«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 79%

***

- Вот, - сказал Фрол Ведрик. - Света здесь нетЕ Зато здесь сухо. Некоторые в рамах, некоторые без рамЕ
Луч фонаря выхватил из темноты какое-то сине-розовое пятно. Присмотревшись, Влад разглядел синего лебедя на розовом пруду; Богорад хмыкнул.
- Это не его работы, - сказал Фрол Ведрик. - Это.. Тут хранилище, вообщеЕ Его работы там.
И пошел впереди; белый луч фонаря упирался ему в спину.
- Ты ведь не будешь делать резких движений? - осведомился Богорад.
- Здесь, - Ведрик повел рукой. - Освещение должно быть хорошееЕ Лучше дневное. Все его работы подписаны в правом нижнем углуЕ Вот только что вы хотите увидеть? Что я ничего не украл?!
Богорад хмыкнул еще раз:
- Месть спустя десять летЕ Маловероятно, Ведрик. Многовато. Все скорбел по брату, а спустя десять лет взял да иЕ
- Вы ничего не докажете, - быстро сказал Ведрик.
- ВозможноЕ Но работы Самсона принадлежат его вдове. По закону.
- По закону?!
Ведрик обернулся. В свете фонаря его искаженное лицо выглядело, будто нарисованное на мятой простыне. В глазах стояла обида - многолетняя. Свинцовая. Главная обида его жизни; как будто словосочетание "по закону" стало личным его врагом, кошмаром, проклятием.
- По закону?! Она, эта сукаЕ
- Если я еще раз услышу это слово, - ровно сказал Влад, - я заверну его тебе в глотку вместе с языком и зубами. Ведрик дернулся:
- И ответитеЕ Потому что все, что вы делаете со мной, - незаконно! ЭтоЕ вас будут судить, а не меня! В кармане Богорада запищал телефон.
- Алло?
Снаружи, за огромными окнами, шелестел ветер. Внизу подмигивал, перекрываемый, ветками, белый тусклый фонарь. Пахло, кажется, олифой - и еще чем-то специфическим, Влад никогда не был в мастерских художников, но специфический запах был ему смутно знаком.
- Да? - снова спросил Богорад. - АгаЕ Ага. Ну конечно. Спасибо, СаняЕ
Луч фонарика поднялся выше. Белым пальцем уперся
Ведрику в лицо:
- Вот и все, Фрол. Мотив у тебяЕ Хороший такой мотив.
- Вранье, - быстро сказал Ведрик. - Вранье.
Богорад обернулся к Владу:
- Последние работы Ведрика до неприличного выросли в цене. И продолжают растиЕ Две миниатюрки, которые он подарил друзьям, ушли на аукционе по двадцать тысяч каждая. Здесь, - Богорад повел рукой, обозначая окружающее темное пространство, - прямо золотые россыпи какие-тоЕ Да?
Фрол попытался выскользнуть из светового пятна, Богорад догнал его лучом фонарика:
- СтоятьЕ С таким мотивом, Фрол, тебе надо стоять и не двигаться.
- Вранье, - нудно повторил Ведрик.
За спиной у него - Влад вздрогнул - появилось лицо. Крупные мазки бликовали в белом глупом свете фонаря; на холсте был изображен щуплый молодой человек с маленькой остроконечной бородкой.
- Кто это? - механически спросил Влад. Ведрик повернулся всем телом. Прикрыл глаза от слепящего света:
- Это яЕ это не ваше дело. Это мой портрет, ясно вам?
Мой портрет тоже мне не принадлежит по закону?!
В лице молодого бородача было что-то - неуловимое - от Фрола Ведрика, квадратнолицего и рыхлого. Юноша мог бы приходиться Ведрику племянником, например.
- Немудрено, - тихо сказал Влад. - Немудрено, что она не узналаЕ
- Она не узнала?!
Ведрик нырнул под луч фонаря. Что-то упало с грохотом; темная тень шарахнулась в сторону. Метнулся луч; упал на пол фонарь. Ведрик ушел от Богорада, попытавшегося его ухватить, - и ссыпался вниз по лестнице; оттуда сразу же донесся его отчаянный крик - и короткие неразборчивые реплики нескольких мужских голосов.
