«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 5%

***

  ЗАДАЧА № 58: Назначенный маг третьей степени заговорил клубок шерсти на непожирание молью. Каков диаметр сферы действия заклинания, если известно, что наследственный маг первой степени почуял остаточную силу, находясь на расстоянии 3 метров от клубка?

***

  На другой вечер мы сидели у меня в гостиной за кувшином вина, вернее, за целой батареей кувшинов. Ятер пил, но не пьянел; сам я спиртного избегаю, но из уважения к традициям всегда держу в погребе несколько бочек породистого вина.
  Мы молчали так долго, что ночные светильники под потолком стали понемногу убавлять свет - решили, вероятно, что мы спим либо комната пуста. Единственная свеча на столе подчеркивала мрачность осунувшегося баронова лица, зато в свете ее не видно было ни обгоревших бровей, ни поредевших волос, ни обожженных щек. Я смотрел на Ила - и картина гибели старого барона повторялась перед моими глазами снова и снова, я гнал ее, но она возвращалась опять. Самым печальным было то, что в лице старикашки, равнодушно взирающего на охватившее комнату пламя, явственно проступали черты дядюшки Дола - такого, каким я его помнил, моего старшего друга. И когда пламя, кинувшись на старика, оборачивало его рваным извивающимся коконом, я невольно закрывал глаза, зажмуривался, будто нервная дамочка.
  Если бы я оказался рядом, я мог бы его спасти!
  ЕСпасти, но не вернуть разум. Ему предстояло год за годом жить растением в кадке, питаться жидкой кашей через жестяную воронку, ходить под себяЕ
  ЕНо столь ужасная смерть?!
  ЕПочему я не властен над временем? Почему я не оказался в тот момент - там?
  ЕМилосерднее было бы сразу же его зарезать. Как Ил, собственно, и собирался сделатьЕ
  Я вздрогнул. С подозрением уставился на сидящего напротив молодого барона; да уж. Вернись Ятер-старший в полном здравии, Ил недрогнувшей рукой перерезал бы папаше горло. Но теперь - теперь мой приятель жестоко страдал. Сыновние чувства, все эти годы тлевшие под коркой застарелой ненависти, были извлечены наружу; они были бледненькие, неубедительные и как бы битые молью, Ил стыдился их - сам перед собой. Уж лучше чистая ненависть, чем такая любовь.
  - Они. - Светильники, отрезвленные звуком баронова голоса, вспыхнули на полную мощность. Яркий свет заставил моего собеседника поморщиться. - ОниЕ их уже не остановитьЕ языки вырезать, что лиЕ болтают. А когда молчат - думаютЕ что это я свел батюшку в могилу. Собственного отца погубил! И Пер, скотина такая, свидетель мой единственныйЕ Скотина, удавился! Уже болтают, что я батюшку два года в каморке держалЕ Уже болтаютЕ И - верят!
  - Что тебе за дело до грязных языков, - спросил я устало. - Хочешь, я разом позатыкаю все эти рты?
  - Не-е-еЕ - Ил тяжело замотал головой. - Так не пойдет, колдунЕ Так не будет. Рты затыкатьЕ это я сам могу, безо всякого колдовства. А надо батюшкиного убийцуЕ Кто его похитил, кто его разума лишилЕ тот и убийца. Надо найти. А Пер, дурень, поспешил - я его, может, потом сам замучил быЕ но ведь это потомЕ Он много знать мог, вспомнить что-то, этот Пер, ведь тогда с батюшкой вместе был, помнишь, когда его эта девка свелаЕ Эта сучка, чтоб ей жабой подавитьсяЕ Помнишь ведь?
  Я вздохнул.
  ЕРазвязная особа постучала в ворота поздним вечером, в дождь, и назвалась жертвой разбойников. По ее словам, негодяи похитили у нее карету, убили кучера и слуг, поживились сундуком с семейными драгоценностями - а драгоценностей было немало, потому что и семью она назвала известную, знатную семью из Южной Столицы.
  На тот момент в округе не было ни одной серьезной разбойничьей шайки. Девица не смогла указать места, где лежат трупы несчастных слуг (темно было, незнакомые места, ночь, шок); короче говоря, авантюристку в ней заподозрили сразу все - кроме старого Дола де Ятера.
  Тот, вопреки обыкновению, отнесся к девицыной истории очень серьезно. Более того - ни с того ни с сего пожелал несчастную девушку утешить; в первую же ночь она пробралась к старику в постель. И старик расцвел, потому что собственная жена его давно была сведена в могилу, а прочие женщины, делившие с ним ложе, бывали либо продажны, либо насмерть перепуганы.
