«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 74%

***

- Еще ведь не поздно отказаться, - сказал Влад шепотом. - Сказать им, что мы передумали, и все переигратьЕ
- Ты издеваешься?.. - спросила Анжела.
- Прости, - быстро пробормотал Влад.
Почему он не верил, что она способнаЕ на то, что она делает сейчас? Почему он уверен был, что она, не моргнув глазом, привяжет к себе хоть и половину города - если в этом будет толика выгоды?
Ее перегрузили с каталки на носилки. Санитары действовали умело и осторожно, но Влад видел, как ей неуютно и плохо. Как она едва удерживается, чтобы не потерять сознание.
- Я здесь, - сказал зачем-то.
- Я вижу, - отозвалась Анжела. - Ну что же, приляжем на дорожку? И усмехнулась.

***

Они кочевали из больницы в больницу. Это приносило Анжеле новые страдания, да и Владу стоило седых волос. Они меняли умных врачей на глупых, и опять на умных, ловких медсестер на криворуких, и опять на криворуких, добрых санитарок на равнодушных, и опять на равнодушных. Влад понимал, какую колоссальную услугу они оказывают и врачам, и медсестрам, и санитаркам, вовремя избавляя их от необходимости лечить Анжелу; он прекрасно осознавал, что без Анжелиной инициативы - без ее упрямой, жертвенной даже решимости менять окружение раз в две недели - он вряд ли сумел бы решиться на такое.
Богорад тенью следовал за санитарной машиной, перевозящей из больницы в больницу странную, странствующую пациентку. И всюду, где заново принимались за Анжелино лечение, ухитрялся заново организовать охрану;
Влад давно объяснил ему - по телефону, - что его финансовые ресурсы исчерпались, на что Богорад невозмутимо ответил, что новые услуги производятся во искупление егo, Богорада, ошибки. Он был рядом с Анжелой, когда ее пытались убить, - и не успел вмешаться; стало быть, он доведет это дело до конца, и совершенно бесплатно.
Вероятно, Богорад чувствовал, что Влад избегает встреч с ним. А может быть, по профессиональной привычке умел не бросаться в глаза. Однако в один из вечеров - Влад, усталый, пропахший больницей, собирался вернуться в гостиницу и немного поспать - сыщик снова обнаружился на его пути, и вместо свирепой озабоченности на его лице читалось не менее свирепое торжество.
- Гм, ВладЕ Можно вас на полчасика?

***

- Вот он, - сказал Богорад.
На белом листе бумаги нарисован был квадратнолицый плотный мужчина с полоской усов над верхней губой, высокий, коротко стриженный, в джинсовой куртке поверх полосатой футболки. Круглые темные очки сползли на нос; низко на лбу сидела клетчатая кепка. Рисунок был мастерский - видно было, что человек напряжен и испуган, что его джинсы, как и куртка, куплены в очень дешевом магазине. Никаких особых примет - родинки, шрама, бородавки - у нарисованного мужчины не было.
- Это ваш рисунок? - спросил Влад. Богорад самодовольно кивнул:
- Я засек его, когда он бросил Анжелу под машинуЕ Видел со спины. В той же кепочке - он, по всему видно, не очень-то богатЕ Лица, как вы помните, я тогда не разглядел, сразу же началась суматоха. До чего глупы люди. Можно было сразу, на месте, его схватитьЕ Но рядом стояла девочка-подросток, да ее перепуганная мама, да еще старичок с палочкой, да какой-то сопляк, который растерялсяЕ
- Откуда вы знаете? - спросил Влад.
- Я их всех нашел, - сказал Богорад не без самодовольства. - Собственно говоря, если мы захотимЕ если вы захотите-таки обратиться в полицию - для этого есть все основания. Его видели минимум четверо, и у меня записаны их адресаЕ Но к делу. Этого, - он ткнул в рисунок пластиковой ложечкой от мороженого, - этого красавца видели во дворе больницы. Он приходил якобы кого-то проведать, долго пытался выяснить насчет условий и расценокЕ Мой мальчик, которого я оставил вчера на дежурстве, вычислил его и вызвал меня; я сразу понял, что человек, толкнувший ее под колеса, и этот любопытствующий увалень - одно и то же лицоЕ
- И вы позволили ему уйти?!
