Sponsor's links:
Sponsor's links:

Биографии : Детская литература : Классика : Практическая литература : Путешествия и приключения : Современная проза : Фантастика (переводы) : Фантастика (русская) : Философия : Эзотерика и религия : Юмор


«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

прочитаноне прочитано
Прочитано: 60%

***


  Он вел ее по коридору, и студенты, идущие навстречу, расступались. Сашка, в куртке с низко надвинутым капюшоном, в темных очках, в шерстяных перчатках шла под конвоем, съежившись, опустив глаза. Стерх держал ее за локоть - чтобы не свалилась или чтобы не удрала. Скорее всего, и то и другое.
  Они были на первых ступенях лестницы, ведущей в административное крыло, когда из-за бронзовых копыт конной скульптуры выбежал Костя.
  Сашка рванулась, освобождаясь. Стерх поймал ее за капюшон.
  - Костя! - крикнула Сашка. - Прости. ЯЕ не смогла прийти на английский!
  Костя остановился, переводя взгляд с Сашки на горбуна и обратно.
  - Что вы с ней сделали?!
  - Завтра, - с улыбкой предложил Стерх. - Вы встретитесь завтра и обо всем побеседуетеЕ Извините, Костенька, у нас совсем нет времени.
  И он повлек - почти поволок - Сашку вниз, в кабинет. Она хотела на ходу крикнуть Косте: лСпасибо»Е Но у нее не повернулся язык.

***


  Она вернулась в общежитие в половине двенадцатого ночи, едва живая, но в человеческом обличье. Еще пробегали по коже колючие искорки, еще ныл позвоночник, но в глазах были и зрачок, и радужка, а руки, хоть и непривычно белые, перестали быть похожими на механические протезы.
  Стерх возился с ней долго. Ей казалось, что это никогда не закончится. Она сидела за столом - в наушниках, перед ней лежала стопка бумаги, а скрюченная рука держала карандаш. Стерх рисовал перед ней знаки, один за другим, сложные незнакомые знаки, не связанные на первый взгляд никакой системой, а Сашка должна была вписывать недостающие линии, а тишина давила на барабанные перепонки, и Сашка, покорившись неизбежному, каким-то чудом догадывалась, чего не хватает, и водила карандашом, и стопка исписанных листов перед ней росла. Стерх менял диски в плеере и сам переключал треки.
  За эти часы Сашка много нового узнала о тишине. Молчание могилы, которой две тысячи лет, не было похоже на беззвучие ледяной пустыни где-то в далеком космосе. Сашка перестала ощущать боль и время - зависла, как муха в янтаре, и пришла в себя только тогда, когда Стрех пустил ей в глаза световой луч, отразившийся в перламутровом зеркальце.
  - Ну-каЕ Смотрим на меняЕ Славно. Вот это совсем другое дело. Просто дух захватывает, что тут еще можно сделать, какая предстоит нам с вами работаЕ Редкий дар. Редкостный.
  За маленькой дверью обнаружилась крохотная душевая,с зеркалом во всю стену. Сашка смотрела на себя и видела осунувшуюся, с перепуганными глазами, растрепанную, но совершенно нормальную девицу. Человека.
  - Вам не холодно? Наденьте свитерЕ Значит, так, Сашенька, вы начинаете работать по специальному графику, мы с вами будем заниматься каждый день, кроме субботы и воскресенья. У нас наметилась тенденция к бесконтрольному метаморфозу, вот с этим-то и начнем бороться в первую очередь. Хотите есть? Может быть, чай? Спокойнее, Саша, спокойнее, это день вашей победы, это праздникЕ Вы устали, я понимаю.
  Она добрела до своей комнаты, держась за стену. Лена и Вика, разумеется, не спали - сидели над учебниками.
  - И где ты была?
  - На занятиях.
  - Здорово вас гоняют на втором курсе, - с сочувствием сказала Лена.
  - Нас будто мало гоняют, - проворчала Вика. - А что еще будетЕ
  И обе согнули спины над текстовыми модулями, а Сашка легла в постель и потеряла сознание.

