«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 19%

ТРОФИМЫЧ

  Познакомились мы с Николаем Трофимовичем Сизовым так. Я курил в коридоре монтажного цеха, а по проходу, соединяющему монтажный цех с тон-ателье, шел мужик, большой, как слон. Подошел и спросил, как пройти в кабинет директора.
  - Директор какого фильма вам нужен? Их здесь больше сотни.
  - Директор киностудии лМосфильм».
  - Дойдете до конца коридора, потом спуститесь на два этажа по лестнице вниз, потом налево в коридор, потом направо по коридору, там вы увидите проход через павильон, пройдете, окажетесь в коридоре с той стороны, там налево - до лестничной клетки, спуститесь на один этаж, дальше идете, сворачивая только налево. Увидите на стене фотографии из фильмов и почувствуете запах столовой, здесь резко сворачиваете направо в вестибюль, там два лифта, вы садитесь в правый, нажимаете четвертый этаж и кнопку ход. (Классик советского кино Александр Довженко сказал, что на лМосфильме» есть места, куда не ступала нога человека.)
  На четвертом этаже выходите, пройдете предбанник и заходите в приемную, а там симпатичная секретарша Рая вам скажет, что на лМосфильме» сегодня директора нет - старого сняли, а нового еще не назначили.
  - А я ей скажу, что уже назначили и чтобы несла два чая. Один для директора, а второй товарищу, который его сюда проводил.
  Бывший начальник милиции Москвы генерал Сизов был человек сообразительный.
  Трофимыча на студии боялись и любили. Боялись, потому что человек он был властный и упрямый. А любили за то, что он был справедливым и отзывчивым. Сизов многим помог с квартирами, пропиской и выездом за рубеж. (Срабатывали старые связи.)

ФИНИТА ЛЯ КОМЕДИЯ

  На следующий день на студии лЧинечитта» в кабинете Дино стороны сели обсуждать договор. Я пытался объяснить, что рано что-то решать: сценария еще нет и в помине. Они сказали, что этот вопрос обсудят отдельно, и занялись делом. Согласовали количество дней съемок в Италии, количество дней съемок в России, состав итальянской группы, которая приедет в Россию, состав советской группы, которая приедет в Италию, количество и метраж павильонов в Италии, количество и метраж павильонов в России, аппаратуру, пленку, монтаж, запись музыки, перезапись. Договорились, что название фильма лАльберто и Маша» на хлопушке напишут на двух языках, на английском и русском. И подписали. С итальянской стороны - Дино Де Лаурентиис, с советской стороны - Сизов.
  И предоставили слово мне. Я сказал, что, когда у режиссера и актера абсолютно разное видение фильма, надо кого-то из них менять. А поскольку картина делается только потому, что в ней будет играть Альберто Сорди, надо менять режиссера, то есть меня.
  - Ну, это ты напрасно! - обрадовались они.
  И дружно отправились на банкет в посольство.
  А я сказал Валере:
  - Пойдем где-нибудь посидим.
  Между прочим. Почти два года я потерял на той совместной мерихлюндии. И поделом мне!
  Не надо было браться за постановку фильма, от которого отстранили Мастера.
  Не надо было нарушать слово, которое дал сам себе - не снимать ничего по заказу.
  Не надо было ехать в Рим, когда не выпустили соавтора. (Прости, Вика.)

