«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 13%

***

Когда, по слухам, до Димкиной выписки из больницы осталось дня два или три, Влад наконец решился и позвонил в знакомую, много раз открывавшуюся перед ним дверь.
- Влад? - удивилась Димкина мама. - А ребята сказалиЕ
- Мне нужно с вами поговорить, - сказал Влад, чтобы сразу отсечь все пути к отступлению. - Это очень важно. Это касается Димки.
У бедной женщины вытянулось лицо. Видимо, вид у Влада был очень убедительный: бледные щеки, бегающие глаза, разве что на лбу не написано: "Я принес вам очередную крупную неприятностьЕ"
Его провели на кухню и усадили на табурет. Димкин отец поставил на плиту чайник; он, в отличие от жены, не склонен был впадать в панику не от слова даже - от интонации.
- Значит, так, - сказал Влад, разглядывая пеструю клеенку на столе. - Надо его переводить в другую школу. Я не могу объяснить, почемуЕ
- Нет, ты все-таки объясни, - мягко сказал отец. - Мы тебя, Влад, знаем давно, ты вроде бы всегда был честным парнемЕ Если начал говорить - говори начистоту.
- Я не могу сказать, - повторил Влад упрямо.
- Ему кто-то угрожает? - быстро спросила мать. - Какие-то ваши, мальчишечьиЕ кто ему угрожает?
- Никто, - сказал Влад. - Ему нельзя встречатьсяЕ И замолчал.
- С кем? - спросил отец. - Назови мне имя этого мерзавца. И тогда ему придется переходить в другую школу.
"А ведь это тоже выход, - вяло подумал Влад. - Взять и уйти самомуЕ А там, в новой школе, начнется все сначалаЕ"
Он передернулся, почему-то вспомнив Кукушку.
- Итак? - снова спросил отец. - С кем именно нельзя встречаться Диме? А?
Они ничего не поймут, подумал Влад. Это с самого начала было ясно. Он зря пришел. Он осложнил ситуацию. Теперь они начнут докапыватьсяЕ
- Извините, - сказал он, с трудом отводя глаза от скатерти. - Я пойдуЕ
- Ты никуда не пойдешь, - резко сказал отец, - пока Не скажешь всей правды. Кто угрожает Диме?
- Никто.
- Вот теперь ты врешь.
- Я не могу сказать. Но если его перевести в другую ШколуЕ
Димкина мать нервно сцепила пальцы. Ей только этого недоставало. Едва удалось выходить сына, вырвать у неизвестной болезни, свалившейся как снег среди лета - а тут еще эти недомолвки, тайные угрозы, бледный мальчишка с бегающими глазами, который на самом деле чем-то очень огорчен и обеспокоен. Вдруг с Димкой действительно что-то случится?
- Я позвоню твоей матери, - сказал Димкин отец.
- Не стоит. Она ничего не знает.
- Так я попрошу ее узнать! Я пойду к директору, в конце концовЕ Лучше бы ты сказал сразу, Влад.
- Не могу.
Все запуталось и осложнилось до предела. Мама была на грани слез:
- У него прямо голос дрожал, в трубкеЕ Ну что ты им наговорил?! Какие угрозы? Влад молчал.
- Если случится беда, ты будешь виноват, - тихо сказала мама. - Взялся говорить - так говори до конца!
- Ему нельзя встречаться со мной! - выпалил Влад. - Ему нельзя быть со мной в одном классе!
Мама долго смотрела на него. Потом подошла, коснулась его плеча:
- ВладЕ Что с тобой происходит? Ты плохо себя чувствуешь? Что ты там говорил о наследственных болезнях? Влад молчал.
- Пожалуйста, - попросила мама тихо. - Доверяй мнеЕ Что бы там ни случилосьЕ Даже если это, не дай богЕ даже если с тобойЕ мы со всем справимся, ты не бойся. Мы все одолеемЕ
Она говорила и говорила, а Влад стоял столбом, слушал, как горят от стыда щеки, и пытался проглотить застрявший в горле комок.

***

Димку выписали перед самым началом занятий. Разумеется, в школу вместе со всеми он не пошел - предстояли две недели "реабилитации"; в гостях у выздоравливающего перебывало полкласса. "Доброжелатели" тут же донесли ему, что Влад никуда не уезжал, ничем не болен, а просто не желает видеть бывшего друга; в то же время Димка уже пережил разговор с родителями, и не один. Разумеется, он все отрицал; разумеется, никто ему и не думал угрожать, какая там другая школа, что за глупости наплел этот ВладЕ
Димка знал, что Влад каждый день ходит в школу. Телефон у обоих был исправен - тем не менее Влад так ни разу и не позвонил.
