«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 72%

***

  "Магическая этика - система норм нравственного поведения магов, их обязанностей по отношению к магическому сообществу и друг к другу. Наивысшим критерием магической этики является отношение мага к собственному магическому достоинству. Всякое деяние либо намерение, унижающее мага в собственных глазах, является неэтичнымЕ
  Принуждение мага любой степени к какому-либо действию является неэтичным,
  Просьба о помощи, обращенная одним магом к другому магу и не подкрепленная сделкой (то есть просьба о бескорыстном деянии в пользу просящего), является неэтичной".

***

  Надо бы половину денег потребовать назад, думал я устало. А если бы здесь была пропасть? Мое правое плечо все еще очень болело. Я сидел на толстом слое коричневато-зеленого мха. Меня знобило - но не от холода; место оказалось очень нездоровое. Как будто много лет назад здесь рылся исполинский крот, копал, испытывая к своей работе величайшее отвращение, а потом околел, проклиная все на свете, и гниющий труп его год за годом наполнял воздух миазмамиЕ
  Не так давно я был уверен, что в окрестностях Мраморных Пещер обязательно найдутся какие-то поселения, какие-то местные жители; уверенность сперва превратилась в надежду, а потом и вовсе истаяла. Ни птиц, ни зверей, ни даже сверчков не было ни видно, ни слышно. Редкие деревья с кривыми раскоряченными ветвями походили на застывшие в ужасе изваяния; низкий слой неопрятных облаков не оставлял никакого шанса увидеть солнце. Полчаса назад - полчаса настоящего времени! - я еще сидел в просторном коршуновском подвале. А три часа назад издевался над хозяином гостиницы, который, может статься, за всю свою долгую жизнь никого не обманул и не обсчитал - даже на медяшкуЕ
  Скрипнув зубами, я встал. Ушибы и ссадины болели и ныли, однако я в принципе готов был идти - если б знал куда.
  Покряхтев, я уселся снова. Соорудил побегайку - глаза на двух ниточках и мосластые длинные ноги. Слабым пинком ноги придал шпиону ускорение - вперед, и по кругу, и опять впередЕ
  Потом лег на спину, закрыл глаза и стал смотреть.
  Побегайка несся, подпрыгивая, и оттого изображение прыгало тоже. Ни следов человеческого жилья, ни детали пейзажа, за которую можно было бы зацепиться глазом; вокруг простирались владения все того же издохшего крота - ямы, рытвины, мох, камни, редкие деревья, которым, казалось, дай рот - будут вопить от ужаса. Я велел моему соглядатаю взять правее и обойти меня по широкому кругу; шпион послушался, резко свернул - и вдруг пропал.
  Я сел. Меня будто ударили по глазам; в том, что побегайка погиб насильственной смертью, сомневаться не приходилось.
  Я расчехлил Кару. Трудность состояла в том, что для производства нового побегайки мне нужны были обе руки, а глиняный болван, дающий чувство относительной безопасности, манипуляциям очень мешал.
  Новый шпион был меньше, защитно окрашен - под цвет мха - и вместо двух голенастых ног имел шесть, зато коротких. Я направил его прямиком на место гибели его предшественника.
  На этот раз глазами шпиона мне удалось рассмотреть черное отверстие в земле, небольшое, прикрытое длинными прядями травы; того, кто погубил второго побегайку вслед за первым, увидеть снова не удалось.
  Третьего шпиона я делать не стал. Поднялся, закинул за плечи дорожную сумку (угол стальной клетки больно вдавился в спину), левой рукой поудобнее перехватил глиняный муляж - и направился погибшим побегайкам вслед.
  Ветки искривленных деревьев зашелестели значительно и зловеще, и это было тем более забавно, что ни ветерка, ни дуновения в природе не наблюдалось. Откуда ни возьмись, обнаружился туман, выплыл и стал сгущаться с неестественной быстротой. Кем бы ни был обитатель этого кротовьего царства - а я надеялся, что это все же Ондра Голый Шпиль, - но встреча с ним близилась.
  Не успел я пройти и двадцати шагов, как навстречу мне из тумана вышел убийца.
  Внешне он похож был на детский мяч, зависший над землей на уровне моих глаз. Сквозь плотную зеленоватую кожицу просвечивало заклинание-палач; у меня перехватило дыхание. Никогда еще мне не приходилось сталкиваться с таким недвусмысленным, простым и жестким желанием убивать. До сих пор даже самые злейшие мои враги не опускались до такогоЕ
  Сдерживая дрожь, я поднял руку с глиняным болваном. Будто демонстрируя его зеленому шару - хотя заклинание ничего не могло видеть и ни на что не желало смотреть.
  Оно был простым, как топор. И таким же беспощадным.
