«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 82%

103.105. БОЛЕУТОЛЯЮЩЕЕ

  И так случилось, "так должно было случиться", как сказал бы Боконон, что мясо альбатроса оказалось для меня настолько вредным, что мне стало худо, едва я откусил первый кусок. Мне пришлось срочно бежать вниз по винтовой лестнице в поисках уборной. Я еле успел добежать до уборной рядом со спальней "Папы".
  Когда я вышел оттуда, пошатываясь, я столкнулся с доктором Шлихтером фон Кенигсвальдом, вылетевшим из спальни "Папы". Он посмотрел на меня дикими глазами, схватил за руку и закричал:
  - Что это такое? Что там у него висело на шее?
  - Простите?
  - Он проглотил эту штуку. То, что было в ладанке. "Папа" глотнул - и умер.
  Я вспомнил ладанку, висевшую у "Папы" на шее, и сказал наугад:
  - Цианистый калий?
  - Цианистый калий? Разве цианистый калий в одну секунду превращает человека в камень?
  - В камень?
  - В мрамор! В чугун! В жизни не видел такого трупного окоченения. Ударьте по нему, и звук такой, будто бьешь в бубен. Подите взгляните сами.
  И доктор фон Кенигсвальд подтолкнул меня к спальне "Папы".
  На кровать, на золотую шлюпку, страшно было смотреть. Да, "Папа" скончался, но про него никак нельзя было сказать: "Упокоился с миром".
  Голова "Папы" была запрокинута назад до предела. Вся тяжесть тела держалась на макушке и на пятках, а все тело было выгнуто мостом, дугой кверху. Он был похож на коромысло.
  То, что его прикончило содержимое ладанки, висевшей на шее, было бесспорно. В одной руке он держал этот цилиндрик с открытой пробкой. А указательный и большой палец другой руки, сложенные щепоткой, он держал между зубами, словно только что положил в рот малую толику какого-то порошка.
  Доктор фон Кенигсвальд вынул уключину из гнезда на шкафуте золоченой шлюпки. Он постучал по животу "Папы" стальной уключиной, и "Папа" действительно загудел, как бубен.
  А губы и ноздри у "Папы" были покрыты иссиня-белой изморозью.
  Теперь такие симптомы, видит бог, уже не новость. Но тогда их не знали. "Папа" Монзано был первым человеком, погибшим от льда-девять.
  Записываю этот факт, может, он и пригодится. "Записывайте все подряд",- учит нас Боконон. Конечно, на самом деле он хочет доказать, насколько бесполезно писать или читать исторические труды. "Разве без точных записей о прошлом можно хотя бы надеяться, что люди - и мужчины и женщины - избегнут серьезных ошибок в будущем?"- спрашивает он с иронией.
  Итак, повторяю: "Папа" Монзано был первый человек в истории, скончавшийся от льда-девять.

104.106. ЧТО ГОВОРЯТ БОКОНИСТЫ, КОНЧАЯ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ

  Доктор фон Кенигсвальд, с огромной задолженностью по Освенциму, еще не покрытой его теперешними благодеяниями был второй жертвой льдадевять.
  Он говорил о трупном окоченении - я первый затронул эту тему.
  - Трупное окоченение в одну минуту не наступает,- объявил он. - Я лишь на секунду отвернулся от "Папы". Он бредилЕ
  - Про что?
  - Про боль, Мону, лед - про все такое. А потом сказал "Сейчас разрушу весь мир".
  - А что он этим хотел сказать?
  - Так обычно говорят боконисты, кончая жизнь самоубийством.Фон Кенигсвальд подошел к тазу с водой, собираясь вымыть руки.А когда я обернулся,- продолжал он, держа ладони над водой,- он был мертв, окаменел, как статуя, сами видите. Я провел пальцем по его губам, вид у них был какой-то странный.
  Он опустил руки в воду.
  - Какое вещество моглоЕ- Но вопрос повис в воздухе.
  Фон Кенигсвальд поднял руки из таза, и вода поднялась за ним.
  Только это уже была не вода, а полушарие из льда-девять.
  Фон Кенигсвальд кончиком языка коснулся таинственной иссинябелой глыбы.
  Иней расцвел у него на губах. Он застыл, зашатался и грохнулся оземь.
  Сине-белое полушарие разбилось. Куски льда рассыпались по полу.
  Я бросился к дверям, закричал, зовя на помощь.
  Солдаты и слуги вбежали в спальню.
  Я приказал немедленно привести Фрэнка, Анджелу и Ньюта в спальню "Папы".
  Наконец-то я увидел лед-девять!

105.107. СМОТРИТЕ И РАДУЙТЕСЬ!