- Разумеется. Только я позволил себе проводить его. Из него такой же наемный убийца, как из меня дояркаЕ Покажите картинку Анжеле.
- Она спит, - сказал Влад. Богорад кивнул:
- Значит, завтра утром покажетеЕ Что-то подсказывает мне, что она его узнает. Непременно.
- Захар, - пробормотал Влад. - Я не знаю, как вас благодаритьЕ
- Рано, - серьезно сказал Богорад, забрасывая в рот очередной шарик шоколадного мороженого. - Поблагодарите потом.

***

- Кто там? - спросили из-за двери, обитой облупившимся дерматином.
- Я снизу, - требовательно сказала девушка в махровом халатике. - Вы нас заливаете! От вас вода течет!
Эту девушку Влад видел в первый и последний раз в жизни. Она была сотрудницей детективного агентства "Феникс"; в халатик и домашние тапочки она переоделась только что, этажом ниже. Сейчас, растрепанная и раздраженная, она в точности походила на соседку, только что выскочившую из мягкого кресла перед телевизором.
Щелкнул замок. Дверь приоткрылась; в ту же секунду Богорад вломился в квартиру, как вода вламывается в каюту тонущего корабля.
Из глубины коридора до Влада донесся негромкий сдавленный звук; девушка в халатике почему-то зевнула. Влад надолго запомнил этот ее зевок - так поразила его в тот момент парадоксальная девичья реакция.
В квартире упал стул. А потом невидимый Богорад вполголоса крикнул:
- Можно!
Девушка в халатике аккуратно отклеила пластырь от "глазка" соседской двери. Сунула белую ленточку в карман - и преспокойно отправилась вниз по лестнице.
Влад, переборов внезапную слабость в коленях, шагнул в безвольно приоткрытую дверь чужой квартиры. Узкий коридор. Зеркало. Деревянный стул, через который Владу пришлось перешагнуть; пахло яичницей, вкусно, по-домашнему. Безопасный, уютный запах.
- Сюда, - сказал Богорад.
Следуя за его голосом, Влад вошел в комнату.
Человек сидел на полу. Глаза у него были круглые, тусклые, будто оловянные лужицы, и этими оловянными глазами он, не отрываясь, смотрел в дуло черного Богорадова пистолета.
В углу комнаты бормотал маленький телевизор.
- Она тебя узнала, - веско сказал Богорад. - И еще четыре свидетеля. Нет смысла отпираться, ты готов.
Человек на полу с трудом оторвал взгляд от пистолета и посмотрел на Влада. На дне его перепуганных глаз что-то будто шевельнулось; Владу показалось, что человек на полу узнал его, однако в следующий момент тот отвел глаза, будто обжегшись, и снова вернулся к созерцанию пистолета.
Впрочем, куда бы смотрел сам Влад, если бы на него вот так наставили оружие? В упор? На человеке, сидевшем на полу, не было сейчас ни круглых темных очков, ни кепки. Влад судорожно пытался сообразить, похож ли он на карандашный рисунок Богорада; наверное, был бы похож, если бы не ужас, перекосивший его лицо, как высыхающий клей - тонкую бумагу. Зачем Богораду понадобилось угрожать оружием?!
- Я в-все отдам, - заикаясь, проговорил человек на полу. - Все отдам. Т-там, на полке, в книгахЕ Черный такой корешок, "Малая энциклопедия энтомолога"Е Там три сотни. Больше нету. К-клянусь, это последние деньгиЕ
- Не валяй дурака, - ласково посоветовал Богорад, пряча пистолет.