  Вспышка! Я не удержался на ногах и сел.
  Некоторое время зеленый шар по-прежнему висел над моей головой. Потом лопнул - как будто в зеленой плоти на мгновение раскрылся красный ротЕ
  И ничего не стало. Только специфический запах - не то цветения, не то гнили.
  Не думая, что делаю, я приложил глиняного болвана к сухим губам. Поцеловал уродливую голову.
  Развязка приближалась, но торопить ее не следовало. Меня обнаружили, меня захотели убить, но не смогли; что будет дальше?
  Дальше очень долго не было ничего.
  Туман развеялся так же быстро, как и перед тем сгустился. Я бродил по холмам, разыскивая увиденное побегайкой черное отверстие в земле. Я присаживался отдохнуть, прислушивался, ждал; я соорудил, наконец, еще одного шпиона, и тот безнаказанно гонял по окрестностям до тех пор, пока не кончилась вложенная в него энергия.
  Хозяина холмов будто драконом слизало.
  Неужели принцип пониженной уязвимости обернул заклинание-убийцу против своего же создателя? Неужели Ондра Голый Шпиль лежит сейчас, пораженный собственным заклинанием, где-то в подземелье и мне никогда не узнать, был ли он Препаратором?
  А вдруг вовсе не Ондра подослал мне убийцу, может, совсем другой маг свил себе гнездышко под холмами и я никогда не узнаю, кто же это был?!
  Время шло, невидимое солнце опускалось, а я колебался между облегчением и разочарованием. Что, если обитатель Мраморной Пещеры попросту затаился и ждет, когда я уйду?
  Два события случились одновременно. В наступавших сумерках я увидел наконец вход под землю - в ту же секунду бурая трава передо мной раздвинулась, и в образовавшейся прорехе появилась зверушка вроде моих побегаек, с тем только отличием, что, кроме глаз и ног, у нее имелся еще и рот.
  Стало быть, будем разговаривать.
  Зверушка остановилась передо мной. Глаза у нее были круглые, мерцающие, безо всякого выражения. Ледяные шарики на жестких веревочках.
  Беззубый рот открылся.
  - Чего надо? - хрипло донеслось прямо из зверушкиной глотки. - Зачем пришел, чего надо?
  Уместный вопрос.
  Правой рукой я снял с пояса мешочек с камушками. Не без труда развязал шнурок; зверушкины глаза на ниточках бесцеремонно лезли мне под руку.
  - Ты знаешь, что это? - сурово спросил я, когда содержание мешочка сделалось доступным для рассмотрения.
  Зверушка молчала. Один ее мерцающий глаз уставился на самоцветы, другой повернулся ко мне и пристально меня изучал.
  - Назовись, - донеслось из разверстой глотки.
  - Я Хорт зи Табор, - сказал я веско. - А это - Корневое заклинание Кары, и покуда я держу его в руках, всякая агрессия против меня вылезает боком самому агрессору. Это ты уже уяснил?
  Зверушка молчала.
  - Корневая Защита помогла тебе против тобой же созданного палача, но против Кары и она бессильна.
  Это понятно?
  Зверушка молчала.
  - У тебя есть шанс быстро доказать мне, что ты и создатель этих вот камушков - не одно и то же лицо. Если не докажешь, если ты и есть тот мерзавец, похищающий людей и режущий их души, как лягушек, тогда я выцарапаю тебя из-под земли и покараю. Ясно?
  Зверушка пялилась на меня, то закрывая, то вновь разевая рот. Мне померещился сладковатый запах из ее глотки - игра воображения. Создание внестепенного мага ничем не пахло и пахнуть не могло.
  - Откуда ты знаешь меня? - наконец спросил Ондра; я удержал вздох облегчения. Это был он, тот, кого я искал; это был Голый Шпиль.
  - Неважно, - сказал я, закрепляя победу. - Я знаю о тебе предостаточно. Но чтобы покарать тебя, хватит и одного только подлого нападения на мирного путника. Заклинание-палач давно признано оружием подлецов и трусов!
  - У кого ты на службе? - донеслось из зверушкиной глотки.
  Я вскинул голову:
  - Сроду не служил никому и не собираюсь служить!
  - Убирайся, - предложила зверушка. Я поднес глиняный муляж прямо к льдистым глазам на ниточках:
  - Видишь? Сейчас я приду к тебе под землю. С этим. Ты не в состоянии мне помешать.
  - Убирайся! - рявкнула зверушка совсем уж бескомпромиссно. Мох перед дырой в земле зашевелился; я прикусил язык.
  Ондра Голый Шпиль был неприятным, лишенным фантазии человеком. Из-под земли, подобно весенним цветам, лезли, извиваясь, железные крючья, иззубренные лезвия, искривленные острия. Лезли, решеткой перекрывая вход.
