«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 85%

Глава 17

ДЕПРЕССИЯ

Репортеры, внезапные друзья, просто поклонники - равноправны перед узами. Сегодня с тобой пьют шампанское одни обожатели, завтра совсем другие; ты каждый день в толпе - и ты восхитительно одинок.
Влад с Анжелой мотались по городам и странам, жили в отелях и санаториях, палатках, бунгало, дворцах и многоэтажках, всюду были принимаемы на ура, всюду были любимы и окружены заботой - стоило ли удивляться, что за последние три-четыре месяца Влад не написал ни строчки?
Ему предлагали проект за проектом, ему подсовывали контракты на сладких как мед условиях. Он вошел в моду, как гвоздь в древесину; каждый день в его электронном почтовом ящике (реального ящика, с замочком и почтальоном, Влад давно не держал) собирались десятки писем.
Деловых. Поздравительных. Поклонничьих.
От Анны за все время, прошедшее после их встречи, пришло одно только письмо. Все в порядке, дети гордятся книжкой с автографом автора, уморили белой завистью всех друзей и подруг. Анна рада Владовым успехам. Желает удачи. Все.
Влад отослал Анне аккуратный радушный ответ. Прочие письма, законченные и недописанные, обдуманные и случайные, - остались в его компьютере навсегда.
Тем временем толпы детей и взрослых штурмовали кинотеатры ради радости увидеть Гран-Грэма на экране. Романы переводились на все новые и новые языки, и Владова слава ползла по земному шару, как червяк по яблоку. Набегали журналисты, вооруженные улыбками и микрофонами. Вспыхивали фотовспышки, и лезли под руку книги, снова и снова взыскующие автографовЕ
- Ты по-глупому упускаешь шанс, - однажды сказала задумчивая Анжела.
В последнее время задумчивость была обычным ее состоянием. Дни напролет - в перерывах между перелетами, банкетами и презентациями - она посвящала чтению.
Особенно часто Влад замечал в ее руках мемуары и жизнеописания великих.
- Ты по-глупому упускаешь шансЕ Повисла пауза.
- То есть? - спросил Влад, когда понял, что без наводящего вопроса Анжела дальше не двинется. Анжела вздохнула:
- Видишь лиЕ Тебе никогда не хотелось изменить мир?
Влад не нашел ничего лучшего, кроме как тупо отозваться:
- А я его изменяюЕ Анжела хихикнула:
- АгаЕ То есть мир делается добрее оттого, что читает книжки про Гран-Грэма. Да?
- Да, - сказал Влад с вызовом. - В том числе.
- Что-то незаметно, - скептически хмыкнула Анжела. - Как там новостиЕ с последней войны? Влад нахмурился:
- Можешь сказать, чего ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы ты на секунду вышел из мира троллей и эльфов и чуть-чуть задумался. О будущем, например. - О чьем будущем?
- А у нас оно общее.
- Наше будущее обеспечено как нельзя лучше, - жестко сказал Влад.
- То есть ты полностью удовлетворен. Это все, чего ты хотел. Автографы, интервью, визжащие ребятишкиЕ
Влад решил помолчать. В третий раз спрашивать у Анжелы, чего она хочет и куда клонит, было бессмысленно. Она затеяла этот разговор - значит, рано или поздно дойдет-таки до сути.
Анжела поняла, что он не ответит. Усмехнулась:
- Ты никогда не задумывался о том, что узы могут быть не только проклятиемЕ и не только оружиемЕ но и орудием для преобразования мира? Для перемены к лучшему? И сколько их было, таких, как мы, в истории?
Она расхаживала по комнате, одно за другим называя имена, известные каждому школьнику. От самых великих, священных имен, лежащих в основании мировых религий, - до имен обыкновенных диктаторов, малорослых узурпаторов, прославленных президентов.
- ЕОни были такие же, как мы. Хотя бы некоторые из них - иначе и быть не может. Это случалось сплошь и рядом - люди сперва просто вместе пьют, потом вместе орут на улице, а потом их становится миллион. И другие присоединяются к ним просто по закону большой толпы. И мир меняется, Влад. По воле одного носителя уз - меняется мир. А по воле двоих сразуЕ
Она сделала многозначительную паузу. Влад смотрел ей в глаза. Да, Анжела была в кураже. Она действительно верила в то, о чем говорила.
- Знаешь, - медленно сказал Влад, - тогда, в больницеЕ Когда ты, едва живая, пошла на этот риск, на эту боль, на все этиЕ ради того, чтобы не привязывать к себе врача, сестер и санитарок, - тогда я подумал о тебеЕ в какой-то момент подумал о тебе очень хорошо. Это правда.
Анжела вспыхнула. Резко вдохнула воздух, чтобы ответить что-то резкое, - и не ответила. Отвернулась:
- Да мне плевать на самом деле, что ты обо мне думаешь.
Она врала. И знала, что ложь ее заметна.
- Послушай, Влад. ПослушайЕ Сколько людей умирают ежедневно под бомбамиЕ от голодаЕ от отчаяния? Если бы мыЕ привязали к себе нескольких человекЕ точно зная, что в наших силах таким образом изменить мир к лучшемуЕ
- Анжела, - мягко сказал Влад. - Ты очень приблизительно представляешь себе устройство мира. Она нахмурилась:
- Почему ты так думаешь? Потому что ты интеллектуал, а я недоучка?
- Я тоже недоучка, - сказал Влад.
- Вот-вот, - Анжела свирепо усмехнулась. - Тебе кажется, что мир сложен. А мир - современный мир - устроен, как пирамидка из детских кубиков. У кого НЫНЧЕ деньги - у того власть. Только денег должно быть много.
- Удивила, - сказал Влад.
- Да, - сказала Анжела с вызовом. - И если быЕ ЕслиЕ
Влад оборвал ее. Легко перемахнул через множество "еслиЕ чтобыЕ когдаЕ":
- И что бы ты сделала, если бы у тебя оказался неограниченный доступ к неограниченным деньгам?
- Я бы построила бы новую страну, - тихо сказала Анжела. - Свою. Страну. Справедливости. Не веришь, что это возможно?
Влад молчал.
- Подумай все-таки, - тихо сказала Анжела. - Мы с тобой встретилисьЕ Есть еще такие люди на земле? Ныне живущие? Мы не знаемЕ А нас уже двое. Мы объединились. Мы стали сильнееЕ Подумай, может, мы посланы на землюЕ во благо? И отказываясь от предназначения - поступаем недостойно?
Влад молчал.
- Один человек может изменить все, - сказала Анжела твердо. - Два человекаЕ наверняка. У нас есть управа на всех на светеЕ на президентов, банкиров, королей, магнатов, террористовЕ на всех. Понимаешь? И нам не нужно создавать свою пирамиду власти, свою секту, религиюЕ Пирамиды уже стоят - денежные. Надо только оторвать зад от кресла. Послушай, мы с тобой, ты да я, можем изменить мир. По-настоящему. Без дураков. Вылечить больных, накормить голодныхЕ Ну ладно, пусть не всех, но - многих, подумай!
- Очень хорошо, что ты хочешь прославиться добрыми делами, а не злыми, - задумчиво подытожил Влад. Анжела обиделась.