  Уже на следующий день пришелицу ненавидели все - начиная от наследника Ила, которому мерещился претендующий на его права младенец, и заканчивая кухонным мальчишкой. Она вела себя, как хозяйка. Она откровенно издевалась над шипящими ей вслед бароновыми дочками. Она провоцировала Ила на грубость - а потом жаловалась на него старому Ятеру; жизнь семейства, и без того несладкая, медленно превращалась в ад. Барон объявил о своей предстоящей женитьбе - вразумить его и в лучшие-то времена никто не мог, а теперь старик и вовсе рехнулся. Ил в отчаянии приходил ко мне, обиняками расспрашивал о ядах, их свойствах и способе применения. Разумеется, все разговоры носили отвлеченный характер, однако скоро старик завел новый порядок приема пищи: ни сам он, ни его красотка ничего не брали в рот прежде, чем кто-нибудь из слуг не снимал с блюда пробуЕ
  Наконец старый Ятер сообщил о своем желании встретиться с родичами своей избранницы. Собрана была карета для поездки в Южную Столицу; жених и невеста отбыли, прихватив с собой несколько сундуков добра, в том числе семейные драгоценности, и не мифические, как у девицы, а самые настоящие.
  Спустя неделю после отъезда влюбленных в замок вернулся посланный с бароном слуга (тот самый Пер). По его словам, барон совершенно сошел с ума, швырял тяжелыми предметами и требовал убраться с глаз долой. Перепуганная прислуга ретировалась - лучше потерять место, нежели лишиться жизни. В замок Пер вернулся один - из-за жены; прочие (кучер, повар, камеристка и два лакея) решили поискать счастья где-нибудь подальше от милостей господина Дола
  Время шло. Через месяц я посоветовал Илу осторожно поинтересоваться: а где, собственно?..
  Справки, наведенные через городской магистрат (почтовые голуби, летающие туда-сюда), подтвердили самую смелую догадку. В Южную Столицу влюбленные не прибывали, более того, тамошнее уважаемое семейство знать не знало ни о каких странствующих ограбленных девицах - Бедным голубям приходилось носить весьма холодные, даже жесткие послания - кому же приятно узнать об авантюристе, использующем для своих делишек твое незапятнанное имя?!
  Прошло два месяца со дня баронова отъезда; Ил пришел за помощью ко мне. Помнится, тогда я здорово потратился на разнообразные поисковые процедуры - распустил по дальним окрестностям побегаек и язычников, вопрошал принесенные Илом стариковы вещи - все без толку; чтобы не уронить свой авторитет в глазах молодого Ятера, пришлось соврать, что отец его обзавелся дорогим оберегом от магического глаза. Ил еще, помнится, спросил, сколько стоит такой оберег. Я назвал цену "от свечки" - такую несусветно громадную, что Ил мне сразу поверилЕ
  Тогда молодой барон назначил награду за любые сведения о своем отце. Нашлись желающие приврать и получить денежки задаром: таких гнали от ворот кнутом. Подлинных сведений не мог предоставить никто: старого Ятера с молодой невестой будто драконом слизало.
  Через полгода Ил вступил в права наследника. Еще через четырнадцать месяцев старый барон постучал в ворота собственного замка, и его встретил ошалевший ПерЕ
  Боком им вылезла эта встреча. Обоим.
  - Девка, - повторил я задумчиво. - Как ее звали? Ил де Ятер поморщился:
  - Эфа.
  - Эфа, - повторил я, припоминая. - Красивое имяЕ Ее искали, Ил. И не нашли. Теперь, спустя почти два года, и подавноЕ
  Ятер набычился. Вытащил из кармана и положил передо мной на стол яшмовый кулон; хищная мутно-глазая морда была покрыта черной копотью и почти неразличима, но я-то помнил отлично каждую ее черточку, что-что, а память у меня профессиональнаяЕ
  На мгновение мутноглазая морда уплыла в сторону, а на ее месте проступило беспомощное старческое лицо - дядя Дол, только много лет спустя. Как ты изменился, мой добрый дядюшкаЕ
  Некоторое время я подбирал слова. Надо было сказать коротко и убедительно - при том, что я отлично знал, как нелегко убеждать в чем-либо баронов Ятеров. Тем более в такой ситуации.
  Хорошо бы вообще отложить разговор на потом. Пусть он забудет эту картину - сгорающий на его глазах отец. У Ила крепкая натура и здоровые нервыЕ
  ЕА я, интересно, когда-нибудь от этого избавлюсь? От запаха паленого мяса, такого реального, что впору заткнуть ноздри?