  - Глупо, - сообщил я мягко. - Я все равно до тебя доберусь, Препаратор. Побереги силы. Вспомни то приятное, что было в твоей жизниЕ Может, ты любил кого-то? Птичку? Рыбку? А, Ондра? Расслабься и постарайся смириться с неизбежным, я ведь уже идуЕ
  И я воздел над головой глиняную куклу - будто. мать, впервые явившая младенца пред ясны очи папаши; я и в самом деле испытывал сейчас эйфорический восторг. Все сильные чувства, прежде мною испытанные, ни в какое сравнение не шли с этим пьянящим ощущением - я был властен над тем, кто сильнее меня. Я держал в руках его жизнь и смерть. Я вступал в его жилище носителем справедливости, возмездия, Кары.
  Небрежным щелчком я проделал в железном заграждении неровную, с оплавленными краями дыру:
  - Будешь пугать меня, Ондра? Я ведь по твою сову пришел, я долго искал тебя. ПрепараторЕ Я иду!
  И, пригнувшись, влез в дыру.
  Если кротовый ход под землей выглядит как-то иначе - что же, я ничего тогда не понимаю в кротах. Правда, тот, что торил здесь дорогу, был ростом чуть-чуть повыше меня - крупный крот. И старательный - стенки были гладкие, будто отшлифованные, даже свисающие с потолка корни выглядели ухоженно, почти уютно, неплохое местечко облюбовал себе господин
  Голый Шпиль.
  - Ты готов, Ондра? Ты уже выбрал, как тебе умирать? Я не собираюсь мучить тебя слишком долгоЕ А раскаявшись, и вовсе можешь заслужить мгновенную смертьЕ Подумай. Время естьЕ Но уже малоЕ
  Ход резко пошел вниз. Я едва не ухнул в черную яму, вернее, в бурую, потому что падающий снаружи свет остался далеко позади, и мое ночное зрение вступило в полную силу.
  Железная лестница на отвесной стене.
  - Так вот, ОндраЕ Ты ведь выручил меня, сам того не зная. Когда устроил несчастный случай князю ДриЕ то есть ты понял, о ком я. Ты позволил мне сэкономить Кару - я ведь только один раз могу воспользоваться ею, и этот момент наступил наконецЕ
  Снова коридор. Развилка - веером во все стороны; я насчитал пять ответвлений.
  - Думаешь сбить меня с дороги?
  И я презрительно сплюнул. Комочек слюны завис, мерцая, над самой землей, помедлил - и втянулся, как пушинка, во второй слева коридор.
  - Лучше покайся, Ондра. Признай, что похищать людей против их воли, что уродовать их души тягчайшее преступление. Ты погубил барона Ятера, отца моего лучшего другаЕ
  Я запнулся. Хорошо бы бросить к ногам Ятера окровавленный клинок и сказать что-то вроде: "Вот кровь человека, который убил вашегоЕ"
  Из какой-то щели выскользнул зверек вроде суслика. Встал на задние лапы, уставился глазами-бусинками мне куда-то выше бровей:
  - Что тебе надо? Чего ты хочешь от меня? Я знать не знаю никаких баронов, я в жизни никого не похищалЕ
  Я по инерции сделал еще шаг - и остановился. Чего еще ждать? Конечно, перед лицом неминуемой расплаты все мы хитрим, лжем, изворачиваемсяЕ
  - Князя - да, я заморочил! - продолжал суслик. - Потому что, если бы я его не заморочил, он бы меня предал. Не убей я его первым, он бы убил меняЕ
  - Ондра, - сказал я проникновенно. - Что у вас получилось с князем - не моя забота, я не за князя мстить пришелЕ Но почему тогда, на приеме этом распроклятом, почему ты дернулся, когда камушки увидел? А?
  - Дурак, - сказал суслик, по-прежнему глядя мне в брови. - Сам не знаешь, какую дрянь с собой таскаешь. Чужой глаз, чужая воля в камушках сидят, если не чуешь этого - болванЕ А еще внестепеннойЕ
  Я сжал зубы. Сладостное предвкушение вот-вот готово было покинуть меня. Собственно, оно уже меня покидало, оставляя раздражение и злость.
  - Ондра, - сказал я. - Если ты не Препаратор - докажи. Выйди ко мне, покажи, что не боишься.
  Суслик шире разинул рот; оказалось, он смеется. Зрелище получилось жутковатое.
  - ТыЕ каратель, совой в темечко клеванный. Я выйду, а ты своему болвану шейку переломишь? Нет уж. Пещера большая. ИщиЕ
  И суслик, странно закашлявшись, исчез все в той же щели.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»