- Кто там? - быстро спросил Влад.
- Полиция, - пояснил Богорад, поднимая фонарь - Все, ему не отвертеться. Можете спокойно спать, господин ПалииЕ Жизни госпожи Анжелы Стах ничего не угрожает
Владу почудилась ирония в его голосе. Он хотел ответить - во-первых, поблагодарить. Во-вторых, попросить извинения за то, что так глупо проговорился; в-третьих попытаться объясниться. Объяснить, что Анжела Что онаЕ
Но он не успел.
Луч фонарика уперся в темный холст. С холста - из темноты - смотрела дерзкая, веселая, живая и сильная женщина. Влад узнал ее сразу - хоть она и была на десять лет моложе, хотя и была преображена авторским видением СоникаЕ Самсона Ведрика, который каждый мазок клал любуясь. Свет, тень, движение, дыхание, жизнь..
- Ну что ж, вполне пристойно, - сказал Богорад за его спиной. - Неплохая работа, правда? Влад не ответил.
В душной мастерской ему померещился запах лета и апельсинов.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Глава 16

ВМЕСТЕ

Сполохи многочисленных фотовспышек дробили этот вечер на множество кадров. Никто не существовал сам по себе - все позировали, непринужденно и с удовольствием. Дамы в вечерних платьях; шлейфы дорогих запахов, петлями заплетающиеся в воздухе; бриллианты на высоких напудренных шеях, сплошная чернота смокингов и строгих пиджаков, яркие галстуки, старомодные бархатные бабочки под накрахмаленными острыми воротниками, белые зубы, отражающие свет люстр, сотни блестящих глаз - все это виделось Владу не привычной "видеолентой", а стоп-кадрами, замершими картинками, выхваченными из жизни при помощи беспощадных белых сполохов.
Он устал. Анжела - ни капли. В бордовом вечернем платье, обнажающем шею и плечи, она чувствовала себя так же легко и непринужденно, как в собственной коже. Влад видел, какими взглядами ее провожают мужчины и какими - женщины. Нет, Анжела не умела быть незаметной.
Перед началом фильма съемочная группа поднялась на сцену; Влад тут же ослеп от света прожекторов и не видел ничего, кроме узора кровеносных сосудов на внутренней стороне собственных век. Он кланялся в грохочущую аплодисментами пустоту; потом его легонько подтолкнули к микрофону, похожему на обтянутый поролоновой перчаткой боксерский кулак. Влад улыбнулся, по-прежнему ничего не видя, и сказал куда-то прямо перед собой, как он рад сегодняшней премьере, как будет счастлив, если Гран-Грэм обретет счастливую экранную судьбу, и еще что-то в том же духе, милое, доброжелательное и ни о чем.
Спустившись в зал, Влад не сразу нашел свое место, поскольку после атаки прожекторов на его глаза обычное освещение показалось черным, как южная ночь. Анжела в конце концов буквально поймала его за руку; Влад сел рядом. Всякий свет в зале окончательно погас, и в этой темноте обнажился - как красавица, с шелковым шорохом, - экран.
- Чего ты боишься? - спросила Анжела, приблизив губы к самому Владову уху. - УспокойсяЕ
Влад сидел, мертвой хваткой вцепившись в подлокотники, ощущая себя космонавтом на испытательном стенде.
Начался фильм.
Начались пейзажи, подернутые дымкой горы, подернутые дымом леса. Нарочито неподвижные группы высоких фигур перед огромными варварскими кострами, глубокие характерные лица с написанной на них суровой биографией, история тролленыша-полукровки, подброшенного в пещерный городЕ
Влад был бы благодарен, если бы ему показали фильм - впервые целиком показали - вне этого зала. Вне толпы в смокингах и вечерних платьях. Просто оставили бы наедине с неродным ребенком, подкидышем, похожим - и непохожим на Владово представление о том, как надо снимать "Гран-Грэма". Зал мешал ему; ему казалось, что он принимает роды на рыночной площади. Ему казалось, что весь зал смотрит ему в затылок.
В какой-то момент он даже обернулся; на всех лицах лежал отблеск экрана, во всех глазах отражался полутролль, и только ближайшие соседи, сидящие прямо у Влада за спиной, удивленно на него покосились, не понимая, почему это господин сценарист посреди фильма вертит головой.