На экране телевизора дрались. Смачно, с хрустом и уханьем.
- Вот свидетели, - Богорад вытащил из кармана листок бумаги. - Имена, адреса, телефоны, подписи. Тебя видели не только тогда, когда ты толкал ее под машину. Тебя видели, когда ты угонял самосвал!
Глаза сидящего на полу человека округлились еще больше:
- К-кого? Куда? Я неЕ неЕ
- У тебя есть шанс, - со значением сказал Богорад. - У тебя есть шанс признаться. Сдаться самому. Явиться с повинной. Это, возможно, облегчит твою участь. Тем более что убийство не состоялось - ты только искалечил человека, вот и все. Зачем ты приходил в больницу? Хочешь раненую женщину добить?
- К-какую больницу? - лепетал человек. - ЯЕ я сам в больницу ложусь через неделю! У меня есть справка! В ящикеЕ она там, в столе! О том, что мне необходима операцияЕ Я - сам в больницу! У меня страховкаЕ РасценкиЕ
- Ты хочешь лечь в ту самую больницу, где находится женщина, которую ты чуть не убил?
- К-какая женщина?! Я не знаю никакойЕ О чем вы?!
- Анжела Стах, - жестко сказал Богорад. Человек на полу снова перевел взгляд на Влада. Мигнул:
- АнжелаЕ Стах? При чем тутЕ Я не знаюЕ Вы, - он вдруг поднял руку, обвинительно ткнул пальцем Владу в грудь. - ВыЕ детский писатель! Врываетесь, как бандит!
В чужую квартиру! Это я сейчас вызову полицию! Это васЕ детский писатель, надо же!
На экране телевизора стреляли. Кто-то валялся на полу с дырой вместо правого глаза; Влада понемножку начинало мутить.
Как получилось, что он оказался в этой захламленной комнате? Перед смертельно напуганным потным человеком?
Что, если произошла ошибка? Очки, кепка, карандашный рисунокЕ А что, если это вовсе не он? Если этот бедняга действительно не имеет отношения к тому, что случилось с Анжелой?
- У меня сердце, - бормотал человек, прижимая руку к груди. - КоронарныеЕ сосудыЕ меня же инфарктЕ мог быЕ из-за вас! Вы убийцы, вот вы ктоЕ Чего вы хотите от человека? Ну чего? Не знаю никакой АнжелыЕ СтахЕ Мало ли я в жизни знал Анжел! Не помнюЕ
На экране телевизора кого-то избивали - в живот! В пах! Лицом об стену! И снова в живот! Хрясь, хрясь, хрясьЕ
Влад посмотрел на человека, жалкого, трясущегося, забившегося в угол. Посмотрел на оскаленного Богорада; решение пришло само собой:
- Я ухожу.
Сыщик дернул ртом:
- Вы что же, поверили ему?!
- Я ухожу, - устало повторил Влад и повернулся, чтобы выйти из комнаты.
ЕАнжела узнала человека на рисунке. Узнала и не узнала; она видела его где-то и когда-то, но когда и с кем и в какой связи - не могла вспомнить.
Могла она видеть его по телевизору? Мог он быть участником какой-нибудь глупой викторины, например? Ежегодно сотни людей становятся участниками викторин, возможно, этот самый бедняга даже выиграл однажды чайный сервиз, камера крупным планом "взяла" его лицо, и именно поэтому оно застряло в памяти у АнжелыЕ
Могла она просто перепутать? Обознаться?
Богорад считает себя непогрешимым. Что ж, Влад расстанется с Богорадом, игра в сыщики-разбойники и 6ci того затянулась. Он обратится в полицию, это давно пора было сделатьЕ
- Стойте, - властно сказал Богорад за его спиной. - Стойте, иначе вам придется пожалеть о своем решении, очень сильно пожалеть.
- Вы угрожаете мне? - спросил Влад, не оборачиваясь.
- Этот человек мог стать вашим убийцей, - глухо сказал Богорад.
