«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 48%

***

Ночью Влад проснулся от того, что кто-то стоял под дверью его комнаты. Стоял тихо, не шевелясь, и Влад спросонья испугался до холодного пота, до дрожи, до слабости в коленках. Ему понадобилось минут пять, чтобы прийти в себя, а тот, что стоял под дверью, продолжал нести свою вахту, как часовой у ворот либо как кошка над мышиной щелью.
Он глянул на часы - десять минут четвертого.
- Это ты? - спросил Влад громко.
Длинный вздох был ответом.
Влад поднялся, накинул халат; взявшись за щеколду, он снова почувствовал приступ страха и был близок к тому, чтобы отказаться от задуманного и не отпирать. Только живая картина его трусости - взрослый мужчина боится ночных шорохов на лестнице и до утра дрожит под одеялом - помогла ему вернуть твердость.
Он отодвинул щеколду и приоткрыл дверь.
В коридоре стояла Анжела - в тех же джинсах и свитере, в которых была за ужином; кажется, в эту ночь она вообще не ложилась.
- Я не знала, - сказала она шепотом. - Я действительно не знала, что, если переспать с мужиком, он привяжетсяЕ Я не знала, клянусь чем угодно. Тогда я не зналаЕ
- Зайди, - сказал Влад.
На кровать он бросил плед. Включил настенную лампу, махнул рукой в сторону кресла, и Анжела села, обхватив руками плечи:
- Я не знала, слышишь? Если я не знала - почему я должна быть виноватой? Я же не специально хотела себе этиЕ узы. Зачем они мнеЕ Я была бы себе спокойно медсестройЕ Или даже учетчицей на пильне, - она нехорошо улыбнулась.
- Не все люди поддаются узам одинаково, - сказал
Влад, усевшись напротив. - Некоторые более привязчивыЕ особенно неврастеники.
- Вот-вот, - подтвердила Анжела, еще крепче обнимая сама себя. - Он и был неврастеникомЕ Он же явно был ненормальным. Ты знаешь, Влад, я его, наверное, любила. Как в книжках.

