«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 51%

ВАЛЬС

С этого дня она перестала проводить дни взаперти. Позавтракав - а иногда и до завтрака - Анжела отправлялась на автостанцию пешком (свою машину Влад ей не давал) и возвращалась на такси поздно ночью, а то и под утро. В ответ на попытку Влада выяснить, где она бывает, Анжела подняла брови с видом человека, которому дошкольник читает лекции о морали:
- С чего ты взял, что имеешь право знать обо мне, что пожелаешь? Ты мне никто. Сиди и молчи.
И Влад молчал, пока однажды Анжела не вернулась домой уже не на такси, а на маленькой спортивной машине, за рулем которой обнаружился широкоплечий, коротко стриженный мужчина в черном пальто до земли. Анжелин спутник высадил ее из авто по всем правилам джентльменства; Анжела прекрасно знала, что Влад наблюдает за ней из окна кухни, а потому (или была и другая причина?) приподнялась на носки и поцеловала мужчину в слегка небритую серую щеку.
Кавалер сел в машину и укатил; Анжела вошла в дом с видом рассеянной королевы.
- Кто это был? - спросил Влад, едва сдерживая ярость.
- Не стоит ревновать, - ответила Анжела. - Ты сам по себе, я сама по себе. А я уже взрослая девочка и могу делать что хочу.
- Ты соображаешь, что будет, если ты привяжешь его?!
Анжела обернулась в дверях своей комнаты:
- Он уже. Он совсем ручной. И он очень богатыйЕ разве это плохо?
И она захлопнула за собой дверь, а Влад пошел на кухню, отрезал огромный кусок ржаного хлеба и сунул в рот. И жевал, жевал, не запивая водой, сгрыз второй кусок, а потом третий и ощутил наконец тяжесть в животе, однако душевной легкости, разумеется, не добился.
Наверное, он был слишком мягок с ней. Она почуяла в нем слабину - уже тогда, когда он вернулся, чтобы подобрать ее, умирающую, в сугробе у своего порога. Вот если бы он позволил ей умереть - она приняла бы его всерьез, о да, это правдаЕ
Влад криво усмехнулся. Вспомнилась сказка про волшебного петуха (или гуся? или индюка?), к которому приклеивались люди. Старшая сестра ухватилась за крыло, средняя - за старшую, младшая - за среднюю, и эта цепочка все росла за счет ничего не подозревающих прохожих, и каждый был прилеплен к двум другим, а через них - к гусю (или все-таки петуху?). Забавно будет, если за Анжелой потянется целая гроздь "приклеенных" поклонников, и что тогда будет делать он, Влад, и куда он спрячется, и как он будет жить?..
Он вспомнил широкоплечего. Да, тот под стать Анжеле; Владу сделалось стыдно и горько при мысли об их с Анжелой единственной ночи. И еще хуже - при мысли о женщинах, которых он любил, чтобы наутро расстаться. Он сел и попытался вспомнить их имена, хоть что-нибудь, что сохранилось от них в его жизни. Регина была невысока ростом, очень серьезна, в постели молчалива, как камень. Римма рассорилась со своим парнем, а Влад был для нее средством мести, и потому любила она громко, темпераментно и напоказ - наверняка воображая себе, что ее проштрафившийся ухажер кусает локти под кроватью. А эта девушкаЕ нет, ее звали по-другому. Как ее звали? Никак, она не назвала своего имени, в этом не было надобности.
Он честно старался вспомнить всех, но на память приходил почему-то красный резиновый мячик, скатывающийся с кирпичной парковой дорожки в кусты. Что было связано с этим мячиком? Кто был на другом конце его замысловатой траектории? Кому потом пришлось вынимать его из кустов?
Он попытался представить Анну и вспомнил ее - целующуюся со Славиком. Нет, к этому действу не подходило слово "целующийся"; за розовым словом стояли вековые напластования пошлости, в то время как эти влюбленные были естественны, будто крик болиЕ
Он отправился в кабинет и сел за компьютер.