***


  Она проснулась рано утром - не позже пяти - оттого, что надо было подниматься и выходить на пробежку. Села на кровати, ничего не соображая, помотала головой и тогда только вспомнила, что обязательных пробежек больше нет, что она учится в Институте специальных технологий, что вчера она превратилась в чудовищеЕ
  И что Егор оскорблен. Сашка обещала прийти - и не пришла. Он просил впустить его - а она не открыла дверь. И еще была сцена с Женей, ставшая, конечно, достоянием всего общежития.
  Посапывали в тяжелом сне соседки. Сашка встала, зажгла настольную лампу и тогда только обнаружила, что ее запястья покрылись чешуей, и шея, по всей видимости, тоже.
  Она нашла зеркало. Да: розоватая, перламутровая, мягкая, но с каждой минутой все более твердеющая чешуя.
  Вытащила из сумки плеер. Хоть бы не сели опять батарейки; поставила диск, полученный вчера от горбуна. Три минуты сидела, не двигаясь, пропуская через себя тишину, как губка - горячую воду.
  Чешуя превратилась в кожу - грубую, обветрившуюся. Все, как обещал Стерх: лУчтите: по утрам возможны рецидивы. Организм во сне, в бессознательном состоянии, станет выходить из-под контроля. Не пугайтесь; я даю вам вот этот диск, он ничего не значит для вашего развития, у него единственное назначение: стабилизировать вас в человеческом теле. Встае те утром, идете в туалет, чистите зубы - слушаете. Даже если чувствуете себя хорошо, все нормально - все равно слушаете. И не надо бояться, Сашенька, самое сложное позади!»
  Потерев шею, помассировав запястья, Сашка легла на спину и уставилась в потолок.
  Пора подводить итоги. Она вырвалась из лкольца», в которое заключил ее по воле преподавателей Фарит Коженников. Она вернула себе человеческое обличье. Она чувствует себя в общем-то нормально, даже хорошо: сна ни в одном глазу, голова свежая, тело легкое, хоть сейчас выходи на пробежку. Что дальше?
  Егор. Сашка обязана загладить свою невольную вину. Должна объяснить, что случилось. ХотяЕ
  Сашка несильно прикусила язык.
  Если Егор узнает, что Сашка слушала его лДавай поженимся», как заевшую пластинкуЕ
  И ничего ему не сказала о повторяющемся днеЕ
  Но ведь он и не спросил! Костя заметил, что творится неладное, а ЕгорЕ
  Егору было не до того. Ему надо было собраться, сосредоточиться перед этими словами: лДавай поженимся»Е Или он их так сказал, без подготовки? Что называется, ляпнул?
  Совершенно ясно было одно: если Егор узнает, что позавчерашний день был для Сашки всего лишь дублем, одним из многих повторяющихся дней - он почувствует себя таким дураком, что никакие хорошие отношения под этим прессом не выживут. Значит, надо молчать. Надо попросить Костю, чтобы молчал тожеЕ Это в его интересахЕ
  Сашка глубоко вздохнула. Опустила веки. Прислушалась к своему телу: вроде бы все нормально; немножко хочется есть. Вот руки, вот пальцы на ногахЕ можно ими пошевелитьЕ вот кроватьЕ
  Сашка широко раскрыла глаза.
  Кровать стала частью ее тела. Почесывался матрас, который давно пора было выстирать. Железные ножки ощущали линолеум, на ощупь он казался мягким и даже теплым. Сашка сглотнула; несколько метров пола под кроватью тоже сдела лась частью ее тела. Грубоватой, не очень чистой. Но зато просторной и твердой. Все более, более просторнойЕ
  Сашка охнула, прижала кулаки к груди. Вот оно, ее тело. Кровать - отдельно. Комната - отдельно. И отдельно - Сашка.
  Прошла минута в тишине. По Сакко и Ванцетти проехала машина.