ДЕТИ РАЗНЫХ НАРОДОВ

  Посидели мы с Валерой в одном баре, потом в другом, идем в третий. Слышу, кто-то позвал:
  - Синьор реджисто!
  У папиросного ларька стояла лбольшой ребенок» Натали в лрабочей» одежде и боевой раскраске, а рядом с ней, в таком же наряде, чернокожая девица, ростом под метр девяносто.
  - Здорово, Наташка! - я ей обрадовался, как родной.
  - Здравствуй. Это русские режиссеры. Я с ними на вилле у сценариста Сонего познакомилась, - похвасталась Наташка девице. (Девицу звали Вивьен.)
  Я вспомнил, что Наташка считает нас жадными, и сказал, что мы приглашаем их на ужин в любой ресторан, какой они хотят.
  - А деньги у тебя есть? - спросила она.
  - Есть.
  - Покажи.
  Я показал.
  Увидев внушительную пачку, Наташка сказала, что в ресторан они идти не могут, потому что они на работе, но можно пойти к старушке Розе, там сейчас как раз их время. Это нам будет стоить в час, - и она назвала сумму в лирах, равную примерно пятидесяти долларам. лС каждого», - уточнила она.
  (Здесь и дальше я буду переводить лиры в доллары, потому что, если называть сумму в лирах, получаются миллионы.)
  - О'кей, пошли!
  - Гия, может не стоит? - попытался остановить меня Валера.
  - Неужели ты хочешь, чтобы они думали, что мы жмоты?!
  И я, чтобы показать, что мы не жмоты, по дороге зашел в ближайший магазин и накупил там выпивки и закуски.
  Денег у меня было много, поскольку суточные итальянцы платили нам большие, а тратить их было некуда, в гостинице все было бесплатно. А за то, что не оплачивал Лаурентиис, платил Сонего. Пока мы жили в Сабаудиа, он не дал нам потратить ни одной копейки. Даже когда Валера хотел купить в книжном магазинчике альбом Сальвадора Дали, Рудольфо купил два альбома и вручил их нам, не обращая внимания на протесты.
  Старушка Роза, сухонькая, аккуратная женщина в очках, лет шестидесяти, попросила нас сверить часы и предупредила, что, если мы задержимся после первого часа хоть на десять минут, надо будет платить за второй.
  - Согласны, - сказал я. - Но сначала давайте накроем стол и выпьем по рюмочке за то, чтобы моя нога, впервые вступившая в этот дом, принесла бы всем присутствующим счастье, благополучие и процветание! (Остапа понесло).
  Валера перевел дословно. Старушка Роза насторожилась и потребовала объяснений: что я имею в виду под лногой, приносящей счастье». И Валера объяснил, что к сексу лнога, приносящая счастье» никакого отношения не имеет, что я грузин, а это грузинский тост. Тогда старушка Роза сказала, что у нее уже есть знакомый грузин, синьор Вань Чень Лунь, он тоже любит непонятные тосты говорить.
  - Но синьор Вань Чень Лунь, наверное, все-таки не грузин, а китаец?
  - Папа, может быть, и китаец, но мама у него была грузинка, синьора Зульфия Зильберман. Она у нас в кабаре концертмейстером работала.
  Накрыли на стол, сели. Первый бокал я поднял за хозяйку и, в ее лице, за родителей всех присутствующих!
  Когда я произносил тост за отсутствующих друзей (по порядку этот тост седьмой), пришла Клавдия с бородатым индусом в чалме. Я пригласил их к столу и поднял бокал за вновь прибывших, а в их лице за Махатму Ганди и моего друга Раджа Капура. (Очень популярный в конце пятидесятых годов индийский актер.) Индус растрогался и полез целоваться (он тоже был поддатый).
  А старушка Роза напомнила:
  - Синьор грузин, ваш час уже кончился, занимались вы любовью или нет, не имеет значения.
  Я заплатил ей за нас и за своего нового друга индуса. И тут вспомнил про своего старого друга Андрея Петрова: лЯ его бросил! Господи, какая же я свинья!».
  Я позвонил в гостиницу Петрову и сказал, что мы в гостях у наших итальянских друзей, чтобы он взял водку, икру и немедленно ехал к нам. Андрей сказал, что водку и икру у него забрал Славнов для фуршета, но у него осталась хохлома.
  Водку и матрешек обязательно везли с собой граждане СССР, когда ехали за рубеж.
  - Хохлома не нужна, приезжай так!
