«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 14%

МОЯ ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА

  После третьего курса архитектурного института летом нас послали на военные сборы в Нахабино. Перед отъездом выяснилось, что никаких родственников на свидания к нам пускать не будут, - лне детский сад!» А мы с Ирой (моей первой женой) недавно поженились, нам не хотелось расставаться, и мы договорились, что каждый вечер, если небо будет чистым, с одиннадцати до двенадцати одновременно будем смотреть на Полярную Звезду. В лагере мы, естественно, спали в палатке, спать ложились в десять, я выжидал до одиннадцати, высовывал голову из палатки на волю, находил Большую Медведицу, справа - Полярную звезду и преданно глядел на нее. Два месяца. В то жаркое лето только две ночи были облачные. Подъем у нас был в пять утра, и мне все время очень хотелось спать.
  Когда я вернулся, у нас собрались гости, мама, как всегда, накормила всех вкусным ужином, потом включили проигрыватель, и начались танцы. А мы с Ирой вышли на балкон на пятом этаже дома на Чистых прудах. Был вечер, внизу на черной поверхности пруда плавал белый лебедь Васька, а в темно-сером московском небе мерцали звезды.
  - Давай смотреть на нашу звезду вместе, - сказал я Ире.
  - Давай, - сказала Ира.
  И мы посмотрели в разные стороны.
  - Ты куда смотришь? - насторожился я.
  - На нашу Полярную Звезду.
  Настроение у меня испортилось.
  - И где же там наша Полярная Звезда? - спросил я.
  - А вон, красненькая, - и Ира показала пальцем на Марс.

ВЕРТИНСКАЯ И ТАКСИ ЦВЕТА МЕТАЛЛИК

  В гостинице портье вручил нам телеграмму от Агаджанова: Марианна Вертинская сниматься согласна (она должна была играть Машу), такси в цвет лметаллик» на заводе в Горьком уже покрасили, и нужно срочно прислать три тысячи метров пленки лкодак», чтобы оператор снимал пейзажи на Волге.
  Из номера я позвонил Агаджанову и сказал, что никакого лкодака» не будет, картину надо закрывать и пусть Сизов звонит Лаурентиису, чтобы нас срочно отправили в Москву.
  Только принял душ - пришел Валера и сказал, что звонил Луиджи Де Лаурентиис, он в курсе конфликта и предлагает сделать два варианта монтажа. В русском - я смонтирую все, как считаю нужным, а итальянский вариант будет монтировать другой монтажер.
  - Нет!
  - Но почему? Это в порядке вещей. У Калатозова на лКрасной палатке» тоже было два варианта монтажа.
  - Нет.
  - И у Бондарчука на лВатерлоо» тоже два!
  Я сдался.
  Валера позвонил Луиджи и сказал, что я согласен на два варианта. И прочитал ему телеграмму Агаджанова.
  - Луиджи говорит, что пленка не проблема, - Валера повернулся ко мне, - он спрашивает, что еще нам надо.
  Я подумал: лА почему бы не попробовать, сделать что-то хорошее для друзей». И сказал:
  - Пусть вызовут Токареву, Леонова и Петрова!
  - Зачем?!
  - С Токаревой мы начинали писать этот сценарий, Петров всегда с самого начала пишет музыку, и это создает мне настроение, а Леонов мой талисман!
  - Это перебор, - сказал Валера.
  - Ты скажи!
  Валера сказал. Выслушал ответ. Положил трубку и хмыкнул.
  - Что?
  - Сказал, что позвонит Сизову, чтобы он включил этих троих в делегацию. А они здесь примут и оплатят.
  Широкий человек был Луиджи Де Лаурентиис.
  Утром, когда мы у Сонего ломали голову, что писать в варианте для Сорди и что для меня, позвонила секретарша Сизова, Раечка:
  - С вами будет говорить Николай Трофимович.
  - Что происходит? - загремел в трубке голос. - Только что от меня ушел Агаджанов, он требует, чтобы я срочно купил тебе билет в Москву. А напротив меня стоит Доброхотов (начальник иностранного отдела студии), он принес телекс от Лаурентииса, что тебе в Италии срочно понадобились Токарева, Леонов и Петров. Ты что там, не просыхаешь?!
  Я ему попытался объяснить, но он не стал слушать.
  - Ладно, приеду, разберусь! И кончай там эти игры: осень на носу!
  Когда мы почти добрались до конца сценария, меня и Валеру вызвали в Рим на студию лЧинечитта». И главный Лаурентиис (Дино) сообщил, что теперь нашим сценаристом будет не Сонего, а снова Чезаре Дзаватини. Потом неожиданно выяснилось, что у Сонего договор с другим продюсером и по этому договору он пять лет ни с кем, кроме этого продюсера не имеет права работать.
  И он снова угостил меня сигарой и задрал ноги на стол. Мокасины на нем были другие, желтые. Но надпись на подметках была все та же: лДино Де Лаурентиис».
  Я промолчал.
  лЗемную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу»Е Мне в то лето стукнуло сорок лет, и я считал, что жизнь уже прожита.