***

"Дорогой Влад! Пока найти удалось немного.
Маковский Дом малютки был закрыт двадцать лет назад. Никаких сведений о биологических родителях младенца, получившего впоследствии имя Влад Палий, в архиве обнаружить не удалось. Свидетелей нет. Здесь пока пусто.
Теперь относительно Опильни.
Илона Стах погибла в автокатастрофе, более того, по документам выходит, что она погибла за день до рождения дочери (вероятно, ошибка в записях). Могилы не удалось отыскать - хотя запись о захоронении в документах имеется.
Могила Гордея Стаха находится рядом с могилой его второй жены, Алины Хромий. Ее сын - сводный брат Анжелы Стах - уехал из поселка пятнадцать лет тому назад и с тех пор не возвращался.
Не сохранилось ни одной фотографии Илоны Стах. Три записи в книге гражданского состояния - о браке, о рождении дочери, о смерти. Кстати, брак был заключен за восемь месяцев до родов. Вполне возможно, что Гордей Стах усыновил чужого ребенка. А может быть, это сплетня.
Свидетелей мало. Поселок почти опустел - завод доживает последние дни, работы нет. Об Илоне Стах говорят неохотно, плохо помнят - она не прожила в поселке и года.
Влад! Очень жаль, что мы не можем встретиться. Тем не менее знай - я внимательно слежу за всеми твоими делами. Я собираю статьи, я коллекционирую интервью. Если у тебя возникнут хоть самые незначительные проблемы - только дай знать. Думаю, я смогу сделать многоеЕ"
ЕВ последний раз они с Богорадом виделись в метро. На самой людной, самой шумной станции. Богорад не удивился странному месту встречи; к тому времени он был готов к чему угодно. Если бы Влад признался ему, что Анжела прилетела с Марса в космическом яйце-инкубаторе - Богорад не возражал бы, пожалуйЕ
После того как Влад закончил говорить, Богорад молчал семь минут - большие электронные часы над черной дырой тоннеля не позволяли ошибиться. - Понятно, - сказал он наконец. - Да. Так - понятно.
- Вы в безопасности, Захар, - зачем-то успокоил Влад. - Но мы с вами встречались в общей сложности одиннадцать разЕ и подолгу разговаривалиЕ К сожалению, вы почувствуете нашу разлуку.
- Я не о том думаю, - сурово сказал Богорад. И Владу почему-то стало совестно. Он подумал о Богораде хуже, чем сыщик того заслуживал.
"Етакое впечатление, что за тридцать-сорок лет вся информация о твоих и ее родителях благополучно самоуничтожилась - сгнила, истлела, разложилась. Складывается впечатление, что их вообще не былоЕ Может это быть случайностью? Да сколько угодно. Может это не быть случайностью? Опять-таки да, причем самые дурацкие предположения - вплоть до космических пришельцев с неба - монтируются в эту схему легко и непринужденно. Шучу я, конечно. Насчет пришельцев - шучуЕ Попытаюсь разыскать ее сводного брата. Возможно, хоть он-то не провалился сквозь землюЕ Но, конечно, такие поиски - дело долгое. Захар
P.S. Мой электронный адрес остается неизменным".
Влад ничего не сказал Анжеле об этом письме. Он вообще держал от нее в тайне свою переписку с Богорадом. Анжела презирала сыщика и не любила его. Равно как и Богорад презирал и не любил Анжелу.

