«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 81%

ГУНДАРЕВА

  Жену Бузыкина сыграла Наташа Гундарева. Она прочитала сценарий и пришла на первую же встречу абсолютно готовая к съемкам любой сцены, а там, где у нее были сомнения, - в сценарии было подчеркнуто. И полностью выстроена логика развития характера, и продуман костюм для каждой сцены.
  Наташа была не только замечательной актрисой, мне кажется, она могла бы быть прекрасным режиссером.

ГАЛЯ ВОЛЧЕК

  Первая актриса, которая у меня снималась. (Она играла Варвару в учебной работе лВасисуалий Лоханкин».) В лМарафоне» играет тоже Варвару. Я считаю, что это лучшая роль ведущего театрального режиссера и актрисы России Галины Волчек в кино. Но она со мной категорически не согласна. (Ей не понравилось, как ее снял оператор Вронский.)

КУРТОЧКА

  Володин написал сценарий о себе, а я, сознаюсь, снимал эту историю про себя. (У меня тогда была сходная ситуация.) Так что материал был мне хорошо знаком, и снимался фильм легко. Застопорились на сцене лЗастукали».
  Бузыкин вернулся от Аллы под утро. Жена ждет его, не спит. Бузыкин врет - жена обличает. Хороший володинский текст, великолепные актеры. Все хорошо. А мне скучно.
  В перерыв в буфет не пошел, сидел на скамейке в коллекторе. Курил. Саша - со мной рядом, огорченный.
  - Может, текст сократитьЕ Или попробовать: он оправдывается, а она молчитЕ
  И тут видим - идет Леночка, несет курточку.
  - Принесла, - говорит она. - Они ее забыли ему дать.
  - Кому?
  - Бузыкину.
  - Зачем? - спросил я.
  - Как зачем? Ему же Алла подарила. Я ее на вешалке повешу в декорации, Георгий Николаевич, - и Леночка ушла.
  - Какая же я балда! - сказал Володин. - Он должен войти в квартиру с курткой. Не во дворе же он ее спрятал!
  (В предыдущей сцене, которую мы еще не снимали, Алла подарила Бузыкину курточку.)
  Пошли в декорацию смотреть, куда Бузыкин будет ее прятать.
  - Может он ееЕ нет, это перебор, - засомневался я.
  - Что?
  - В пианино. (В декорации стояло старинное резное пианино.)
  - То, что надо. Откроет крышку и - туда! А жена стоит за занавеской и все видит, - сказал Саша.
  И сцена пошла!

НОРБЕРТ КУХИНКЕ

  Всех нашли, всех утвердили. Осталось найти актера на роль профессора Хансена, который приехал в Ленинград изучать Достоевского.
  С иностранцами у нас в кино всегда была проблема. В советском кино иностранцев, как правило, играли прибалтийцы - латыши, литовцы и эстонцы. И чаще всего эти иностранцы были американскими шпионами.
  Кушнерев сказал, что у него есть знакомый, корреспондент западногерманского журнала лШтерн» Норберт Кухинке, который, как ему кажется, подходит на роль Хансена. Я попросил Юру устроить так, чтобы я, не знакомясь, посмотрел на Кухинке. Юра назначил ему свидание у проходной лМосфильма». Норберт подъехал на своем лМерседесе», вышел из машиныЕ и я понял: идеальный Хансен!
  Но не подошел к нему: знал, что прежде чем пригласить на съемки иностранца из капиталистической страны, надо получить разрешение.
  И началось! Написали письмо в иностранный отдел Госкино. Там ответили, что они такие вопросы не решают, и переадресовали нас в МИД (Министерство иностранных дел). В МИДе нам сказали, что они такими вопросами не занимаются, и переадресовали нас в КГБ (Комитет государственной безопасности). Из КГБ пришел ответ, что иностранными журналистами занимается УПДК (Управление по делам дипкорпуса). Написали в УПДК. Оттуда пришел ответ, что они удивлены, что мы не знаем, что кинематографом занимаются не они, а Госкино.
  - Ты насчет съемки негра в лСовсем пропащем» разрешение просил? - спросил меня Миша Шкаликов. (Тогда он уже стал начальником Иностранного отдела Госкино.)
  - Нет.
  - А почему? Ведь Нигерия тоже капстрана.
  - Ну как-то в голову не пришло.
  - Вот и сейчас пусть в голову не приходит. Никого не спрашивай и снимай своего журналиста. Потому что никто на себя ответственность не возьмет и тебя будут вечно отфутболивать. Только я тебе ничего не говорил.
  И я сказал Кушнереву:
  - Зови. Будем снимать.
  Но тут оказалось, что и Кухинке надо спросить разрешение у своего начальства. Короче, вопрос решился только когда мы были уже в экспедиции в Ленинграде.
  Норберт приехал вместе с Леоновым, который играл соседа, и вечером, когда я вернулся со съемки, пришел ко мне в номер с бутылкой коньяка. Мы познакомились. (До этого я видел Кухинке только один раз, когда он стоял около своей машины.) Я сказал, что коньяк разопьем после того, как его отснимем. Он согласился, сказал, что он тоже во время работы придерживается такого принципа. И рассказал, что ехал в поезде в одном купе с господином Евгением Леоновым. И он удивлен, что такой популярный и знаменитый актер оказался таким простым, интеллигентным и скромным. Потом Норберт сказал, что ляжет пораньше, чтобы завтра быть в форме. Пожелал спокойной ночи. И ушел. Но его ночь, как выяснилось, не была спокойной.
  Утром горничная спросила меня:
  - Кто будет за стекло платить?
  - За какое стекло?
  - У этого, хиппи волосатого вашего.
  Выяснилось, что бутылка коньяка не оказалась лишней, потому что Норберт, а с ним еще несколько членов группы все-таки отметили его приезд. А ночью Норберту стало жарко, он хотел открыть окно. Окно не поддавалось. Он дернул посильнее, и стекла вылетели.
  Начали снимать мы нашего гостя со сцены в лесу. После вчерашнего вид у Норберта был соответствующий: глаза красные, руки трясутся. Я послал ассистента за водкой и сказал Норберту, что у нас традиция: когда актер снимается в первый раз, он обязательно должен выпить полстакана водки. И спросил у шофера такси, которое ко мне было прикреплено, есть ли у него стакан.
  - Обижаете, - сказал шофер и достал из лбардачка» засаленный граненый стакан, к которому когда-то прилип кусок воблы.
  Стакан вымыли, но вобла осталась. Ее можно было отодрать только напильником.
  - Не обращайте внимания, - сказал шофер, - она многократно дезинфицирована.
  Норберт выпил водку. И повеселел.
  - Красивый лес, - сказал он.
  Сцену снимали в Павловском лесу.
  Как это часто бывает, начали снимать с конца - с крупного плана Хансена. (В тот день было очень пасмурно, и Вронский попросил, чтобы снимать начали с крупных планов.) Хансен должен был сказать: лОчень быстро - плохо понял».
  Норберт сказал, что он готов.
  - Мотор!
  - Очень-быстро-плохо-понял, - слитной скороговоркой произнес он.
  - Стоп! Господин Кухинке, все очень хорошо, но после лочень быстро» надо сделать небольшую паузу, - попросил я.
  - Извините, я не знал.
  - Не страшно. Снимем еще раз. ПриготовилисьЕ Мотор!
  Он опять так же:
  - Очень-быстро-плохо-понял.
  - Стоп! Господин Кухинке, надо немного не так. Вот послушайте, как я скажу. лОчень быстро», пауза - считаем: раз, два, а потом говорим: лплохо понял».
  - Спасибо. Теперь я знаю.
  - Мотор!
  - Очень-быстро-раз-два-плохо-понял, - той же скороговоркой произнес он.
  Это был первый кадр в жизни Норберта. Дальше он разобрался, что к чему, и никаких сложностей во время съемок не было. Сложность возникла, когда он снялся и должен был уехать.
  Вечером заходит: рубашка расстегнута до пупа, волосы дыбом, очки искривлены, одного стекла нет. И спрашивает:
  - Георгий, а где эта старая бЕ Леонов?
  - Не знаю.
  лБыстро мы его перевоспитали!» - удивился я.
  А Норберт достает из кармана бутылку конька, наливает в стакан, выпивает и говорит:
  - Тостуемый пьет до дна! (Реплика из фильма.)
  Прошло четверть века, как снят фильм, а Норберта в России узнает каждый второй.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»