ДУШИ МЕРТВЫХ КОЛХОЗНИКОВ

  Дзаватини жил в самом центре Рима, на узкой типично итальянской улочке, на первом этаже старого дома. В большой комнате, где он работал, на стенах висели картины в красивых рамочках, маленькие, не больше двадцати сантиметров, Дзаватини собирал только миниатюры. Стоимость этой уникальной коллекции определить невозможно, поскольку у Дзаватини кроме подарков его друзей Пикассо, Леже, Ренато Гутузо были и работы Веласкеса, Делакруа, и даже карандашный набросок самого Леонардо!
  Дзаватини сказал, что читал синопсис, который мы написали с Сонего, он неплохой, но Сорди не нравится. Надо искать новый сюжет, - жаль, что он в России так мало видел.
  - Есть у меня одна идея, только я пока не все продумал, - сказал он. - Данела, ты лМертвые души» Николая Гоголя читал?
  - Читал.
  - Сорди - Чичиков.
  лЕсть справедливость на этом свете!»
  - Сорди - идеальный Чичиков! - сказал я. - А он согласится?
  - Я говорил с ним. В принципе ему эта идея нравится. Но он хочет, чтобы Чичиков был итальянцем. Это возможно?
  - Думаю, да, - сказал я, подумав. - В то время в России было много итальянцев. Но нам надо это согласовать. Можно от вас позвонить в Москву?
  - Не торопись. То время нам не нужно. Я побеседовал и с Дино. Он готов обсудить этот проект, но при условии, если мы действие перенесем в современную Россию. Говорит, что костюмные картины сейчас никто не смотрит.
  - А вот это невозможно!
  - Возможно. Я прикинул. Альберто - итальянский жулик, который приезжает в Россию провернуть аферу. Помещики - коммунистические боссы. А мертвые души эти, как ихЕ Валера, как ваши крестьяне теперь называются?
  - Колхозники.
  - Да. Мертвые души - колхозники. Только я пока не могу найти мотив, зачем итальянскому жулику понадобились души мертвых колхозников?Е
  Этого и я не знал. И подумал, что напрасно в свое время не сделал на плече наколку - холмик, крест и надпись лнет в жизни счастья!» (Смотри первую книгу.)
  Дзаватини угостил нас обедом и показал свою коллекцию. Когда добрались до наброска Сарьяна, он сказал:
  - Кстати, Данела, хотел спросить. Карло Лидзани говорит, что видел у тебя дома интересную миниатюру грузинской художницы. А почему ты мне ее не показал, когда я у тебя был?
  - Вы ее видели, но не обратили внимания. Это маленькая лошадка на зеленой травке, - сказал я.

ЛОШАДКА НА ЗЕЛЕНОЙ ТРАВКЕ

  В Тбилиси я, как правило, останавливался в гостинице лИверия». В восемь утра выходил на набережную, шел через Верийский мост на улицу Плеханова, потом сворачивал на улочку, у которой все время менялось название (и до сих пор меняется, поскольку ее называют то в честь радостного события присоединения Грузии к России, то в честь радостного события отсоединения Грузии от России). Заходил в подъезд, в котором на мраморном полу была надпись латинскими буквами Salve, что означает лДобро пожаловать». Поднимался на третий этаж и завтракал на веранде у Гии Канчели. За стол садились: Нателла - сестра Гии, Люля - жена Гии, маленькие Сандрик и Натошка - дети Гии. Ели мацони, сулугуни, яичницу с помидорами, и я рассказывал, что придумал за вчерашний день и ночь. А потом в своем маленьком кабинете, где едва помещался рояль, Гия играл то, что сочинил за вчерашний день. И все слушали. Закончив играть, Гия мрачно спрашивал меня:
  - Ну, что?
  - Неплохо. Но можно еще поискать, да, дядя Гия? - говорили дети.
  Обычно эту фразу каждый раз после прослушивания говорил я.
  - Да, да, конечно! - сердился папа.
  Дети были музыкальные и помогали нам в оркестровке. Гия доверял Натошке ударять карандашом по колокольчику, а Сандрик (он постарше) играл с папой в четыре руки.
  Когда Натошке стукнуло четыре года, она подарила мне рисунок - маленькая лошадка на зеленой травке. Эту лошадку я оправил в роскошную раму и повесил в своем кабинете на самом почетном месте, напечатал и приклеил бумажную табличку: лНато Канчели. Вторая половина двадцатого века». Когда ко мне приходят гости, они, как правило, обращают внимание именно на эту картинку. Читают табличку и спрашивают:
  Кто это?
  - Нато Канчели, моя любимая грузинская художница.
  - А почему мы ничего о ней не слышали?
  - Она не выставляется.
  Когда я смотрю на эту картинку, вспоминаю радостное утро в Тбилиси, прогулку по берегу Куры, надпись лSALVE» и слышу чистый звук колокольчика, по которому маленькая девочка ударяет карандашом.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»