  - Да, - сказал я, глядя на покрытый копотью кулон. - Мне все-таки думается, что, хоть злые языки и не страшны тебе, надо бы их на всякий случай поукорачивать. Давай завтра, перед похоронами, я потихонечку твоих слугЕ
  - Это мое дело, - сказал Ил непозволительно резко, почти грубо. - Я к тебеЕ я с тобой о другом. Что ты скажешь об этой вещи?
  Я поморщился, решив на этот раз пропустить его резкость мимо ушей.
  - Видишь ли, Ил. Эта вещьЕ произведена крупным магом. Она несет в себе отсвет чужой силы, чужой волиЕ
  В камушке было что-то еще, я сам не понимал, что это такое, но Илу в своей некомпетентности признаваться не спешил.
  - Я так и думал, - сказал Ил с отвращением. - Что это колдуновская игрушкаЕ
  - Думаю, он уже не опасен, - сказал я мягко. - Он теперь так и будетЕ бессильно скалиться. Что ты еще хотел узнать?
  - Отца заманили в ловушку какие-то колдуны, - сказал Ил свистящим шепотом. - Я знал. Хорт, я чувствовалЕ
  В голосе его была настоящая боль.
  - Какой ты непоследовательныйЕ - пробормотал я.
  - Что?
  - Нет, ничего, извиниЕ Ил, успокойся, пожалуйста. Ты до конца выполнял свой сыновний долг, не ты виноват, изменить уже ничего нельзяЕ
  - Молчи! - рявкнул Ятер, и светильники под потолком полыхнули нестерпимым белым светом. - ТыЕ да заткни эти свои плошки, невозможно же разговаривать!
  Я щелкнул пальцами, веля светильникам пригаснуть и не реагировать более на звуки. Ил, распаляясь все больше, продолжал:
  - Какая-то жаба заманила батюшку в ловушкуЕ Какая-то колдуновская дрянь, прости. Хорт, но какая-то колдуновская сволочь лишила батюшку рассудка, да еще, издеваясь, цацку навесилаЕ Огонь этотЕ Сам ли Пер оплошал, сам ли батюшка свечку опрокинул, или это они, глумясь, все так устроили, чтобы яЕ
  Он замолчал и посмотрел на свои ладони. Страшненькие были руки - после того, как довелось гнуть раскаленные прутья решетки.
  - ИлЕ - начал я примиряюще. - Подумай. Кто - они? С девкой он уехал, авантюристка его обманула, обокрала, зельем опоилаЕ и бросила. Случаются такие дела, сам знаешьЕ
  - И это, - кулак грохнулся на стол рядом с кулоном, - это тоже девка ему навесила? А? Я пожал плечами:
  - Мало лиЕ Может, и девка.
  - Ты же сказал - здоровый колдун это сделал.
  - Я сказал - крупный магЕ Глаза Ятера свирепо сузились:
  - Ты сказалЕ Юлишь. Крутишь. А я этого дела так не оставлю. Если ты, колдун, сейчас откажешьсяЕ видит жаба, я другого найду. В столицу поеду, золотом заплачу, но этого дела так не оставлю и хозяина этой цацки найду! Слышишь?!
  Он накручивал себя, намеренно злил. Он сам себя убеждал, что страшная кончина отца вызывает у него сыновний гнев и желание отомстить; на самом деле уже завтра ночью он будет крепко спать, и заживо сгорающий безумный старик не приснится ему.
  Приснится - мне.
  - Дело твое, - пробормотал я, отворачиваясь. - Иди ищиЕ Но никто не возьмется разыскивать человека, который производит такие кулоны. Это небезопасно, извини.
  Сделалось тихо. Светильники, не смея реагировать на тишину, горели все так же ровно; кабанья морда из темной яшмы скалилась на столе, в окружении винных потеков; мне зачем-то вспомнились заляпанные кровью осенние листья, умирающий на рыхлой земле вепрьЕ
  Тот самый, чье чучело пылится теперь в охотничьей зале Ятеров, тот самый, что скоро станет добычей моли.
  - Хорт, - сказал Ятер, когда молчание стало совсем уж тягостным. - ХортЕ Помнишь, как я тебя из колодца тащил?
  Я поморщился.
  ЕНам было лет по тринадцать, отец Ила пребывал в отъезде, а потому нам удалось удрать на ночную рыбалку. Ни до какой рыбы дело, разумеется, не дошло - мы всю ночь купались, жарили мясо на вертеле, пили пиво и дурачились, а под утро я разродился фейерверком.
  В окрестных селах до сих пор живы легенды об этом зрелище. Я выложился весь - запустил в небо все мое представление о свободе, силе и красоте; я ужасно гордился тем, что вышло, и жалел только, что этого не видит отец. Ил был потрясен моим искусством до глубины души - его наивная радость так рассмешила меня, что последний уголек я запустил баронету в штаны.