  Я не буду больше этого пробовать, сказала себе Сашка. И тут же удивилась: а почему - нет? Разве это неприятно? Разве это постыдно?
  Она чуть расслабилась и снова присвоила кровать. Часть пола. Весь пол в комнате. Стены. Она стала комнатой. Чуть качнула белым казенным абажуромЕ Поморщилась от пылиЕ Хлопнула форточкой, как хлопают ладонью по колену.
  Полетели осколки. Сашка вздрогнула от неожиданной боли, ощущения было сродни тому, какое бывает, если сломаешь ноготь. От звона стекла проснулась Вика и села на кровати.
  - БлинЕ Что этоЕ Ветром форточку разбило? Вот блин, я же вчера закрывала!
  Сашка молчала. Она снова вернулась в себя, две руки, две ноги, пот, выступивший над верхней губой, и панически бьющееся сердце. Лена молча помогала Вике загородить форточку подушкой без наволочки.
  - Вот же елки-палкиЕ Картоном теперь закрывать? У них стекла не выпросишьЕ А ветер какойЕ Ну ладно, полшестого, поспим еще, что ли?
  Снова сделалось тихо. Сашка лежала, затаив дыхание, и кровать под нею была кроватью, больше ничем другим.
  А что она еще может делать?
  А что она сможет делать, когда выучится окончательно? Горбун твердит о блестящих перспективахЕ Чудесных открытияхЕ О том, что она, Сашка, феноменальный талантЕ
  Тикал будильник. На самом краю стола, спрятанный под стопкой общих тетрадей, лежал альбом горбуна. Тот самый, что не принес Сашке успеха; Костя был прав. Дело не в диске и не в альбоме, дело в ней, в Сашке. Она справилась с диском.
  Интересно, а справится ли с альбомом?
  Стерх ничего не говорил на этот счет. Ему было не до того.
  Сашка решительно подтянула одеяло и перевернулась на другой бок. Завтра она вернет альбом горбуну. Ни за что на свете не раскроет лфрагменты», не упрется глазами в проклятый лякорь»Е
  Это интересно. Это, как упражнения для Портнова - сперва невыносимо, а потом затягивает. Теперь, переступив невидимую черту, что увидит Сашка в черном альбоме?
  Что именно она увидит?
  Приступ любопытства был похож на острый голод. Сашка поворочалась, сминая простыню, потом встала. Ее ногам, в отличие от ножек кровати, линолеум вовсе не казался теплым. Она надела тапочки и подошла к столу. Вот рукописный английский словарь, вот конспект по праву, еще какие-то бумагиЕ
  А вот альбом.
  Черные квадраты фрагментов маслянисто поблескивали. И в центре каждого белым созвездием светился лякорь» - три точки.
  Сашка открыла самую последнюю страницу. Сконцентрировала взгляд на белом треугольнике в центре и задержала дыхание.
  Три точки исчезли. Несколько секунд Сашка висела в черноте, абсолютной, как тишина в наушниках Стерха. А потом из черноты проступил - выпрыгнул, выступил - город, окруженный высоченной стеной до неба.
  Теперь Сашка видела его в мельчайших, подробнейших, реальнейших деталях. Город был угольный, аспидный. Чем-то похожий на Торпу, но - совершенный. Сашка почувствовала мрамор под босыми ногами, хотя стояла в тапочках на линолеуме, Сашка почувствовала струи воздуха, холодного и теплого, на лице. Запах дыма от горящих сосновых дров. Прохладный камень и нагретый камень, гладкий и шероховатый, высокие стены, узкие окна, шпили в небоЕ
  Сашку охватила радость. Она огляделась, запрокинув голову; она захотела забрать этот город себе. Включить в себя, сделать своей частью. Она раскинулаЕ нет, не руки. Она распахнула себя и вдруг начала расти, расти, вздуваться и втягивать очертания, запахи, фактуру камня. И там, где Сашка дотягивалась до города, - он переставал быть аспидно-черным и делался мягко-серым, как на старинной фотографии.