***

Итак, она поступила в медучилище, но не "через постель", как можно было бы предположить. Семь дней подряд она подкарауливала у порога директрису - пожилую дородную даму - и деликатно сопровождала ее до самого дома. Едва сдерживая слезы, Анжела рассказывала выдуманную историю своей матери - она-де умерла от неизлечимой болезни, и теперь Анжела хочет стать медсестрой, чтобы помогать страждущим, а потом поступить в медицинский институт, а потом научиться лечить все-все болезни. Милая провинциальная девочка в первый день тронула сердце директрисы, на второй и третий оказалась полезной при переноске тяжелой сумки с книгами, на четвертый надоела, на пятый и шестой начала раздражатьЕ
На восьмой день Анжела исчезла, и директриса вздохнула с облегчением. Однако через несколько дней у нее необъяснимым образом испортилось настроение; вероятно, причиной тому были скачки атмосферного давления и перемена погоды. Подчиненные директрисы некоторое время были вынуждены переносить ее раздражение и депрессию - когда на горизонте пожилой женщины снова появилась плохо одетая, очень скромная, очень милая провинциальная девочка, и директриса - неожиданно для себя - обрадовалась ей, как заново найденной дочери.
Дальше все пошло как по маслу. Анжелу приняли на первый курс, восстановили документы (послав запрос в ее родной поселок), а по субботам девочка сделалась вхожа в директрисин дом - ее приглашали на чай почти каждую неделю. И себе, и другим директриса объясняла привязанность к Анжеле добрыми человеческими чувствами: сирота, чистая девочка, благородное сердечко, решившее посвятить себя служению медицинеЕ Угощая Анжелу бубликами, черствая и жесткая директриса ощущала в своей массивной груди теплые волны великодушия и доброты. Наивысшим аккордом в симфонии ее милосердия было то, что она сняла для Анжелы угол - чтобы девочка, лишенной средств, не платила за общежитиеЕ
На Анжелином курсе было двадцать девчонок и один парень. Его звали Саня, он происходил из хорошей небедной семьи и оказался в училище потому только, что не удалось с первого раза поступить в мединститут. Девчонки, в основном провинциальные, оценили завидного жениха и устроили между собой соревнование - кто быстрее его "охомутает".
Анжела не участвовала в гонке за однокурсником; невзрачная Санина фигура не прельщала ее, своим женихом она видела парня покрасивее. Тем не менее Саня, оставив упивающихся вокруг него девиц, взялся робко и очень красиво ухаживать за Анжелой.
Это случилось на третьем месяце обучения. Анжелу заловили в раздевалке, прижали к стенке и надавали несильных, но болезненных и очень обидных тумаков, налепили комок жвачки на лоб и оплевали платье.
Два месяца она училась бок о бок с этими девчонками, видела их ежедневно, говорила и слушала, у кого-то списывала, а кому-то давала списать; когда, закончив расправу, эти дуры бросили ее в раздевалке и поскакали на занятия по физкультуре, Анжела отлепила со лба жвачку, стерла с платья плевки и жестко, мечтательно улыбнулась.
Следующий день она провела в городском парке - кормила лебедей крошками директрисиного бублика и чувствовала себя превосходно. То же повторилось и на Другой, и на третий день; на четвертый день в квартирке старухи, сдававшей Анжеле угол, объявилась очень встревоженная директриса.
При виде Анжелы, живой и невредимой, суровая женщина расплылась в улыбке. Любую другую ученицу тут же лишили бы стипендии за прогулы - однако Анжеле никакого наказания не полагалось, более того, наказаны были обидевшие ее однокурсницы; когда директриса, встревоженная Анжелиным отсутствием, начала на курсе расследование - кое-кто не утерпел и сразу обо всем доложил, сворачивая вину с себя на подружек.
- Совести у вас нету! - гремела директриса, в то время как весь курс стоял, низко опустив головы. - Она сирота, у нее золотая душа, любая из вас, крыс, шнурочка ее не стоит!
"Крысы" всхлипывали.
Когда Анжела вернулась на занятия - ей обрадовались так искренне, будто она была шоколадная. Каждой девчонке казалось, что это "они", злюки-однокурсницы, обижали сироту и золотую девочку; на Анжелу излилось столько меда и патоки, сколько она не видывала за всю жизньЕ
Потом, когда три дня без Анжелы забылись, мед и патока несколько прогоркли. Возобновились обычные в девчоночьей компании отношения - немножко ревности, немножко хитрости, немножко жалости, немножко дружбы. Саня по-прежнему трогательно за ней ухаживал, и она милостиво принимала знаки внимания - но мечтала о другом, о красивом бесшабашном парне, богатом и смелом, белозубом, чуточку грубом и бесконечно нежном, плюющем на всех, кроме нее, единственнойЕ
И домечталась.
Однажды, когда она шла домой из училища и все пальцы ее ныли от неумелых анализов крови, которые делал ей Саня (а она в ответ колола его пальцы, для него это был почти ритуал, а для нее - каторга), - перед ней прямо на переходе остановился мотоцикл. На мотоциклисте был огромный черный шлем, Анжела видела только глаза, блестящие и синие-синие, как осеннее небо. Мотоциклист посмотрел на нее - и приглашающе похлопал по сиденью за своей спиной; Анжела, которой до смерти надоели конспекты, анализы, пропитанные хлоркой тряпки в больничных коридорах и постоянная человеческая немощь, сама не поняла, как оказалась сидящей верхом на мотоцикле, за спиной незнакомого человека, который невесть куда ее завезет.