- Ты чего? - спросила Анжела, щекоча Владово ухо теплым деликатным дыханием. Он не ответил.
На финальных титрах начались аплодисменты; Влад помнил, как они с Анжелой шли по широкому коридору из аплодирующих, улыбающихся, довольных жизнью людей, и время от времени чья-нибудь рука касалась его локтя как бы дружески - но на самом деле желая приобщиться, оторвать кусочек густой и плотной ауры всеобщего внимания, которая, наверное, и называлась "славой". Во всяком случае, многие люди представляют ее именно так - море заинтересованных, восторженных, жадных взглядов, прикосновения, вспышки, улыбкиЕ
Складки на мягких коврах. Влад споткнулся - завспыхивали камеры. Завтра все центральные газеты разразятся рецензиями, половина из них будет розовая, а половина желтая. Кое-где Влад увидит себя на фото - прямого, как палка, стоящего на сцене, ослепленного прожекторами. Или в неловкой позе, споткнувшегося. В зависимости от содержания рецензииЕ
Их с Анжелой путь лежал в фуршетный зал - где уже толпились газетчики, где через минуту будет сказан первый тост. Влад не любил банкетов, он знал, что после второго бокала уйдет, и заранее предупредил об этом устроителей - но его тем не менее будут просить остаться, надувать губы, изображая обиду, набиваться в спутники, тыкать в лицо микрофоном, спрашивать, жевать, пить, спрашивать, восторгаться, ругать, шипеть, жевать, спрашиватьЕ
Анжела - вот кто чувствует себя, как птица в небе. Вот кому нравится внимание, вот кто болтал бы с газетчиками до утра - но тем не менее уйдет после второго тоста, безропотно следуя за Владом. Но пока - пока есть время, она смеется, пьет, кивает в ответ на приветствияЕ - Думаешь, мне все это нравится? - спросила Анжела, будто прочитав его мысли. - Думаю, да, - ответил Влад честно. Анжела усмехнулась:
- Опытный плотник может бить топором в одно и то же место, рядом с собственной рукойЕ И даже не смотреть на лезвие. Смотреть в другую сторону. Рефлекс. Привычка.
Влад не нашелся что сказать.
- Они в восторге, - пробормотала Анжела задумчиво. - Ты. Их. Взял. За жабры.
- Я не имею никакого отношения к этому фильму, - возразил Влад.
- Не важно, - сказала Анжела. - Фильм, книгаЕ или что-то другое. Ты заставил их любить тебя сегодня. Ты заставил говорить о тебе. Ты влюбил их в себя. Без участияЕ известного механизма. Они - твои. Но ты их не привязывал.
- Я не хотел, чтобы они были мои, - сказал Влад.
- Хотел, - возразила Анжела. - Хотел. Не конкретно эти - так какие-нибудь другиеЕ Ты хотел, чтобы они тебя понимали. Чтобы все на свете тебя понимали. И помнили, когда ты умрешь.
Улыбающийся официант возник из ниоткуда и протянул Владу поднос, уставленный полными бокалами. Пузырьки, поднимавшиеся со дна их, напоминали новогоднюю гирлянду бегущих огоньков.
Влад взял один бокал, посмотрел на просвет; теплый желтоватый аквариум, населенный круглыми сверкающими рыбками. Эйфория.
- Нас нет, - сказала Анжела. - В том-то и беда, что нас нет. Никого. Мы себе живем, хотим чего-тоЕ Но каждый знает, что его нет. СоникЕ то есть СамсонЕ это понимал очень остро. Человек может быть, только если половина человечества помнит его через сто лет после его смерти. Ненавидит, например. Или читает его имя на кассетах и дисках. Или на корешках книг. При этом сами книги можно и не читать. Достаточно корешковЕ только их должно быть много.
Влад осушил бокал. Оглянулся в поисках очередного блуждающего по залу подноса; некрасивая молодая женщина, вооруженная микрофоном, приступила к нему, как таран к воротам крепости:
- Господин Палий! Газета "Мир сегодня"Е как вы отнеслись к тому, что сюжет фильма, который мы сегодня видели, значительно изменен по сравнению сЕ
- Прошу прощения, - сказал Влад. - Завтра в двенадцать пресс-конференция, где я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
И с вежливой улыбкой отвернулся.