  На краю видимости метались крестики-насекомые. Сейчас они казались такими незначительными, что Сашка не обращала на них внимания. Она присваивала себе жизнь и радость; присваивала вот этот дым и этот изгиб крыши, блестящий, будто под дождем, этот клочок тумана, этот величественный шпильЕ Чем больше она забирала себе - тем сильнее разгоралось ее нетерпение. Она знала, что не остановится, пока весь город не станет такой же частью ее, как ладони, подбородок, волосыЕ
  Но, когда она втянула в себя ратушу - та вдруг раскололась, раскрылась, будто цветок, и из ее нутра на Сашку глянуло чудовище, подобного которому она не видела никогда, нигде, ни в каких кошмарах.
  Сашка отпрянула.
  Чудовище медленно выбиралось из расколотой башни. Меняло форму, пульсировало, растекалось, но Сашка видела только глаза. Неподвижные. Мутноватые. Глядевшие на Сашку и больше ни на кого.
  И, встретившись с ним взглядом, Сашка всей кожей ощутила то, что до нее много раз понимали другие. Существу безразлично, что ее кто-то любит. И что она кого-то любит. И что у нее было детство, и она плескалась в море; и что у нее на старом вязаном свитере вышит олень. Много было таких, кем-то любимых, носивших в кармане ракушку или пуговицу, или черно-белую фотографию; никого не спасли ничьи воспоминания, никого не защитили слова и клятвы, и те, кого очень любили, умерли тоже.
  Сашка оцепенела.
  Разросшаяся, вместившая в себя полгорода, она смотрела, как надвигаются на нее мутные пристальные глаза. И, когда до чудовища оставалось всего несколько шагов - или секунд, - она вдруг вспомнила, что стоит в своей комнате в общежитии, вспомнила, что смотрит на лфрагмент» и может еще спастись.
  Она упала назад. Опрокинулась. Сильно ударилась затылком, так что зазвенело в голове. Свалился с грохотом стул, за который она, оказывается, держалась одной рукой; через мгновение, будто помедлив, со стола соскользнул альбом и лег на полу, разбросав черные страницы.
  - Ай!
  - Мамочки!
  - Да что же такое!
  - Что ты делаешь! Скотина! Дай поспать!
  Переждав боль, Сашка поднялась на локте. Увидела собственные домашние тапочки в разных концах комнаты. Слой пыли на плинтусе. Осколок чашки под кроватью, чашки, разбившейся месяц назад. Над головой вопили в два голоса Вика и Лена, в стену ударили чем-то тяжелым соседи.
  Тикали часы. Если им верить, с момента, когда Сашка поднялась с постели, чтобы глянуть в черный альбом, прошла ровно одна минута.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»



- без автора - : Адамс Дуглас : Антуан Сен-Экзюпери : Басов Николай : Бегемот Кот : Булгаков : Бхайравананда : Воннегут Курт : Галь Нора : Гаура Деви : Горин Григорий : Данелия Георгий : Данченко В. : Дорошевич Влас Мих. : Дяченко Марина и Сергей : Каганов Леонид : Киз Даниэл : Кизи Кен : Кинг Стивен : Козлов Сергей : Конецкий Виктор : Кузьменко Владимир : Кучерская Майя : Лебедько Владислав : Лем Станислав : Логинов Святослав : Лондон Джек : Лукьяненко Сергей : Ма Прем Шуньо : Мейстер Максим : Моэм Сомерсет : Олейников Илья : Пелевин Виктор : Перри Стив : Пронин : Рязанов Эльдар : Стругацкие : Марк Твен : Тови Дорин : Уэлбек Мишель : Франкл Виктор : Хэрриот Джеймс : Шааранин : Шамфор : Шах Идрис : Шекли Роберт : Шефнер Вадим : Шопенгауэр

Sponsor's links: