и люди верят в реинкарнацию. This file was created for VaLib.ru library
По вечерам многие садху приходят к гхату - медитировать возле тлеющих костров усопших, созерцать непостоянство и бренность тела. Некоторые обмазывают свои тела пеплом погребальных костров. Со всех уголков Индии паломники стекаются в Бенарес. Многие ждут здесь свою смерть: по преданию, умершие здесь получают освобождение. Они ожидают своего часа у реки. Узенькие улочки, ведущие к гхату, усеяны больными людьми.
Когда тело выносят к Ганге, люди поют: лРеально только имя Рамы». Запах горящих трупов смешивается с ароматами горящего дерева, благовоний, трав, коровьего помета и жареной пищи. Люди купаются в реке, не обращая ни малейшего внимания на то, что плавает в воде: обуглившиеся головешки, остатки погребальных костров, мертвые животные, мусор, храмовые подношения. Несмотря на это, я растрогана картиной, которую созерцаю каждое утро: мужчины и женщины стоят, взявшись за руки, предлагают в качестве приношения воды реки и сопровождают все молитвой Божественному и Солнцу. От этой сцены у меня кружится голова. Она напоминает мне чистилище Данте.
Меня тошнит, мучают колики и боль в желудке. Кажется, что я тоже скоро умру в Бенаресе, но меня больше ничего уже не волнует. Может быть, тогда я действительно испытаю единение с Бабаджи?
Я устала быть в разлуке с Ним. Эта ситуация причиняет мне сильную боль. Он делает все, чтобы я научилась медитировать. В данный момент это для меня слишком сложно, хотя и является единственным, что меня интересует и имеет смысл. Я понимаю, что, следуя по этому пути, я могу достичь Господа. Но путь слишком тернист и одинок. Знаю, что нужно быть готовой пожертвовать всем ради Истины, но найду ли я когда-нибудь силы сделать это?
Бабаджи берет меня с собой в длительное путешествие в Ассам - город, расположенный на границе с Китаем. Я сказала, что мне опасно путешествовать в приграничных областях без паспорта и визы, на что Он ответил: лБабаджи - верховный правитель всей Индии». Так что все будет в порядке.
Мы добирались три дня. Ехали поездом в вагоне третьего класса, сидя по-турецки на деревянных полках. Бабаджи и еще несколько человек расположились в более комфортабельном вагоне. В Индии я учусь быть терпеливой, повторять мантру в любом месте, в любой ситуации, наблюдать за своим умом. Иногда сильно болели ноги, но я смотрела в окно на проносящийся мимо необъятный, сухой индийский ландшафт. Расстояния огромны, виды монотонны, люди повсюду снуют как муравьи, сражающиеся за ежедневное существование. Индийская земля теперь пребывает в моей душе, она стала ритмом моего сердца, медленным, ностальгическим, созерцательным.
Люди в Ассаме очень добродушны, внешность у них восточная. Женщины необыкновенно грациозны. Для Бабаджи они исполняют красивые и мелодичные песни. Как особого гостя они приглашают меня в свои дома и интересуются, как могло случиться, что я встретила Бабаджи. Они удивлены тем, что я приехала издалека. Я отвечаю, что сама не знаю, как все это произошло. Просто однажды Его Милость позвала меня из серости и скуки того мира, в котором я жила.
Мы посетили древний храм Матери, посвященный Камакхья Деви, располагающийся возле реки Брахмапутры. Это мистическое, темное и почти вселяющее страх место расположено под землей. Пахнет старым маслом, масляными лампами, едой, сухоцветами и другими приношениями. Я понимаю, что мне не очень-то интересно посещать все эти храмы. Меня интересует только Бабаджи. Он - живой Бог, который разговаривает со мной и учит меня. Однако огромная вера этих людей дает жизнь этим камням и образам.
В Хайракхан приехала Мальти из Германии. Вначале она собиралась пробыть здесь недолго, но потом решила остаться подольше, так что нас теперь, две европейские женщины. Она очень духовный и тонкий человек, написала книгу о духовном танце. Своей красотой Мальти напоминает мне Мадонну Флемиша. Бабаджи уделяет ей много внимания, и впервые я познала ревность, поскольку думаю, что она более зрелый человек, нежели я, более подготовленный для Бабы, более близкий Богу. Я всегда чувствую себя незрелой, ребячливой и ничего не стоящей. Мальти сидит рядом с Бабаджи как со своим лучшим другом, в то время как я Его почти всегда воспринимаю как строгого отца.
Сегодня я наткнулась на бледную и дрожащую Мальти. Бабаджи сказал ей, чтобы она немедленно уезжала, и выбросил все ее вещи в реку. Я спросила ее, почему так случилось, но она не знала. Может, Мальта слишком возгордилась от того внимания, которое Бабаджи уделял ей, почувствовала свою важность. А может, появилась слишком сильная привязанность к Нему. Кто знает? Я смотрю, как она со слезами на глазах уезжает.
Бабаджи - строгий учитель. Иногда его методы экстремальны и Он напоминает мне Мастера Дзен, человека, который может неожиданно стукнуть ученика, чтобы быстро разрушить какой-либо ментальный блок.
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
| Sponsor's links: |
|