***

Успех, наплодивший, как кроликов, Владовых поклонников и "друзей", расплодил и врагов. Люди, которых Влад никогда не видел, разражались рецензиями такой степени злобности, будто Влад с детства был их соседом на общей кухне. Находили, что Гран-Грэм примитивен, весь состоит из расхожих клише, что он слишком мрачен для подростков, что он, с другой стороны, создает у них неправильное представление о жизни. Что дети, измученные несоответствием между миром Гран-Грэма и их собственным реальным миром, зарабатывают неврозы и впадают в депрессии.
Что весь сюжет, антураж и даже развязка "слизаны" автором Гран-Грэма с других, менее популярных, но куда более достойных детских произведений; появлялись авторы этих произведений и рассказывали, что их текст, оказывается, много лет был доступен в электронной сети и автор "Гран-Грэма" наверняка ознакомился с ним, прежде чем написать первую строчку своей "мыльной эпопеи".
Доставалось читателям. Они, "как бараны", спешили скупить "писанину сомнительного качества", и двигали ими "те же представления о моде, что заставляют созревающих девочек тщательно копировать шмотье, прически и макияж популярных эстрадных пискух".
И, наконец, доставалось лично Владу: его обвиняли самое меньшее в бездарности и продажности. От других, более экзотичных обвинений Анжела скрежетала зубами и лезла на стену; Влад, раньше очень обижавшийся на любую, прежде всего несправедливую, критику, теперь был как дубовое бревно под кнутами. Экзекуторы потеют и тужатся, а бревно не испытывает даже злорадства от собственной непрошибаемости.
У него был другой, куда как более весомый повод для отчаяния. Он опустел, как проколотый мешок. Он не был способен придумать даже текст для поздравительной открытки. Идеи, кураж, слова, образы - все это куда-то подевалось; Влад чувствовал себя шкурой медведя, когда-то могучего и грозного. Медведя выпотрошили (кто? когда? как?!), шкуру набили соломой и отрубями. Зверь выглядит, как прежде, у него каким-то образом сохранилось ясное сознание - но не осталось воли, желаний, утонула искорка, бегущая по экрану монитора, затих голос, когда-то диктовавший слова и строки, диктовавший давно, со школьных еще времен, когда Влад писал в школьной тетради про пришельцев и роботовЕ
Иногда он садился к компьютеру и усаживал перед собой тряпичного Гран-Грэма. Он набирал фразу, которую хотелось сразу же убить - пока никто не прочитал. Он убивал эту фразу и писал новую, ничуть не лучше. Убивал и ее; долго сидел, ожидая, пока что-то сдвинется в мозгу.
Перечитывал отрывки, написанные раньше, несколько месяцев назад; иногда правил их, иногда отправлял в корзину. Слова не шли, внутренний голос молчал, Влад чувствовал себя покойником, по ошибке затесавшимся среди гостей на веселом банкете.
Он ненавидел себя все больше. Это было скверное, paзрушающее чувство, Влад сам это понимал. Что-то внутри него требовало постоянного, все более громкого нытья. Видеть себя ничтожеством, жалким и беспомощным, видеть себя паразитом, бездельником, бездарностью - вот чего хотело это неведомое что-то; предвидеть впереди катастрофы и болезни, распад, разложение, бесславный конец - вот от чего внутренний червячок пьянел, впадая в мрачную эйфорию.
Влад умел отделять себя от сытого самобичеванием червячка. Но не всегда умел противостоять ему; как ни странно, но лучшим - и самым надежным - союзником в борьбе с депрессией оказалась Анжела.
Впервые за много месяцев она была с ним рядом не только "снаружи", но и "внутри". Они делили один номер на двоих, более того, они делили постель; Владу все больше казалось, что он привязан к Анжеле не только узами. Более того - теперь, обнимая ее, он начисто забывал об узах.
Он смотрел на нее другими глазами. Впрочем, она изменилась тоже, и Влад даже гордился - потихоньку от Анжелы и втайне от себя самого, - что ему удалось инициировать Анжелино перерождение. Что его стараниями - часто невольными - на свет явился новый человек. Счастливый и, кажется, любящий.
Анжела, наверное, хорошо чувствовала его настроения. Чуяла, как хороший пес. И однажды, когда они лежали, обнявшись, в темном гостиничном номере и сквозь раздвинутые шторы смотрела ущербная луна, Анжела, тесно придвинувшись к Владу, сказала ему на ухо:
- Не думай обо мне лучше, чем я есть.
Он, разомлевший, расслабленный, удивился:
- Что?
Анжела, вздохнула:
- Не думай обо мне лучшеЕ

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»