- Нет! - взвизгнул человек на полу. - Я его вообще в первый раз вижу! Я егоЕ только на книжках! На последней странице! Он писатель! Я его раньше не видел!
- Этот человек станет вашим убийцей, если вы побоитесь пачкать об него руки, - сказал Богорад. - Ее убийцейЕ
- Нет! - взвизгнул человек еще громче. - ЯЕ в полициюЕ я полицию! Соседи полицию! Уже вызвали, наверноеЕ
Богорад вытащил из кармана пиджака маленький плоский телефон:
- Не надо кричатьЕ Я сам вызываю полицию. Прямо сейчас.
Влад стоял, не зная, что предпринять. Ему бы хотелось, чтобы его встреча с полицией произошла по-другому. Не в чужой квартире, куда его никто не звал, не в виду запуганного хозяина, без всех этих пистолетов, угроз, ухмылокЕ
Богорад искоса на него взглянул. Потянул носом воздух-:
- На кухне чайник горитЕ Будьте добры, снимите его с огня, к чему нам еще и пожар?
Влад потоптался. Ему не хотелось подчиняться Богорадову распоряжению, но запах паленого из кухни ощущался теперь очень ясно; к тому же был повод спокойно покинуть комнатуЕ
Кухня была тоже тесная и очень ободранная. Здесь не было ремонта лет двадцать, и здесь месяца два не убирали всерьез. Стол был весь в колечках от грязных чашек; чайник давно выкипел и теперь потихоньку плавился. Влад повернул выключатель на плите, механически вытер руки о штаны. Сел на хлипкую табуретку. Уставился в темное окно.
Мурлыкало невыключенное радио. Влад протянул руку и сделал передачу громче.
В комнате бубнил заглушаемый музыкой голос Богорада. Другой голос долго не отвечал ему; потом ответил - бу-бу-бу-буЕ И снова Богорад. Минута, другая, третья, четвертаяЕ
Владу захотелось незаметно прокрасться мимо комнаты к входной двери и потихоньку удрать.
- По праву?!
Влад вздрогнул. Человек не кричал даже - истошно верещал; голос был не Богорадов. Влад выбежал из кухни, остановился в дверях комнаты.
Хозяин квартиры стоял теперь на четвереньках. Красное от гнева лицо его оказалось прямо перед лицом склонившегося Богорада.
- По праву? - обнажились мелкие зубы. - По праву?!
Она убийца. Она. Она убила Соника! Только ничего нельзя доказать. И ты ничего не докажешь.
Богорад сидел неподвижно - однако каждый волосок на его коротко стриженной голове стоял дыбом. Владу показалось, что он слышит разряды синеньких молний, грозовых разрядов, проскакивающих между волосинками:
Охотничья стойка.
- Она сука, - повторил человек и дернул головой, указывая на Влада: - ОнЕ уже знает. Он знает, что она сука. Все, кто с ней былЕ знали, что она такая. Она погубила СоникаЕ и не только его. Я знаю. Она и этого доведетЕ
- Вставай, - ровно сказал Богорад. Рывком поднял собеседника с пола, ловко подсунул кресло под его рыхлый зад, обтянутый тренировочными штанами, ногой выдернул из розетки кабель все еще стреляющего телевизора:
- Значит, Соник оставил наследство?
- Нет, - быстро сказал человек в кресле. - Соник был гениальный, но бедный. Он ничего не оставил. Она его убила. Она сука. Дело не в деньгах.
Влад все еще не понимал, что происходит. Богорад искоса взглянул на него:
- Самсон Ведрик, художник; Вскрыл себе вены. Значит, ты теперь мстишь? - Это человеку в кресле.
- Учти, - сказал тот, болезненно щурясь, - что ты выбил из меня эти слова. Вынудил, под дулом пистолетаЕ Даже если у тебя в кармане диктофон - ты ничего не докажешь. Это не показания. Это так, ля-ляЕ
Богорад хмыкнул. Снова взялся за телефон; после мелодичного перебора кнопок зависла пауза, молчал утонувший в кресле его собеседник, молчал Влад, и серым бельмом смотрел обесточенный телевизор.