***

" - Мы входим в комнату, - говорил Философ, - и. начинаем чувствовать, понимать, постигать. И через некоторое время замечаем, что в углу нашей комнаты сидит Она. Мы пугаемся, но скоро забываем об этом и садимся к ней спиной. И продолжаем понимать, узнавать, чувствовать. Мы заняты делом, мы увлечены собой и только изредка, вспомнив о Ней, оглядываемся на нее через плечо. Она по-прежнему сидит в углу комнаты и, кажется, не обращает на нас внимания. Только иногда - когда ей надо взять книгу с полки или поворошить угли в камине - Она поднимается, проходит мимо нас и делает свое дело. Тогда мы на какое-то время замираем, будто только сейчас заметили Ее. Она возвращается в свой угол, и мы снова сидим к
Ней спиной.
Некоторые смельчаки находят в себе силы развернуть свое кресло и усесться к Ней лицом. Сомнительное удовольствие; правда, кое-кто находит и в этом свою прелестьЕ Некоторые, наоборот, уподобляются детям, упрямо отводящим взгляд от когда-то напугавшей их картинки и книге, и никогда не оглядываются на Нее даже через плечо. Но мы-то с вами, хозяева прекрасной светлой комнаты, в углу которой сидит Она, - мы-то понимаем, что только Ее молчаливое присутствие придает смысл каждому нашему вздохуЕ"

***

Влад сидел, глядя в темное окно, но не видел ни леса, ни дороги, а только собственное отражение, будто в метро. Как ему бороться с этой женщиной? Надо ли с ней бороться? Задушить? Если бы он был склонен к суицидуЕ Ему очень хочется закончить Гран-Грэма. Дождаться переводов. Дождаться фильма. Черт побери, ему есть ради чего жить, почему какая-то женщина должна менять его планы? Разумеется, проще всего уехатьЕ исчезнуть. Умирая, она, может быть, вспомнит этого ГарольдаЕ Всех, кого она привязала - и бросилаЕ Хотя нет, никого она не вспомнит. До самой последней секунды, до окончательного освобождения от уз она будет заниматься собой, только собой. Поэтому никакой "показательной разлуки" не будет - унизительно, бесполезно, так малыш лезет на люстру, вооруженный намыленной веревкой, потому что ему, видите ли, не дают до полуночи играть на компьютереЕ
Значит, он будет терпеть ее рядом с собой. Всю жизнь - долгую, как он надеется.
Изменить Анжелу?
Проще утопить рыбу.

***

Утром он застал ее, пробирающуюся из спальни в ванную. Очень удачно застал - сонную, непричесанную, беззащитную. Влад встал на ее пути; она плотнее запахнула халат, посмотрела раздраженно и мутно:
- С добрым утречкомЕ Не мог бы ты убраться с дороги?
- Такси будет через полчаса, - сказал он мягко. - Давай-ка быстренько мойся, собирайся, и я тебя провожу.
- То есть? - спросила Анжела после паузы.
- Я не хочу, чтобы ты жила у меня в доме, - объяснил Влад. - Я сам по себе, ты сама по себе, ты уже взрослая девочкаЕ и так далее.
- Что, показательные выступления? - тихо спросила Анжела. - Демонстрация решимости? Ты сам прекрасно понимаешь, что выглядишь смешно. Хочешь напугать меня? Дешево. Я не ведусь на понты.
Ты не поняла, - сказал Влад. - Никто не помешает тебе навестить меня, когда ты почувствуешь себя плохо. Пожалуйста, приходи, я, наверное, буду рад тебя видеть. Но жить в моем доме ты больше не будешь. До приезда такси и осталось двадцать пять минут, и я не хотел бы отбирать у тебя драгоценное время.
Анжела смотрела на него исподлобья. Кажется, она все еще не верила.
Такси пришло минута в минуту; Влад вышел к водителю, извинился и попросил обождать четверть часа. Потом поднялся к Анжеле; она сидела посреди комнаты для гостей, разбросав по плечам влажные волосы, вызывающе домашняя, теплая, расхристанная.
- Четверть часа, - сказал Влад. - Помочь тебе собраться?
- Я не хочу никуда уезжать, - сказала Анжела почти весело.
- Это мой дом. - Влад раскрыл шкаф, вытащил с нижней полки Анжелину сумку. - Я пригласил тебя в гости, а теперь я прошу тебя оставить меня одного. Давай-ка скорее, иначе таксисту придется доплачивать из твоего кармана.
- Это похоже на сцену ревности, - сказала Анжела. - Из-за этогоЕ из-за Никиты? Я пошутила.
- Собирайся, - повторил Влад.
- Я никуда не поеду.
- Ты поедешь. И всякий раз, когда узы придавят тебя, ты будешь являться сюда на поклон. Ты будешь ползать по крыльцу, как уже ползала когда-то. Я буду жалеть тебя и впускать в прихожую - на пять минут. И ты будешь уходить - до следующего разаЕ Вот как это будет.
Анжела оскалилась:
- Ты забыл сказать, что, пока я буду ползать по крыльцу, ты будешь ползать по полу - с другой стороны двери. Ты не пробовал заколачивать гвозди затылком? Ощущение примерно такое жеЕ
Снаружи просигналила машина.
- Еще минута - и я выкину тебя за порог вместе с пустым чемоданом, - сказал Влад. И, встретившись с ним глазами, Анжела вдруг быстро-быстро начала собираться.
Закинула на плечо сумку. Остановилась в дверях, глядя Владу в глаза:
- Ты меня еще попросишь, чтобы я вернулась! И зашагала к машине.