Впрочем, она верила, что человек с такими глазами не вделает ей ничего плохого, - и отчасти оказалась права.
Его звали Гарольд. То есть она предполагала, что его звали как-то иначе, однако назвался он Гарольдом, и Анжеле понравилось; она немного нервничала в ожидании, пока он снимет шлем, но когда он все-таки сделал это - Анжела едва сдержала вздох восхищения. Гарольд был совершенно таким, каким она воображала настоящего мужчину: с тонким лицом, слегка перебитым носом, ямочками на щеках и старым шрамом на скуле. Гарольду было двадцать три года, и на робкий вопрос, чем он занимается, он ответил просто: живу.
Училище и учеба пошли побоку. Анжела отчаянно прогуливала и являлась на занятия только тогда, когда в ней начинали не на шутку нуждаться; директриса и увещевала ее, и даже пригрозила однажды лишить старухиного угла; в ответ на эту угрозу Анжела окончательно перебралась к Гарольду, в пустую однокомнатную квартиру, пропахшую пылью и табачным дымом. Курс лихорадило - все вместе то впадали в тоску, когда Анжела надолго исчезала, то предавались эйфории, когда она возвращалась. По училищу ползли слухи, один невероятнее другого, тем временем Анжела любила Гарольда, носилась с ним на мотоцикле, обнималась на травке в городском саду, и на выщербленном паркете в Гарольдовой комнатушке, и на задних сиденьях чьих-то машин, которые Гарольд брал "покататься"Е
Однажды такая вот идиллия на заднем сиденье была грубо прервана невесть откуда явившейся полицией. Влюбленных впихнули в полицейскую машину, едва позволив кое-как одеться; Анжела умирала от стыда, а замечания и шуточки, отпускаемые стражами порядка, чуть не приколачивали ее к деревянному сиденью. Оказалось, что на Гарольде (которого на самом деле звали Гришей) "висело" невесть сколько угнанных машин; Анжелу, правда, выпустили под честное слово директрисы, зато Гарольда заперли в ожидании суда, и похоже было, что срок ему предстоит немалый.
Директриса прозрела. Найденная ею "на помойке" и обласканная девчонка оказалась неблагодарной тварью; тем не менее выгонять Анжелу директриса не спешила. Теперь раскаявшаяся женщина трех дней не могла прожить, чтобы не вызвать провинившуюся к себе в кабинет, не поставить перед столом и не прочитать ей нотацию; гневно втолковывая понурой девчонке всю глупость и никчемность ее поступков, директриса опять-таки ощущала теплые волны внутри, на этот раз - терпения и даже некоторой жертвенности. Она гордилась собой - другая бы выставила негодницу из училища, но по-настоящему благородный человек должен попытаться помочь глупой сироте встать на путь исправления. Директриса верила, что, в сотый раз обзывая Анжелу дурой, она помогает ей выбрать в жизни правильный путь.
Тем временем Гарольд сидел, и свиданий с ним Анжеле не позволяли; она рыдала у дверей тюрьмы, и прохожие косились на нее с сочувствием. У Гарольда оказалась очень богатая и красивая мать - являясь в следственную канцелярию, она переступала через Анжелу, как через половичок, даже и не думая отвечать, на ее робкие вопросы. Из чужих подслушанных разговоров Анжеле стало ясно, что Гарольд болен, что его перевели из камеры в больницу;
Анжела умоляла пустить ее к жениху (при этих словах красивая мать Гарольда поднимала брови), уверяла, что при одном виде ее больному станет легче; над ней смеялись, как над блаженной.
Чего не сделали Анжелины слезы, добились наконец материнские деньги: тяжело больному Гарольду изменили меру пресечения и выпустили под залог. Анжела буквально кинулась под машину "Скорой помощи", увозившую Гарольда из тюремной больницы в обыкновенную, и, пока мамаша ругалась с водителем, успела вскочить в фургон, перепугать врачей и дотянуться до холодной руки лежащего на носилках парня.
- Гарольд!
Он пошевелился и закричал от радости. Потом - много дней спустя - этот крик долго звучал у нее в ушах, она Просыпалась от этого крикаЕ
В больницу Анжелу пустили. Умный Гарольд, хоть и чувствовал себя уже нормально - симулировал от души; в ею планы не входили ни суд, ни тюрьма. Он собирался сбежать из города, найти убежище и залечь "под корягу". И, разумеется, Анжела не могла не сопровождать его.
Они удрали на мотоцикле, среди ночи, в дождь; они гнали по скользкой трассе, сшибая собой капли, мокрые, как утопленники-щенки, и орали песни, перекрикивая шум мотора. Они были совершенно счастливы. Перед ними лежал весь мир.
Незадолго до рассвета они нашли у дороги остановку рейсового автобуса - павильончик с тремя стенами и скамейкой - и развели под крышей костер. Было очень холодно и очень весело; они протягивали руки к огню, грели друг друга губами, дыханием, и разомлевшая от счастья Анжела рассказала Гарольду, кто она такая и каким свойством обладает. И объяснила, смеясь, что за болезнь настигла его ни с того ни с сего в следственном изоляторе; и похвалилась, что, если бы не она - Гарольда ни за что бы не выпустили под залогЕ
Он все еще улыбался и целовал ее. Кажется, он не поверил.