- Артур, - быстро сказал Богорад в трубку. - Свяжись с ОформителемЕ Живописные работы Ведрика - Вед-ри-ка, Самсона, художника. Сколько их, где выставлялись, кому принадлежат. Во сколько оцениваются. Сейчас. Срочно.
- Ты ничего не докажешь, - прошептал круглоглазый. - ТыЕ
Телефон в руках Богорада пискнул дважды.
- Алло? Полиция?
- Слушай! - отчаянно крикнул съежившийся в кресле человек. - Если вы оставите меня в покое, я расскажуЕ
Самсон Ведрик был младшим из двух братьев, красавец и умница, наделенный многочисленными талантами. Он закончил школу с отличием; он легко поступал в любое учебное заведение, сколь угодно престижное, но никак не мог найти своего призвания - возможно, потому, что привык предъявлять к жизни (и к себе, разумеется) несколько завышенные требования. Проучившись последовательно в юридическом, дипломатическом и мореходном институтах, он открыл в себе способности живописца и поступил в Художественную академию, причем попал на курс к выдающемуся, очень успешному мастеру, сразу же разглядевшему в юноше его недюжинный талант.
Фрол Ведрик был старше брата на пять лет, и он не только не завидовал успехам "малыша", но и радовался им как своим. С детства выполняющий при "золотом мальчике" роль няньки, опекуна и защитника, Фрол в глубине души считал Соника немножечко своим сыном; это было тем более справедливо, что отец мальчиков ушел из семьи, когда Сонику не было и трех лет, и постоянная борьба за собственное женское счастье забирала у матери все время и силы. Хозяйственному и обстоятельному Фролу хотелось носиться с кем-то, как курица с яйцом, Сонику прямо-таки необходимо было, чтобы с ним носились - итак, взаимоотношения братьев отвечали сокровенным желаниям каждого и были столь же прочны, как союз притертых друг к другу болта и гайки.
Ни разу за всю свою долгую юность Соник не встретил девчонки, которая посмела бы ответить "нет". Раз или два он начинал встречаться с женщинами, с которыми в то же время встречался и брат; тот не находил в этом ничего странного. Разумеется, вкусы Соника во многом определялись вкусами Фрола, так стоило ли обижаться? Злые языки болтали, будто Соник уводит у Фрола женщин - Фрол относился к его проказам так же снисходительно, как если бы младший братишка позаимствовал у него пластмассовый пистолет.
Личная жизнь у обоих не складывалась. Фролу с юных лет хотелось иметь собственный дом, собственную жену и несколько собственных детей - но ему не везло с женщинами; брату не везло тоже. У Соника всегда было много поклонниц, они буквально вешались на него гроздьями, ходили по пятам, пускались во все тяжкие, чтобы его окрутить, выдумывали беременность и даже в самом деле беременели от кого-то - на стороне - и являлись к Сонику с претензиями. Они пытались его шантажировать, подумать только! Поразительно, на какие грязные приемчики способна бессовестная баба в своем стремлении удержать и привязать к себе мужчину!
Соник закончил Художественную академию опять-таки с отличием, однако очень скоро выяснилось, что вкусы экзаменационной комиссии категорически не совпадают со вкусами потенциальных покупателей. Соник был воспитан на классических образцах, в то время как публика требовала чего попроще и покрикливее; Соник не мог продать ничего крупнее карандашного наброска на салфетке (салфетку купил однажды, в ресторане, какой-то иностранец - видимо, человек со вкусом). Фрол, работавший к тому времени администратором в энтомологическом музее, считал своим долгом финансово поддерживать брата - Соник принимал его деньги с благодарностью, чуть ли не со слезами на глазах. Фрол, понимая, что делается у брата на душе, повторял ему по десять раз на дню: только работа! Не стоит ориентироваться на вкусы толпы. Рано или поздно о Сонике заговорят, надо лишь не сдаваться и работать, работатьЕ И не беспокоиться о деньгах.