***

Влад сел за работу и не вылезал из-за компьютера два дня подряд. На третий день ему стало холодно посреди жарко натопленной комнаты; он проглотил заранее заготовленную таблетку, выпил чая с лимоном и лег в постель.
Должны были существовать какие-то механизмы противодействия узам - какие-то уловки, позволяющие смягчить приступ. Влад пил разогретое вино, глотал сердечные и сосудорасширяющие, потом принял снотворное - но сна не было, был полусон-полубред, ему виделась Анна, идущая поутру в ванную, в коротеньком халатике, с голыми ногами. Влад догонял ее, Анна оборачивалась - и оказывалась Анжелой, и Влад хватал ее, желая мять, как пластилин. Теперь, когда он полностью осознал свою незримую зависимость от Анжелы, причиняемые узами страдания перестали быть безличными. У его боли было лицо Анжелы, грудь Анжелы, ноги Анжелы; ощущение было такое, будто он людоед и хочет ее съесть. Потом, вынырнув из короткого забытья, он оказался уже сатиром - ему хотелось Анжелиного тела, хотелось насиловать еще и еще, раздавить собой, разъятьЕ Потом Анжела привиделась ему в виде бесконечного ряда стеклянных статуй. Он шел вдоль этого ряда и бил стекло железной палкой, очередная статуя рассыпалась осколками, но Анжелы не становилось от этого меньше. Следующая статуя бесстыдно улыбалась, Влад шел к ней и бил своей палкой, рука немела от напряжения, а за разрушенной статуей вставала еще одна, и ещеЕ ВдребезгиЕ
Влад разлепил глаза и понял, что дребезжит дверной звонок. Посмотрел на часы; было полчетвертого, но за окнами стояла темень, значит, полчетвертого ночиЕ
Он понял, что надо встать. Что надо выглядеть как можно более здоровым и небрежным; от того, каким он откроет дверь, зависит очень многое. Зависит, может быть, их будущее.
Каждый звонок был как хлыст. Под этим хлыстом хотелось кинуться к двери, поскорее распахнуть ее, сейчас этот кошмар закончится, сейчасЕ
Влад вошел в ванную. Не глядя на себя в зеркало, умылся ледяной водой; руки дрожали. Влад растер лицо полотенцем; на краю ванны лежала забытая Анжелой мыльница. Картинка перед глазами странно подергивалась, и потому казалось, что мыльница ползет, перебирая короткими красными лапами.
Он подошел к двери. Звонок теперь не прекращался ни на секунду - выл и выл.
Влад задержал дыхание и отпер дверь.
Мокрый трясущийся комок упал к нему в руки; ночь сделалась светлой, как день, с головы до ног пробежала полна абсолютного счастья, младенческого, животного, физиологического. Где-то звенели колокольчикиЕ где-то пели птицы. Солнечный луч касался щеки. Тепло, легко, секунда длится до бесконечности, дождевая пыль под оранжевым фонарем застыла, как брызги на стекле, время не течетЕ
Двинулось. Снова затикали секунды; дождевые капли ринулись вниз. Ночь, мелкий дождик, ранняя весна. Женщина в мокрой шубе, вызволяющаяся из Владовых объятий.
Она сразу же отвернулась и зашагала к воротам. В воротах остановилась, глянула на стоящего в дверном проеме мужчину:
- В следующий раз ко мне приедешь ты. Гостиница "Турист", номер пятьдесят два, - и зашагала пешком к автостанции. Пешком, на высоченных каблучищах, под дождем.