***

- Так и не поверил? - спросил Влад, когда молчание слишком уж затянулось.
- Поверил, - медленно сказала Анжела. - УбедилсяЕ На практике, так сказать.
И снова стало тихо. За окном, выходившим на восток, было уже совсем светло; прошло минут пять - и первый солнечный луч, протянувшийся над землей почти горизонтально, уперся в стену напротив, высветил старые обои, и Влад впервые за годы в этом доме разглядел их рисунок - мелкие белые соцветия на зеленовато-сером фоне.
- Только полная, законченная, стопроцентная идиотка могла рассказать ему то, что рассказала я, - траурным голосом сообщила Анжела. - Потому-то я и говорю, что любила его, как в книгах. Где любовь, там и дурь.
- Что же было дальше? - спросил Влад после новой паузы.
- Дальше, - Анжела поморщилась, - дальшеЕ все было очень плохо. Гарольд убедился, что я не вру. И возненавидел. Это были кошмарные дни - для меняЕ но и для него. Он бы убил меня, если бы я ему не сказала, что тогда и он сдохнет тоже. А потом и страх смерти перестал его удерживать. Он рассказывал мне сто раз, как посадит меня на мотоцикл, сам сядет за руль - и на полной скорости врежется в стену. Он рассказывал в подробностях, ему доставляло удовольствие видеть эту картинуЕ И всякий раз, когда мы куда-то ехали, когда он разгонялся, как ненормальный, - я ждала, что вот сейчас он исполнит что обещал.
Анжела перевела дыхание. Солнечный квадрат лежал на пыльном паркете посреди комнаты.
- Мой страх ему нравился. Он выбирал самые загруженные трассыЕ Наверное, из-за него были аварии. Раза два точно были. Страдали все, кроме нас на нашем мотоцикле. Три раза за нами гналась полицияЕ Я подумала: если его поймают, то уже точно не выпустят. Я хотела, чтобы нас поймали. Чтобы этот кошмар наконец закончилсяЕ Но он все длился и длился. От тоски Гарольд стал пить, напивался и бил меня, я поняла, что либо сбегу, либо околею. Однажды он выпил больше обычногоЕ я огрела его по голове палкой. Вытащила все деньги из его брюк - немного, остаткиЕ и удрала. Шарахалась от каждого кустаЕ потом я узнала, что на другой же день, как я ушла, Гарольда взяли наконец, и что он умер в тюремной больнице, и что его мать добилась суда над врачом - за неверный якобы диагнозЕ Послушай, ведь я его убила, как ни крути. Но я не хотела. И ведь потомЕ разве такие, как он, должны жить?!
- А такие, как мы? - спросил Влад.

***

Они выехали за продуктами - вместе. В пятнадцати минутах езды был большой продуктовый магазин, но Влад двинулся дальше, к исполинскому торговому центру, возвышавшемуся на окраине города, как туша каменного динозавра.
- Ты замечала когда-нибудь, что общение с человеком в большом помещении снижает риск привязывания? А тесное помещение, лифт, например, наоборот, этот риск увеличивает?
Они вошли под своды торгового зала. Вдоль полок и стеллажей свободно можно было гонять на мотоцикле.
- А ты замечала, что, если в помещении много людей - общение с любым из них безопаснее, чем если бы оно происходило один на один?
Анжела хмыкнула. Это мог быть знак недоверия, это могло быть и восхищение глубокими познаниями Влада. Они нагрузили две тележки запасом продовольствия на две недели вперед.
- ЕВот потому-то я езжу сюда. Здесь самообслуживание, плюс двадцать касс, девушки за которыми постоянно, меняются, иЕ
Проходя мимо юноши-охранника, Анжела выпустила из рук пачку печенья. Охранник нагнулся и поднял похрустывающий круглый пакет; Анжела рассыпалась в благодарностях. Влад видел, как она, подойдя к юноше вплотную, нежно пожимает ему запястье - как будто он не печенье поднял, а по меньшей мере избавил ее от террориста. Юноша слегка удивился, но порыв красивой дамы был скорее приятен ему, чем наоборот; он бы и тележку ее покатил, если бы дело происходило на улице, если бы служба не предписывала ему стоять именно в этой, и никакой другой, точке зала, следить за порядком и отлавливать воровЕ
- Зачем? - только и смог спросить Влад, когда они грузили припасы в машину.
- Потому что имею право, - резко сказала Анжела. - Меня бесит твоя заячья манера - не высовываться, не касаться, не встречаться, чтобы, не дай бог, не привязатьЕ Ты всем своим видом извиняешься за то, что появился на свет. Мне противно. Я не собираюсь играть в эти игры, так И знай, и продукты я буду покупать рядом с домом - мне так удобнее. К тому же я люблю, знаешь, когда мне радуются, а не просто благодарят за покупку с видом свежемороженой рыбыЕ
Влад ничего не ответил.

Глава 11

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»