И Соник работал. Он ложился спать в пять утра, вращался в высших кругах богемы, иногда испытывал удачу в казино, но на каждый крупный выигрыш приходилось по три мелких проигрыша. Жил в мастерской, которую снимал для него Фрол, спал на раскладушке и довольствовался малым. Глядя на его работы, Фрол не сомневался, что признание не за горами - однако устроители престижных выставок почему-то все время отказывали. Разумеется, всегда так трудно протиснуться - в тесную группку "своих", сбившихся плечом к плечу и не пропускающих "чужого"Е
Однажды поздней весной - братья обсуждали как раз перспективы летнего вояжа, но на него категорически не хватало денег - Соник, против воли Фрола, решил "подхалтурить" и заработать. Взял этюдник и пошел в парк - предлагать прохожим свои услуги портретиста.
Коллеги-рисовальщики встретили его, конкурента, в штыки. Однако день был воскресный, погожий, а потому работы хватало всем; Соник нарисовал щекастую девочку в ядовито-желтой блузке, нарисовал унылую девицу с подобранными "в дульку" волосами. Девице портрет не понравился, она ушла возмущенная, так ничего и не заплатив; Сонику надоело сидеть на раскладном стульчике, он хотел было потихоньку двигаться в направлении ресторана - когда на аллее появилась женщина в оранжевом, как апельсин, платье.
Не заметить ее мог только слепой. Или дальтоник.
Соник, завороженный, проводил ее взглядом; потом сорвался со своего брезентового стульчика, догнал Оранжевую Даму и преградил ей дорогу.
- Что за цвет! - сказал Соник. - Я художник, - он поклонился, прижимая к груди влажную беличью кисточку. - Что за цвет! Я хотел бы написать ваш портрет в этом платье, вы позволите?..
Впрочем, возможно, их знакомство произошло совсем по-другому, в другом месте, при других обстоятельствахЕ Может быть. Все может быть; Соник рассказывал о ней всякий раз по-разному, и не потому, что хотел обмануть Фрола. Просто он, как истинный художник, уже творил свой миф; как жаль, что прилив вдохновения у талантливых людей порой вызывают не очень-то достойные люди.
Спустя несколько дней Анжела уже жила у Соника в мастерской, на второй раскладушке. То есть спали оба на раскладушках, а любили друг друга - а это случалось чуть ли не каждый час - прямо на полу, на сдвинутых матрасах. Соник хвалился Анжелой, как не хвалился никогда ни школьной золотой медалью, ни кубком студенческой спартакиады, ни новыми роликовыми коньками. Соник навещал ближних и дальних знакомых - ради счастья представить им Анжелу. Соник начал работать в новой для себя манере, раскованно и сумасбродно; работы его по-прежнему не продавались, зато устроители выставок наконец-то снизошли. Видимо, капля по капле и камень долбит - так случилось, что заговор против Соника дал трещину именно в тот момент, когда он был увлечен Анжелой; ей хватило наглости убедить его, что именно она, она явилась причиной успеха. И Соник, к сожалению, поверил!
Итак, работы Соника стали выставлять - сперва понемногу, а потом все чаще и чаще, наконец случилась персональная выставка Самсона Ведрика, а за ней еще одна, и еще. О Сонике - как давно предсказывал Фрол - заговорили; к сожалению, заговорили и об Анжеле. Все в один голос твердили, что эта женщина прекрасна, что она одухотворена, что она из маленького художника сделала большого, почти гениального, что любой мужчина всю жизнь мечтает о такой встрече, что Анжела - совершенство, волшебница, фея, подарок судьбы; Фролу больно было слушать эту болтовню, просто физически больно. Популярность Соника была наградой за годы напряженного труда-и как легко женщина, подобранная на улице, примазалась к его нарождающейся славе!