И Димка, затаивший обиду и недоумение, не звонил тоже.
Прежде, случись друзьям ненадолго расстаться, Димка всегда прибегал в гости первым. Влад привык к этому и воспринимал как должное; теперь, пройдя реанимацию, Димка хранил сдержанность, и равнодушие Влада выглядело со стороны странно и возмутительно.
Роль ходячей совести самозвано принял на себя Ждан.
- Ты можешь хотя бы объясниться?! - восклицал он патетически. - Ты можешь хотя бы объяснить человеку, за что ты так на него наплевал?
На щеках Ждана ходили желваки, под тонкой рубашкой перекатывались заботливо наращенные мускулы; во все стороны растекался густой запах дезодоранта. "Еще в морду даст", - подумал Влад устало. Не верилось, что вот этот молодой бычок еще пару лет назад считался в классе безответным мальчиком для битья. Что это с его сгорбленной спины Влад отлепил когда-то похабную картинкуЕ
Не твое дело, вообще-то, - сказал Влад, глядя в изумрудно-зеленые глаза Ждана. - Наше с Димкой дело. А ты усохни. Понял?
Ждан посопел угрожающе, но дальше сопения дело не двинулось.
Влад смотрел в оскорбленную Жданову спину - и думал о том, что уже через пару дней отчуждения тому захочется подсесть поближе. Как бы невзначай спросить о чем-то, задеть рукавом о рукав, списать решение задачи; самому Ждану это будет неприятно и удивительно, но он придумает, как усыпить самолюбие. Он скажет самому себе, что попросту использует этого зазнайку, что вовсе не дружит с ним, что решение задачи нужно ему позарез, а подсесть поближе вынудила какая-то насущная необходимостьЕ Наример, из окна дуетЕ А через месяц он и думать забудет о ссоре - преспокойненько станет болтать с Владом на переменках, как будто и не было никакой размолвкиЕ
Влад недооценил Ждана. Самоуверенный молодой боксер, не так давно травимый, теперь сам решил устроить товарищу полноценную травлю; уже на другой день, явившись в школу, Влад обнаружил там надменные лица, демонстративно отведенные взгляды и прочие атрибуты бойкота.
Он растерялся. Потом возмутился; первым желанием по было придушить Ждана или, что гораздо лучше, вернуться на два с половиной года назад и остановить собственную руку, срывающую бумажку со Ждановой спины.
Начались уроки; слушая монотонный голос исторички, Влад понемногу успокаивался. Обида улеглась; осталось. любопытство. Ну, и как вы без меня?
Два дня класс самозабвенно играл в новую игру. На третий день подняли бунт девчонки: почему это они должны бойкотировать Палия за то, что он поругался с Шило? Это их личное дело, какого черта кто-то должен вмешиваться?
Да, девчонки капитулировали первыми - впрочем, может быть, девчонки просто практичнее? Им не очень-то нравится терпеть неудобства в угоду чьим-то там амбициямЕ А в том, что неудобства были, сомнений не оставалось.
Бойкот продолжался силами одних только ребят. Влад наблюдал; он уже понял к тому времени, что Ждан преподнес ему неожиданный подарок: практический эксперимент над грибницей.
Хуже всех приходилось тем, кто общался с Владом ближе других. Те, кого он недолюбливал и с кем разговаривал редко, выдерживали бойкот дольше. Зато те, кто жил с ним в лагере в одном корпусе, кто хоть иногда списывал решения, кто просил у него на уроках линейку или давал свою, кто рассказывал анекдоты в одной с ним компании, кто был с ним в одной волейбольной команде, кто хоть изредка играл с ним в шахматы - все они хитрили, юлили, изворачивались таким образом, чтобы и с Владом поговорить, и формальных законов бойкота не нарушить:
- Эй, ты! Куда прешь?
- А ну, пропустиЕ
- Давай, вали отсюда!
ЕНоги у Влада были отдавлены чуть не по колено. Одноклассники искали контакта с ним - проще всего было наступить ему на ногу, а потом еще и обругать, как бы сгоряча. Но для душевного комфорта такого "общения" не хватало; атмосфера в классе все больше накалялась. Пацаны сделались раздражительными сверх меры; девчонки тоже злились и в конце концов объявили альтернативный бойкот - Ждану, а тому и так приходилось хуже всех. Однажды, не выдержав, он прижал Влада к стенке - в буквальном смысле, после уроков, в традиционном для этого месте - мужском туалете:
- Ты! Ты понял?!
Что он хотел сказать - не имело значения. Он держал Влада обеими руками за плечи, он смотрел ему в глаза, он говорил с ним - и Влад видел, как наливаются здоровой краской бледные щеки, как просыпается радостный огонек в зеленых глазах:
- Ты! Ты понял или нет?!
Ждан нарушал им же установленный закон - о запрете разговоров с "этой сволочью". Нарушал со сладострастием, со щенячьим каким-то повизгиванием; Владу захотелось сказать ему, что в его, Влада, силах сделать Ждана своим рабом. Что он уже - его раб. Что Владу достаточно спрятаться на неделю, нет, всего на несколько днейЕ чтобы Ждан приполз к нему на пузе, со слезами вымаливая один взгляд, одно слово. Он уже открыл рот, чтобы все это сказать, - но вспомнил о Димке и заткнулся.
Ждан, чье душевное равновесие наконец-то восстановилось, выпустил его плечи. Во всяком случае, бить ни с того ни с сего человека, который не оказывает сопротивления, бить одноклассника, бить Влада он не был пока готов.
Пока.
Ждан смотрел на Влада, по-прежнему стоящего у стены. И, кажется, пытался вспомнить, что здесь происходило три минуты назад.
Потом вдруг съежился, сразу напомнив прежнего Ждана, "вонючку" и парию. И торопливо вышел.
Бесшумно сочилась вода из неисправного крана.
Влад умывался долго и тщательно. Как будто холодная вода чем-то могла ему помочь.
Накануне дня, когда Димка должен был явиться наконец в школу, Влад нанес бывшему другу визит. Димкина мать пустила его в дом с большой неохотой.
Димка стоял посреди своей маленькой комнаты, всюду - на полу, на диване, на столе - разбросаны были тетради и учебники, у Димкиных ног стоял раскрытый кожаный портфель - пустой. Влад долго смотрел на портфель; такая вещь давно была его мечтой. Красиво, вместительно, для каждой вещи есть свое отделениеЕ
Димка стоял, не говоря ни слова. Смотрел сурово;
Прежде он всегда радовался Владу, хоть уголками губ, хоть взглядом - но радовался. Теперь на Влада смотрел незнакомый, сильно подросший, очень коротко стриженный, очень исхудавший парень.
Владу вспомнилась мама, какой она была, когда отперла ему, бродяге, дверь. В новом Димке что-то былоЕ цвет кожи? Бумажно-белый, а ведь когда они виделись в последний разЕ кажется, триста лет прошлоЕ Димка был загорелый, как жаренная в масле картошкаЕ
Влад снова перевел взгляд на пустой портфель. Собрался с духом:
- Я должен тебе кое-что сказатьЕ
Димка вздохнул.
Влад шагал по комнате, перешагивая через учебники, бумаги и папки, спотыкаясь, давя канцелярские принадлежности уязвимыми, в одних носках, пятками. Влад жестикулировал; сбивался, задумывался, через каждое слово вставлял: я не вру, ты только поверь, это правда, ты пойми, это правдаЕ
Димка слушал, сидя на краю дивана.
- Уезжай, - говорил Влад. - Я бы и сам куда-то уехалЕ Но мама! Она же без меня не может. А как я ей объясню?! Она же не поверит! Уезжай, Димка, я твоим родителямЕ прости, глупость это была, они все равно не понялиЕ не поверилиЕ Ты поверь, это правдаЕ Ты вспомни, как все былоЕ Нам нельзя! Нам вместе - нельзя! Мы же не будем всю жизнь в одном классе учиться?!
Он путался - слова, давно отточенные и отрепетированные, будучи произнесены вслух, оказались абсолютным бредом. Димка слушал - печальный, незнакомый юноша; в глазах его не было доверия. Удивление - было. И еще что-то, подозрительно похожее на брезгливость. А может быть, Владу показалось?
Он оборвал себя на полуслове:
- Все. Не веришь - твое дело. Ты только вспомни все, что былоЕ Я пошел.
Его уход напоминал бегство. Шнурки, например, пришлось завязывать уже на улице - лишь бы не провести лишние тридцать секунд в полутемной прихожей враждебного, недоумевающего дома.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»