- Соник совершенно уверен был, что он будет, - сказала Анжела. - Что половина человечества будет листать альбомы с репродукциямиЕ Это сознание помогало ему жить. Если бы он знал, бедняга, что его работы сгниют в каком-нибудь запасникеЕ
- Их выставляют, - сказал Влад. - Я проходил мимо музея недели две назадЕ И зашел, специально чтобы проверить. Их выставляют.
- Соник выбрал сложный способ, - сказала Анжела, не слушая его. - Самый простой способ - наделать людям много неприятностей. Вот я бы хотелаЕ удивительное дело. Я могла бы привязать к себе половину человечества, до смерти привязатьЕ
- Не могла бы, - сказал Влад.
- Прошу наполнить бокалы, - сказал усиленный микрофоном голос. - Господин ПалийЕ О, я вас не вижуЕ Будьте добры, сейчас ваше слово, прошу васЕ
Влад осторожно пробрался между нагими спинами чьих-то спутниц. Ему снова сунули микрофон, и он повторил приблизительно то же, что уже говорил со сцены. Ему похлопали; вечеринка набирала обороты. Люди самозабвенно общались и потихоньку пьянели.
- Не могла бы, - повторил Влад, вернувшись к Анжеле. - Узы - не для толпы. Вот сейчас мы в толпеЕ И мы почти безопасны. Пока не пообщаемся с кем-либо лично, близко, интимно. А говорить со сцены, как я рад всех видеть, я могу хоть каждый вторник - привязывание если и происходит, то медленно, очень медленно. Жизни не хватитЕ
Седоватый крепкий мужчина, более похожий на конферансье, нежели на газетчика, деликатно кашлянул за Владовым плечом. На первый взгляд он был совершенно безоружен - но Влад уверен был, что дорогой диктофон спрятался в кармане щегольского пиджака.
- Господин Палий, разрешите представитьсяЕ
Он назвал имя хорошо знакомое, стоящее под многими зубастыми рецензиями, авторитетное и звонкое; Влад вежливо улыбнулся:
- Рад знакомствуЕ К сожалению, мы с женой уже уходим. Надеюсь увидеться завтра, на пресс-конференции?
- Очень жаль, - сказал седоватый, - мне хотелось бы именно сегодняЕ Именно сегодня ночью я собирался писать рецензиюЕ
- Увы, - Влад развел руками. - Увы, я уже сказал все, что мог, - когда написал книгуЕ Добавить что-либо у меня вряд ли получится. Всего хорошегоЕ
Взяв Анжелу за руку, Влад мягко потащил ее сквозь толпу. Уже на лестнице, в десяти шагах от машины, им наперерез метнулась незнакомая женщина:
- Господин Палий! Влад!
Он вынужден был остановиться. На секунду сделалось страшно - ему померещилось, что это кто-то из мимолетных его любовниц.
- Вы меня помните? - говорила женщина, улыбаясь. И Влад понял - нет, не любовница. Поклонница; он едва сдержал облегченный вздох.
- К сожалению, нет, - сказал он вежливо. - Мы где-то виделись прежде?
Женщина растерялась:
- Ну конечноЕ Мы когда-то вместе поступали в театральный институтЕ Меня зовут АгнияЕ Мы встретились в поездеЕ
Агния. Теперь он узнал ее; теперь ему показалось удивительным, как это можно было ее сразу не узнать.
Интересно, а что случилось бы, не сведи их тогда, в поезде, судьба? Он не поехал бы в столицу? И, может быть, родители Димки Шило сумели бы его разыскать?
И Димка жил бы до сих пор - и ненавидел Влада, своего хозяина?
- Очень приятно, - сказал Влад Агнии. Та смотрела, явно чего-то ожидая: объятий? Приглашения в гости?
Чего?
- Нам пора, - ласково напомнила Анжела.
- Очень приятно, - повторил Влад. - УдачиЕ Всяческих успехов.
И, влекомый теперь уже Анжелой, обогнул женщину на ступеньках и нырнул в раскрытую дверцу такси.