  ЕМы рассорились на всю жизнь. Со слезами на глазах Ил обзывал меня скотиной, самовлюбленным поганым колдуненком; я пожал плечами и, насвистывая, пошел домой.
  По дороге мне встретился колодец.
  Наверное, сама судьба отомстила мне. Потому что, когда, вопя на все голоса и наслаждаясь эхом, я наклонился над срубом особенно сильно, ноги мои соскользнули с влажного от росы камня, и я кувыркнулся в черную бездну.
  Эхо подхватило теперь уже нешуточный вопль.
  Упал я относительно удачно - по крайней мере, шею не сломал и сознания не утратил, а значит, и оптимизма не потерял. При мне были мои заклинания - я мог сдернуть цепь, закрепленную на вороте, мог подняться, как муха, по отвесной стене, мог в случае неудачи призвать людей себе на помощьЕ
  Вот тут мне аукнулся фейерверк. Оказалось, что сил, необходимых даже для самого слабого заклинания, у меня не осталось.
  И вот когда я понял это, наступила одна из главных минут моей жизни. Жизни наследственного мага тринадцати лет, баловня судьбы, убежденного, что мир существует только для него.
  Холод. Темнота. Ужас смерти.
  Мне предстояло барахтаться в ледяной воде, пока какая-нибудь ранняя хозяюшка не соберется набрать водицы, а до этого, по самым оптимистичным расчетам, оставалось часа три; тем временем начались судороги. Плавал я изрядно, но холодная глубина колодца, казалось, засасывала меня, а ухватиться за склизкие стенки не было возможности - руки срывались, ногти обламывались. Охваченный болью и паникой, я принялся вопить что есть мочи - орать, надсаживая горло, из последних сил звать на помощь, и мои крики то и дело переходили в бульканьеЕ
  Кто меня услышал? Конечно, Ил де Ятер, тринадцатилетний Ил, которому я полчаса назад подпустил огоньку в штаны.
  Когда я увидел человеческое лицо над собой, моя радость была столь же неистова, как и сокрушительно было последовавшее за тем разочарование. Я узнал недавнего дружка; я ждал, что он скажет ехидным голосом: что, допрыгался, колдуненок? Ты побарахтайся, а я посмотрю, как ты тонешь, ладно?
  Я знал, что он что-то подобное скажет. Потому что сам на его месте сказал бы именно так.
  - Сейчас, - хрипло сказал Ил, над которым я и до этого издевался часто и с удовольствием. - Держись, только держись, я цепь сброшуЕ
  Я тонул.
  Цепь упала рядом, но я не мог уже подтянуться. Все, что я мог, - схватиться за нее зубами, оставив ноздри над водой.
  - Я спускаюсьЕ Я спускаюсь, ХортЕ
  Ржавая цепь не была приспособлена для того, чтобы выдерживать вес упитанного тринадцатилетнего подростка, каким был молодой Ятер. Тяжелое дыхание моего дружка заполнило собой колодец; на меня стали падать комочки глины с его ботинок.
  Металл был соленый, с привкусом крови. Этот привкус я запомнил на всю жизнь.
  Ил окунулся в воду рядом со мной. Его пояс врезался мне в подмышки; привязав меня, Ил стал подниматься, теперь на меня падали холодные капли, и тяжелое дыхание то и дело срывалось в приглушенный стонЕ
  Потом цепь перестала дергаться, и завизжал ворот. Ил был сильным мальчиком, а я, по счастью, был тощ. Ему удалось вытащить мое окоченевшее, размокшее тело.
  Все это я помнил уже урывками.
  Фонарь в его руках. Лицо, освещенное этим фонарем, окровавленные ладони, испуганные, участливые глаза:
  - Ты живой?..
  Те же самые глаза смотрели сейчас с лица молодого самодура, грозного барона Ятера:
  - Помнишь?
  - Помню, - сказал я, откидываясь на спинку кресла.
  ЕГоворят, в некоторых семьях до сих пор чтят Закон Весов. То есть дикарскую традицию прежних времен - когда человек, чью жизнь спасли, шел ко спасителю едва ли не в рабство, покуда не представится возможность поквитатьсяЕ Странно жили наши предки. И удивительно, что, подчиняясь столь глупым традициям, они не только выжили, но и потомков наплодилиЕ Это что же получается - с тринадцати лет я, наследственный внестепенной, оказался бы должником какого-то провинциального барончика?
  - Я все помню, ИлЕ
  Свирепое лицо моего собеседника сделалось по-собачьи просящим:
  - Ну?..
  - Я все помнюЕ Но я не возьмусь. Извини. Бешеный белый взгляд был мне ответом.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»