«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 58%

***

  Город Торпа был усыпан снегом. Дома стояли в светлых капюшонах, надвинутых на жестяные козырьки; воздух увлажнился и потеплел. Завтра будет оттепель, вспомнила Сашка. Оттепель и порывистый ветер.
  Она купила батарейки в ларьке возле почты. Все, что там были. Сто штук; продавщица бегала за ними на склад, а Сашка до копейки потратила деньги, оставшиеся от последней стипендии.
  Она вернулась к себе в комнату. Надела наушники. Положила кулек с батарейками под кровать. Вытащила запылившийся конверт с золотистым диском, защелкнула крышку плеера, включила первый трек.
  А потом второй.
  Восемнадцать треков разной длины. Восемнадцать отрезков чужого молчания. Давящего. Равнодушного. Отрешенного. Восемнадцать разновидностей молчания, партитура полной тишины.
  Летели на пол севшие батарейки, Сашка ставила на их ме сто другие; тишина становилась все плотнее. Закладывало уши. Сашка смотрела в темноту.
  В середине ночи она была уверена, что у нее три руки. Третья росла откуда-то из области грудины. Ее тело утратило очертания, раздулось и едва помещалось на кровати; ее тело лезло из рамок, как дрожжевое тесто из кастрюли. Она терпела, стиснув зубы; последовательность из восемнадцати треков повторялась раз за разом, проходили часыЕ
  Она не заметила, как заснула. Спокойно и глубоко, не снимая наушников.
  Солнечный свет бил сквозь окно без занавески, падал на пыльный линолеумный пол. Простыня казалась старым парусом, вся в квадратиках переплетенных нитей. Одеяло сползло, квадратное отверстие пододеяльника делало его похожим на туз бубен. Сашка удивилась, как много можно заметить одновременно.
  Она повернула голову. Шея ворочалась с трудом. Комната подрагивала, будто отражение в воде под порывами слабого ветра. Постели соседок были пусты, кое-как накрыты покрывалами. Первая пара- английскийЕ
  Который час? Какой сегодня день?!
  Время, единицы времени, значки. На тумбочке, в старом блокноте, записана важная информация, сдвоенный код, время суток, четыре символа один за другимЕ Вечерние индивидуальные занятия с ПортновымЕ
  Потому что сегодня вторник.
  Сашка повернулась на бок, потянулась к тумбочке - и увидела свою руку.
  Она закричала. Вместо крика получился хрип. В горле клекотало. Сашка села на кровати; что-то отчетливо хрустнуло. Обе ее руки были подобием механических протезов, сделанных из слоновой кости и обтянутых полупрозрачной, ослепительно-белой кожей. Она поднесла правую ладонь к лицу, сжала пальцы; шестеренки, проворачиваясь, разорвали кожу и вылезли наружу острыми иголками. Боли не было.
  Сашка с трудом поднялась. Пол не качался под ногами, но голова казалась очень большой. А ощупать ее этими новыми, белыми, механическими руками Сашка боялась. Вдруг что-то сломается?
  Колени почти не гнулись. Ступни казались деревянными. Сашка дохромала до стола, нашла зеркальце. И закричала - захрипела - опять.
  У нее в глазах не было ни зрачков, ни радужки. Только белки в красных прожилках. Сашка отшвырнула зеркало, но продолжала себя видеть; теперь оказалось, что она смотрит не глазами. Всей кожей лица, голых локтей, шеи; трясясь, она стянула футболку и увидела комнату кожей спины. Сняла спортивные штаны, в которых уснула вчера, вместе со штанами соскользнули и трусы. Теперь каждая точка ее тела видела картину, и, складываясь, они образовывали мир-без-Сашки. Ее тело - белое, тощее, трясущееся посреди захламленной комнатушки общежития - было единственным пространством вне этого мира.
  По ее коже пробегали искры. Робкие огоньки, будто скатывающиеся капли. Маленькие молнии. Из-под оболочки, местами почти прозрачной, проступали вены, капилляры и волокна мышц - таинственный лес. Очень чесалась спина; что-то происходило с позвоночником - он похрустывал, подвижный, живущий собственной жизнью.
  Она услышала шаги в коридоре. Осознала, что уже поздно. Две первые пары прошли, и заканчивается обед.
  Две пары и обед нового дня! Она вырвалась из кольца, она сделалаЕ Что-тоЕ И что-то случилось с ней.
  К ее двери подходили - снаружи. Белыми руками она схватила швабру, стоящую в углу, и просунула древко в дверную ручку. И в ту же секунду в дверь постучали - это был стук Егора, быстрый, уверенный: тук. Тук-тук. Тук-тук.
  - Саня? - В голосе Егора были и напряжение, и беспокойство. - Ты дома?
  Швабра-задвижка дернулась - дверь пытались открыть.
  - Сашка? Алло?
  - ЯЕ
  Голос звучал жутковато. Сашка прокашлялась.
  - Ты что там, заболела?
  - Да, - сказала Сашка. - Я заболела и сплю.
  - Послушай, - сказал Егор, приблизив, по-видимому, губы к замочной скважине. - Надо поговорить.
  - ЯЕ не могу. Я плохо выгляжу.
  - Плевать, - сказал Егор, в его голосе было нетерпение. - Переживу. Открывай.
  - Не могу. Потом.
  Пауза. Егор, наверное, оглядывался; наверное, он чувствовал себя идиотом - вот так стоять посреди коридора перед запертой дверью.
  - Впусти меня. Что я тут торчу, как дурак!
  - Не могу, - прохрипела Сашка. - ЯЕ сплю.
  - С кем? - после коротенькой паузы спросил Егор.
  Она попятилась от двери. Она понимала, что сейчас надо сказать что-то остроумное, пошутить, будто бы в ответ. Но она так растерялась, что не могла ничего придумать.
  - Ну ладно, - тихо сказал Егор.
  И она услышала, как удаляются его шаги по коридору.

***

  Она надела перчатки, чтобы скрыть свои руки. Она надела самые черные колготки и самые плотные джинсы. Два свитера один на другой. Теперь она видела мир только кожей лица, и картинка получалась привычной, хотя и неполной.
  Ее темные очки не были достаточно темными, чтобы скрыть белые слепые глаза. Тогда она нарисовала глаза фломастером на веках. Трудно и неудобно было ходить с закрытыми глазами, но ничего лучшего она не могла придумать.
  Спрятавшись таким образом - прежде всего от себя, потому что больше никого в комнате не было, - Сашка села за стол и раскрыла Текстовый модуль. По привычке, потому что читать сейчас она все равно не смогла бы.
  Дело стронулось с мертвой точки. Тишина, или что там было на диске, вошла и воцарилась. Сашкино тело продолжало меняться; она чувствовала, как натягивается и обмякает кожа, как пульсирует студенистый ком в груди, а позвоночник подрагивает, будто труба, качающая вверх-вниз массы горячей воды.
  Ничто и никогда не будет по-прежнему. МамаЕ ЕгорЕ КостяЕ Оцепенев за письменным столом, Сашка думала, что, может быть, вчера было лучше, и вчера следовало оставить все как есть?
  За окном шел снег. Оттепель, мокрый снег, ветер! Все, как обещали, все сбылосьЕ И наступило завтра.
  А Костя пришел утром на пару - и не увидел Сашку!
  Она встала. Накинула куртку. Села опять. Костя помнит все, что она сказалаЕ И все, что случилось вчера, уже внесено в историю их жизни. И подоконник. И эти батарейкиЕ Они раскатились по всей комнате, дешевые, китайские, но все равно их слишком много, они не успели бы истратиться за одну только ночь. Или ночь тоже повторялась кольцом - еще, и еще, и еще?!
  Сашка метнулась по комнате из угла в угол. Открыла форточку. Закрыла опять. Она должна была прийти на первую пару! Но как она пойдет в таком виде? Как она хоть перед кем-то покажется в таком виде?!
  Она снова уселась перед столом и подумала о Егоре. Любовь ее привела к нему постель - или добрый совет горбуна? лИмеет значение ваш чувственный опыт, ваш гормональный статусЕ» Она сколько угодно может врать себе, что вот, любовь подкралась незаметно, но исключительно вовремя, такое удачное совпадениеЕ
  Вчера Егор сказал: лДавай поженимся». НетЕ нет! Сашка схватилась за голову; вчера, именно вчера она в раздражении оборвала его: лТолько не говори, что нам надо пожениться». Она не думала, что именно этот день, эта раздраженная реплика останется в ее жизниЕ И в его жизни. Она не удержала себя в рукахЕ Потом не пришла, хотя и обещала, потом этот скандал с Женей, он внесен в историю. Костя молодец, что не стал оправдываться. Но ЕгорЕ
  О чем она думает, превращаясь в чудовище, может быть, умирая?!
  ЕА Егор - первокурсник. Он понятия не имеет, каково это - сдавать сессию и что связывает на самом деле Сашку и Костю. Не пошлая история о том, как мальчик девочку любил, она ему не давала, тогда он нашел другую, покладистую. Их связывает прошлогодняя Костина пересдача, те пощечины, от которых у Сашки болели ладони - она била его, чтобы он учился, чтобы он сдал, чтобы он выжил.
  Их связывает вчерашний вечер, когда Костя не решился ее ударитьЕ но все равно вернул долг. Потому что хотел, чтобы выжила Сашка. И будь проклята та килька в томате, водка с пепси-колой, нечистая постель и дверь, запертая на швабру. Все у них могло быть по-другому. Все.
  А Егор - собственник; его девушка должна открывать ему дверь всегда и по первому требованию. Что бы с ней ни происходило. Надо было открыть ему дверь! Надо было открыть и сбросить одежду! Чтобы он понялЕ
  Может быть, Костя придет? Спросит, что с ней случилось? Или после вчерашнего Жениного демарша, побоится без крайней надобности подниматься на второй этаж?!
  Сашка осталась одна. Совершенно, космически. И не ужасная метаморфоза тому причиной, а чья-то ревность и чья-то гордость. Обычные вещи. Можно сказать, бытовые.
  За окном постепенно темнело. Приближалось время занятий с Портновым; Сашка с трудом поднялась. Забыв на столе раскрытый учебник, накинула куртку. В карманах звенела мелочь.
  Низко надвинула капюшон, поправила темные очки на носу. Вышла из комнаты. Мир покачивался; Сашка видела его кожей щек, и потому казалось, что она стала на несколько сантиметров ниже.
  В конце коридора болтали два первокурсника; увидев Сашку, вытаращили глаза и замолчали на полуслове. Она прошла мимо, неуклюже кивнув - будто дернув головой. Первокурсники смотрели с ужасом.
  Пусть расскажут Егору, отрешенно подумала Сашка.
  Снег во дворе был вытоптан. Бездомные собаки разукрасили углы желтыми иероглифами. Сашка видела глаз вороны, умостившейся на голой липе. Видела каждый окурок, втоптанный в грязь перед входом в институт. Поворачивая лицо, виде ла потоки воздуха разной температуры - теплые струйки поднимались из форточек, сырое марево дрожало над крышей. Оттепель.
  Отвечая на чьи-то приветствия, ловя недоуменные взгляды, она вошла в институт. Уже взявшись за ручку аудитории, вспомнила, что так и не успела даже по первому разу прочитать для Портнова параграф.
  Отступать было некуда. Она вошла.
  Женя Топорко как раз закончила занятие. Не было другого человека, которого Сашке в этот момент хотелось бы видеть меньше.
  Облик Сашки, в капюшоне, в черных очках, темным чучелом остановившейся в двери, произвел на Женю впечатление. Она потрясенно разинула напомаженный рот.
  Портнов обернулся, хотел было что-то сказать - и замолчал. Сашка впервые в жизни увидела, как он меняется в лице.
  - Свободна, Топорко. Поторопись, пошло чужое время. Женя нарочито медленно закрыла книжку, положила ее в сумку, подергала лмолнию» - та не закрывалась. Женя мельком взглянула на Сашку - и снова на сумку. Сделала озабоченное лицо: как же ее закрыть?
  - Топорко! За дверь!
  Голос Портнова произвел магическое действие. Женя вылетела из аудитории, как подхваченный сквозняком бумажный шарик.
  Сашка стояла неподвижно.
  - Подойди.
  - Я не прочитала параграф.
  - ПонятноЕ Сядь.
  Портнов вытащил мобильный телефон. Бросил в трубку:
  - Пришла.
  Сунул телефон обратно в карман.
  - А разве в Торпе есть покрытие? - тихо спросила Сашка.
  - Теперь есть, - сказал Портнов, перебирая бумаги на столе. - Прогресс неудержимЕ Как ты себя чувствуешь?
  Сашка сглотнула. Под двумя свитерами и майкой катились, будто капельки пота, трескучие искорки.
  - Сними очки. Вообще, убери этот маскарад, сейчас придет Николай Валерьевич.
  Сашка зубами стянула шерстяные перчатки. Ее руки видоизменились еще больше: кожа стала почти прозрачной, колесики-суставы блестели белым никелем, по трубочкам-венам текла золотистая, вязкая на вид жидкость. Портнов подался вперед, выглядя почти таким же потрясенным, как Женя; Сашка сняла очки. Открыла глаза. Потом закрыла снова, демонстрируя картинку на веках.
  - Остроумно, - глухо сказал Портнов.
  Без стука раскрылась дверь. Вошел Стерх и тут же повернул ключ в замке. Он был очень бледен, пепельные волосы спутались, как будто Николай Валерьевич долго бродил без шапки на сильном ветру. Горб топорщился на спине заметнее, чем обычно.
  Сашка расстегнула куртку. Уронила на пол. Сняла через голову свитер, потом еще один, осталась в синей майке. Мельком глянула на свои предплечья и локти; посиневшая бугристая кожа кое-где была покрыта лиловыми перьями.
  Портнов присвистнул и снял очки. В его взгляде появилось теперь нечто новое. Если бы Сашка не знала Портнова - подумала бы, что это страх.
  - Вы довольны? - спросила Сашка, глядя на Стерха. - Я хорошо поработала?
  - Да. Я доволен.
  Стерх не был похож на себя. Куда девался мягкий, немного рассеянный Николай Валерьевич; горбун стоял, хищно подавшись вперед, и смотрел на Сашку» как китобой на лучшего в своей карьере кита. Как кот - на выдающуюся мышь. Как охотник на призовую добычу. А у Сашки не было глаз, чтобы достойно ответить на этот взгляд.
  - Спасибо, - сказала Сашка. - Вы своего добились. Вы сделали из меня вот это.
  Комната поплыла. Сашка видела ее зудящей кожей, видела стену за спиной, ключ в замочной скважине, круглую бирку л38», щербинку на дверной ручке. Институт специальных технологий переработал ее, переварил, как хотел.
  - Все, - сказала Сашка шепотом. - С меня хватит. Я больше не могу.
  Горбун подхватил ее, падающую. Обнял. Это было так неожиданно и дико, что она замерла, не посмев вырываться.
  - Я был прав, Олег. Ты видишь, я даже недооценивалЕ Ты подарок, Сашенька. Талант. Ты вырвалась из оболочки, вылупилась из яйцаЕ ты видела цыплят? Им надо дать время, чтобы прийти в себяЕ Освоиться с новым миром и своим новым местом в миреЕ Ну-ка, перестань. Все хорошо. Ты прорвалась на свою главную дорогу, теперь ты пойдешь по ней, шаг за шагом, будешь учиться и выучишься. И все тебе будет понятноЕ Нет, но какой подарок!
  И Сашка, смотревшая на горбуна кожей щек, разглядела на его глазах слезы.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»