А он не видел, не замечал ее основного мотива - корысти. Он возился с ней, как учитель со школьницей; она ведь пришла к нему дуб дубом, неразвитая, необразованная, крайне ограниченная особа. Соник находил особенное удовольствие, натаскивая ее по университетскому курсу литературы, истории, эстетики. Он метал перед ней тонны бисера. Он рисовал ее в оранжевом платье и без него и вообще без всякой одежды; сорок вариантов Анжелы смотрели из разных углов его мастерской (за аренду которой по-прежнему платил Фрол). Все, видевшие колоссальное различие их культурных потенциалов (блестяще образованный, тонко чувствующий художник - и полуграмотная девица, падкая, как сорока, на все блестящее), ждали, что увлечение Соника закончится через месяц-другой, ну в крайнем случае через полгода; тем не менее скоро состоялась свадьба, не очень богатая, но очень многолюдная и даже веселая. Анжела и Соник надели кольца (подумать только! Фрол был уверен, что его свободолюбивый брат до конца дней своих останется "неокольцованным"). В законном браке прошел год, а счастье Соника не убывало. Он всерьез искал подработку - хотел снять наконец нормальную квартиру, поселиться там с Анжелой и завести ребенкаЕ
Подумать только! Все, из-за чего Фрол пожертвовал собственным домом и собственным благополучием - карьера Соника, его работа и его слава, - поставлено было на карту по прихоти девицы в оранжевом! Если бы дни, посвященные Анжеле, Соник посвятил творчествуЕ Если бы, если быЕ Землю хочется грызть, когда подумаешь об этом!
Нет, Фрол не ревновал. Во всяком случае, вначале; во всяком случае, ему хотелось верить, что он совсем не ревнует к этой женщине. Ее требовательность и самомнение составляли разительный контраст с тем, что она представляла собой на самом деле; все это видели, кроме Соника.
Фрола она возненавидела сразу же, с первой встречи, и недвусмысленно дала понять, что не желает видеть его чаще, чем раз в полгода. Фрол не огорчался бы этому обстоятельству, если бы из него не следовало автоматически, что встречи двух братьев тоже стали весьма редкими. Фрол терпел, понимая, что время все расставит на свои места.
И время показало, что Фрол оказался прав. Как-то раз в ответ на обыкновенный каприз - а Соник сильно уставал, и его нервная система иногда давала сбой - она просто собрала свои вещи и ушла! Этот поступок демонстрировал подлинную цену ее "любви" - однако Соник, человек ранимый и чувствительный, не смог сделать из этого соответствующих выводов. Он просто впал в депрессию;
Фрол никогда еще - никогда! - не видел брата в таком отчаянии. Даже в детстве, перед витриной игрушечного магазина, когда мать отказалась купить плюшевого слона, и Соник, не в силах совладать с обидой, упал на асфальт и стал, захлебываясь слезами, колотить ногами в красных сандалетах из кожзаменителяЕ
Казалось, Соник обезумел. Он бросался на Фрола, рвал одежду на нем и на себе. Он бился головой о стену; Фрол боялся вызывать "Скорую" - а вдруг брата заберут в сумасшедший дом?! Он сдерживал и уговаривал Соника сутки напролет - и тот наконец перестал кричать и метаться, лег на свою раскладушку, свернулся калачиком, обхватив колени руками, - и затих.