***

Живя рядом, они осознавали свою зависимость друг от друга, осознавали, но не чувствовали. Теперь каждый день превратился в новый раунд молчаливой схватки. Если раньше соединявшая их цепь провисала, создавая иллюзию свободы, то сейчас узы напряглись, натянулись, и состояние, в котором пребывали и Влад и Анжела, сильно смахивало на унизительное рабство.
Влад забросил работу. Влад садился за руль, куда-то ехал, возвращался; убирал во дворе, вскапывал газон, надеясь почему-то, что боль в ладонях и мышцах пересилит внутренний зуд, желание немедленно видеть Анжелу. Первые несколько раундов она проиграла подчистую - сама явилась к нему, и даже раньше, чем ожидалось; зато потом она вдруг исчезла, и Влад, прождав ее день и ночь, малодушно сдался. Он сел за руль и поехал разыскивать гостиницу "Турист".
- Позови горничную! - крикнул странный высокий голос из-за двери с табличкой "пятьдесят два", Влад не сразу узнал этот голос, и ему показалось, что он ошибся номером. - ДверьЕ
Влад обратился к дежурившей на этаже старушке, низенькой и круглой, как пуговица. Та долго перебирала ключи, встревоженно прислушиваясь к голосу постоялицы, с придыханием повторявшей: "Дверь! Дверь!" Казалось, женщина в запертом номере пребывала в любовном экстазе; возможно, на ум горничной как раз и взбрела какая-нибудь непристойность, она даже слегка сопротивлялась, когда Влад, мягко оттеснив ее плечом, ринулся в ванную.
Секунда совершенного счастья. Слишком короткая секунда. С каждой новой встречей - все короче и корочеЕ,
Анжела сидела на краю ванны, похожая на жертву гигантского паука. Всю ее опутывала капроновая бельевая веревка, причудливое макраме, сплетенное между живой женщиной и чугунной сушилкой для полотенец. Влад подумал, что будет, если горничная увидит эту дикую картину; он обернулся, загораживая Анжелу собой:
- Спасибо. Все уже в порядке.
- Спасибо, можете идти, - эхом отозвалась из ванной Анжела.
Старушка поколебалась, но все-таки вышла, смущенная и обескураженная. Влад обернулся к Анжеле; по-видимому, на создание произведения искусства, привязавшего ее к батарее, ушел не один час. - Возьми. В комнате. Ножницы, - сказала Анжела тихо.
Он нашел маникюрные ножницы на низком журнальном столе. Краем глаза заметил, что в маленькой комнатке все перевернуто вверх дном; взялся резать веревку, но слабосильные ножницы не были предназначены для поединков с бельевым шнуром. Капроновые концы лохматились, делаясь похожими на некрасивые цветы; ножницы тупились и увязали. Намертво затянутых узлов было штук двести; Влад наконец закончил кромсать веревку, и Анжела сползла на синий кафельный пол.
Влад взял ее под мышки и оттащил в комнату. Мельком вспомнилось: вот так и она его таскала, отключившегося после чашки чая "с сюрпризом"Е
- У меня руки затекли, - сказала Анжела. - У меня все затекло. У меня спина болит. У меня ноги замерзли. У меняЕ
- Сама виновата, - сказал Влад. - Надо было просто сесть и приехать. И не разыгрывать героиню. Она усмехнулась:
- В следующий раз я придумаю что-нибудь поинтереснее. Добуду наручники и пристегнусь к батарее. И ты приползешь ко мне на поклон, как сегодня. Ты будешь приползать ко мне всегда.
- Хорош поклон, - сказал Влад. - Знаешь, жалкий вид победителя сильно скрашивает горечь пораженияЕ если это поражение.
Анжела вдруг расхохоталась звонко и весело. Опрокинулась на диван, раскинула руки:
- Послушай, знаешь, на кого мы похожи? На человека, решившего побороться с собственным мочевым пузырем. Он считает унизительным ежедневную потребность писатьЕ и потому держится до последнего. А потом бежит в сортир с выпученными глазами. Вот на кого мы похожи, дорогой мой господин литераторЕ Почему ты не пришел вчера? Вчера же ты уже был "хорошенький" - почему ты не приехал, это ведь не так далеко? Ждал, чтобы я приползла к тебе на пузе? Тебе нравится, когда я перед тобой ползаю? Приятно, на сердце тепло? Правда?
- Неправда, - сказал Влад.
- Тогда почему ты не приехал сам, первый? Вчера я была дома весь деньЕ Угостила бы тебя вином. Мы посидели бы, поговорили, как людиЕ
- А где этот твой приятель? - Влад изобразил руками шкафообразные плечи.
- А ты ревнуешь? - усмехнулась Анжела.
- Он ведь тоже требует свиданий, - ровным голосом пояснил Влад. - Если ты его привязалаЕ
- Не беспокойся, - она отвернулась. - ЯЕ пошутила. Я, собственно, и не собиралась по-настоящему его привязывать. Так, поиграласьЕ
Она задумчиво разглядывала следы от веревки на своих запястьях. Припухшая краснота полосок оттенялась свинцовой синью.
- Поигралась, - задумчиво повторил Влад. - Ну, я пошел.
- Погоди, - сказала она, когда он уже стоял в дверях. - ДавайЕ договоримся. Каждые три дня, на перекрестке трассы и Дачной улицыЕ В двенадцать ноль-ноль. Чтобы по-человечески жить. Давай?

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»