- Это что еще за явление? - строго спросила Анжела, когда машина тронулась.
- Это явление из далекой юности, - глухо сказал Влад. - Почти призрак.
- Вы действительно вместе поступали? В театральный? Ты хотел быть артистом? Ты? Влад усмехнулся:
- Не стоит об этом говорить.
- Она была твоя первая любовь?
- Мы почти не были знакомы. Ты видишь, я даже не узнал ееЕ
Оба замолчали.
Шел дождь. Капли скатывались с ветрового стекла, сметаемые "дворниками".
- Ты забыл ееЕ Все мы похожи на медуз, которые ползут по стеклу, - сказала Анжела. - Равномерная студенистая масса. Медузе нелегко оставить по себе стойкий след, в особенности на стекле. Нас нет. Но каждому хочется быть. Поэтому люди психуют, мечутся, сходят с умаЕ Убивают.
- По-моему, ты сильно преувеличиваешь, - сказал Влад.
- Ты не знал Соника, - печально возразила Анжела. - Его нет. И уже не будет. Бедный Соник.
- Художники и поэты - особый народ, - сказал Влад.
- Как и детские писатели, - парировала Анжела. - Нет, серьезно, мне понравилось это киноЕ Ты уже почти есть, Влад. Уже почти есть. А меняЕ меня - нет.
- Но я же вижу тебя, - сказал Влад. - Ты мне интереснаЕ
Анжела вздохнула:
- Наверное, мне придется этим довольствоваться.
- Ты меня обижаешь, - сказал Влад.
- Прости, - Анжела протерла запотевшее стекло. - Что-то у меня настроение сегодняЕ странное. Наверное, весь этот шум виноват. Шум, треск, ля-ляЕ Эта твоя приятельницаЕ Их нет. Никого. Ты - почти есть.
- А ты хотела быть повелительницей мира? - спросил Влад, разглядывая ее профиль на фоне мокрого, дробящего ночной свет стекла.
Анжела искоса на него взглянула:
- А тебе не приходило в голову, что все, кто есть, кого помнит половина ныне живущих людейЕ Или даже всеЕ Что это былиЕ такие, как мы? Что они моглиЕ умелиЕ понимаешь?
- Нет, - сказал Влад, подумав. - Это невозможно.
Почитай любую биографию любого полководцаЕ или президентаЕ Совсем другой механизм.
- Ты уверен? Биографии пишутся уже потомЕ кто знает, насколько они правдивы? А вот когда из группы влиятельных людей, скованных круговой порукой, вдруг выделяется один и становится самым влиятельнымЕ А бывшие его соратники один за другим умирают при разных обстоятельствах?
- Ты кого это имеешь в виду?
- Не важно, - сказала Анжела. - Такие случаи бывали, этого достаточно. Может быть, я найду время для посещения каких-нибудь архивовЕ И наберу чего-нибудь конкретного. - Зачем? - удивился Влад.
- Ради интереса, - кротко отозвалась Анжела. - Ты, понятно, скажешь, что все это ерунда и чушьЕ - Анжела, узы не работают на толпу. Это особенность индивидуальных взаимоотношенийЕ
- Твои узы. Узы, создаваемые тобой. И мной, согласнаЕ Все мои попытки реализоваться, подняться над толпой, бытьЕ ни к чему не привели. Хотя, возможно, виноват мой дурной характер, а вовсе неЕ Ну да ладно. Но кто сказал тебе, что если носители уз рождаются так часто, что могут запросто наскочить друг на друга, вот как мы с тобойЕ Если носители уз так распространены на земле - все ли они одинаковы? Все ли подчинены одним и тем же законам? Может быть, есть разновидности. Вот мы с тобой, например, колли, а есть еще и пекинесы, овчарки, бульдогиЕ Извини за "собачью" аналогию. И скажи: почему я не могу быть права? Влад молчал.
- Я могу быть права, - сказала Анжела. - Это не значит, что я права. Но я могу быть права, а это уже немало. Да?
- Мне кажется, ты ошибаешься, - сказал Влад. - Я это чувствую. Но объяснить, почему именно так, а не иначе - не могу. Извини.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»