Спустя еще сутки - Соник все так и лежал, безучастный к еде и питью, твердый и бледный, как стенка - Фрол нашел в его записной книжке старый телефон Анжелы. Самой Анжелы там не оказалось, но какая-то сварливая старушка все же согласилась назвать другой номер, и по этому-то номеру ответила наконец Оранжевая Дама: "Алло"Е
Фрол сквозь зубы сообщил все, что думает о ней. И объяснил, что Сонику из-за нее очень плохо. И что он ни за что не стал бы звонить ей, если бы не одно обстоятельство:
Соник, вполне возможно, сейчас умретЕ
И она примчалась, будто ей хвост скипидаром намазали. Заслышав звук ее голоса - она сухо сказала Фролу "Привет", - Соник дернулся на раскладушке; она подошла и ласково тронула его за плечо, и Соник вскочил, обрушивая хрупкую конструкцию из брезента и алюминия, и вцепился в свою женщину, как пьяница в бутылкуЕ
Фрол поражен был до глубины души. Уже тогда у него впервые мелькнула мысль, что Оранжевая Дама околдовала Соника, наслала на него приворот или что-то в этом же духе. Все пошло как бы по-прежнему - влюбленные души друг в друге не чаяли, спали на двух раскладушках и чувственно мяли боками два сдвинутых матраса - однако в то же время кое-что изменилось.
Соник теперь боялся потерять Анжелу.
Ни одну женщину прежде он не боялся потерять. Все они боялись потерять его, и все в конце концов теряли; теперь все переменилось. Соник впервые в жизни почувствовал себя несвободным, обычное его веселье понемногу пошло на убыль, и он почти перестал работать.
Вот она, цена безрассудного увлечения! Вот она, женитьба, кольцо на пальце и прочие прелести!
Однажды Соник, немножко выпив, снова что-то не так сказал - и Анжела снова ушла. И все повторилось сначала; Соник сперва пил, а потом умирал, плакал, корчился с пеной у рта, и Фрол не знал, что делать; позвони ей, со слезами умолял Соник, и в конце концов сам позвонил Анжеле и сказал в трубку, что любит ее больше жизни, и просит прощения, и вообщеЕ
Анжела снова примчалась, как торпеда. Соник от смерти перешел к счастью, и Фрола выставили за дверь.
ЕПоследние несколько месяцев супружеской жизни Соника были как мясорубка. Супруги ругались чуть ли не ежедневно; Анжела лила крокодильи слезы. Вольно же ей было реветь белугой! И кто, как не она, был виноват? Почему бы ей не отпустить Соника? Не позволить жить, вести себя так, как тот считал нужным? Зачем тыкать ему в лицо - каждый день! - своей, видите ли, "индивидуальностью"? Кто создал ее, эту "личность", слепил по кирпичику из случайно подобранного на улице сырья? Кто как не Соник?
Конечно, Соник не был легок в общении. Но он имел на это право. Он был генийЕ А Анжела не могла, видите ли, снести его раздраженного тона! Соник не привык к придиркам. Ему становилось все хуже. И тогда Фрол подумал, что брату может помочь знакомство с другой женщиной - клин клиномЕ
На маленькой квартире Фрола стали происходить свидания его брата и одной совсем юной девочки, студентки Художественной академии, искренне влюбленной в Соника и его работы; Соник повеселел, и Фрол уверен был, что все позади, власть строптивой женщины над его братом изжита, теперь остается только подождать немного.
Анжела не стала ждать. Она выследила Соника - поистине, у нее был собачий нюх. Она застала Соника прямиком в объятиях нежной девочки - а брат был так беспечен и так увлечен, что даже не запер за собой дверь Фроловой квартиркиЕ Вот этой самой, однокомнатнойЕ
Мерзавка. Шпионка. Взрослая баба, устроившая невесть какое представление из совершенно житейской, простительной ситуации. Чего, чего она не поняла?! Какое право она имела предъявлять Сонику хоть какие-то претензии? В особенности после того, как превратила его жизнь в ад?!
Девочка потом рассказала Фролу, что у Соника было
"страшное лицо". Что он "застыл", глядя в глаза своей Оранжевой Даме, и не издал ни звука, когда она развернулась и вышлаЕ
Соник попрощался с девочкой, оделся и вышел следом.
Вернулся в мастерскую, собрал вместе все портреты Анжелы - и в их обществе вскрыл себе вены.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»