  И передал трубку Валере. Валера продиктовал Андрею адрес и обещал, что через полчаса будет ждать его внизу, а я дал денег Наташке, чтобы она сбегала за выпивкой.
  А потом пришла еще одна пара. Толстая усатая девица, похожая на феллиниевскую Сарагину, привела с собой долговязого малого, в рубашке, стилизованной под американский флаг. У малого была примечательная внешность: перебитый нос, скрученные уши, на щеке глубокий шрам, на бритой голове цветная татуировка - синий краб с красными глазами и черными клешнями. Я и их пригласил к столу. Малый оказался не бандитом, а матросом с танкера, и я предложил всем выпить за тех, кто в море, и процитировал стихи моей любимой поэтессы Беллы Ахмадулиной, которые читает Сергей Бондарчук в финале фильма лПуть к причалу»:
  лКорабли, частицей земного тепла, земной радости и печали, вы уходите в море. И пусть, кто уходит, вернется».
  Валера перевел. (Он блестяще знал и английский.)
  Моряк выслушал, согласно кивнул, налил себе полный фужер виски, выпил, вытянулся, закатил глаза к потолку и громко и торжественно что-то запел.
  - Это американский гимн, - сказал индус. - Надо встать.
  И все встали, кроме Валеры, который сказал, что вставать не обязательно - это не гимн, а псалом, религиозное песнопение.
  И все сели. А итальянки начали креститься. Тут в дверях появились Наташка с выпивкой и Андрей Петров с большим букетом цветов.
  - Этот господин стоял там, внизу, - сказала Наташка.
  Американец перестал петь. А я объявил, что к нам пришел великий композитор!
  Андрей стоял в дверях с цветами и растерянно смотрел на наших новых итальянских друзей.
  - А великий композитор на пианино умеет играть? - спросила Вивьен.
  - Умеет.
  - Тогда пусть сыграет нам что-нибудь, что он сочинил, - и Вивьен поставила свой стул к пианино.
  Андрей посмотрел на меня.
  - Сыграй им лЯ шагаю по Москве»! - сказал я.
  Андрей меня знал хорошо и понимал, что сегодня от меня так просто не отделаться. Он покорно сел за пианино и начал играть, а я запел: лА я иду, шагаю по Москве, и я пройти еще смогу!» Когда Андрей закончил играть, все похлопали, а я объявил, что этот застенчивый человек, который так скромно сидит за пианино, не только гениальный композитор, но и крупный политический деятель, он депутат Верховного Совета - русский сенатор! Все снова зааплодировали, и мы выпили за русского сенатора Петрова, за мир во всем мире и дружбу между народами. Потом еще за что-то пили. Потом, помню, Андрей играл что-то быстрое, американец с непроницаемым лицом отбивал степ, а индус умолял меня уговорить сенатора Петрова убрать ракеты с Кубы, потому что, если начнется атомная война, живых на этой планете не останется. А у него недавно родился сыночек, лтакой маленький, с такими черненькими глазками, такими маленькими пальчиками!» И он зарыдал. А я его успокаивал, говорил, что, если Андрюша не уберет ракеты, я сам этим займусь! А потом пришли еще две девицы с двумя немцами. Я пригласил и немцев выпить с нами по рюмочке, но они отказались и вызвали старушку Розу в прихожую. Вернувшись, старушка Роза сказала, что нам надо уходить, наше время кончилось. Расставаться с моими новыми друзьями мне не хотелось, и я пригласил всех в гости к Славнову, на фуршет с водкой и черной икрой. И настаивал, чтобы ехали все, а то я обижусь! И компания на трех такси отправилась в гостиницу. Когда подъехали к гостинице, за такси уже платил Валера, - у меня не осталось ни копейки.
  К Славнову мои новые друзья не попали. В вестибюле мы столкнулись с Карленом Агаджановым, и ему удалось каким-то образом всех убедить, что Славнов неожиданно заболел и лежит с высокой температурой. И мы распрощались. На мое счастье: если бы начальство увидело меня в такой компании, я стал бы невыездным до конца жизни (тогда я не надеялся, что доживу до перестройки). Спасибо, Карлен!
  А плащ лболонью» для Токаревой я все-таки купил. Занял деньги у Отара Тенеишвили - и купил.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»