  Я впустил трех детей доктора Феликса Хониккера в спальню "Папы" Монзано.
  Я закрыл двери и припер их спиной. Я был полон величественной горечи. Я понимал, что такое лед-девять.
  Я часто видел его во сне.
  Не могло быть никаких сомнений, что Фрэнк дал "Папе" леддевять. И казалось вполне вероятным, что, если Фрэнк мог раздавать лед-девять, значит, и Анджела с маленьким Ньютом тоже могли его отдать.
  И я зарычал на всю эту троицу, призывая их к ответу за это чудовищное преступление. Я сказал, что их штучкам конец, что мне все известно про них и про лед-девять.
  Я хотел их пугнуть, сказав, что лед-девять- средство прикончить всякую жизнь на земле. Говорил я настолько убежденно, что им и в голову не пришло спросить, откуда я знаю про леддевять.
  - Смотрите и радуйтесь!- сказал я.
  Но, как сказал Боконон, "бог еще никогда в жизни не написал хорошей пьесы". На сцене, в спальне "Папы", и декорации и бутафория были потрясающие, и мой первый монолог прозвучал отлично.
  Но первая же реакция на мои слова одного из Хониккеров погубила все это великолепие.
  Крошку Ньюта вдруг стошнило.

106.108. ФРЭНК ОБЪЯСНЯЕТ, ЧТО НАДО ДЕЛАТЬ

  И нам всем тоже стало тошно. Ньют отреагировал совершенно правильно.
  - Вполне с вами согласен,- сказал я ему и зарычал на Анджелу и Фрэнка:- Мнение Ньюта мы уже видели, а вы оба что можете сказать?
  - К-хх,- сказала Анджела, передернувшись и высунув язык. Она пожелтела, как замазка.
  Чего сон. Ему казалось, что я никакого отношения к ним не имею.
  Зато его брат и сестра участвовали в этом кошмаре, и с ними он заговорил как во сне:
  - Ты ему дал эту вещь,- сказал он Фрэнку.- Так вот как ты стал важной шишкой,- с удивлением добавил Ньют.- Что ты ему сказал - что у тебя есть вещь почище водородной бомбы?
  Фрэнк на вопрос не ответил. Он оглядывал комнату, пристально изучая ее. Зубы у него разжались, застучали мелкой дрожью, он быстро, словно в такт, заморгал глазами. Бледность стала проходит. И сказал он так:
  - Слушайте, надо убрать всю эту штуку.

107.109. ФРЭНК ЗАЩИЩАЕТСЯ

  - Генерал,- сказал я Фрэнку,- ни один генерал-майор за весь этот год не дал более разумной команды. И каким же образом вы в качестве моего советника по технике порекомендуете нам, как вы прекрасно выразились, "убрать всю эту штуку"?
  Фрэнк ответил очень точно. Он щелкнул пальцами. Я понял, что он снимает с себя ответственность за "всю эту штуку" и со все возрастающей гордостью и энергией отождествляет себя с теми, кто борется за чистоту, спасает мир, наводит порядок.
  - Метлы, совки, автоген, электроплитка, ведра,- приказывал он и все прищелкивал, прищелкивал и прищелкивал пальцами.
  - Хотите автогеном уничтожить трупы? - спросил я.
  Фрэнк был так наэлектризован своей технической смекалкой, что просто-напросто отбивал чечетку, прищелкивая пальцами.
  - Большие куски подметем с пола, растопим в ведре на плитке Потом пройдемся автогеном по всему полу, дюйм за дюймом, вдруг там застряли микроскопические кристаллы. А что мы сделаем с трупамиЕ- Он вдруг задумался.
  - Погребальный костер!- крикнул он, радуясь своей выдумке.Велю сложить огромный костер под крюком, вынесем тела и постель - и на костер!
  Он пошел к выходу, чтобы приказать разложить костер и принести все, что нужно для очистки комнаты.
  Анджела остановила его:
  - Как ты мог?
  Фрэнк улыбнулся остекленелой улыбкой:
  - Ничего, все будет в порядке!
  - Но как ты мог дать это такому человеку, как "Папа" Монзано?- спросила его Анджела.
  - Давай сначала уберем эту штуку, потом поговорим.
  Но Анджела вцепилась в его руку и не отпускала.
  - Как ты мог?- крикнула она, тряся его. Фрэнк расцепил руки сестры. Остеклеиелая улыбка исчезла, и со злой издевкой он сказал, не скрывая презрения:
  - Купил себе должность той же ценой, что ты себе купила кота в мужья, той же ценой, что Ньют купил неделю со своей лилипуткой там, на даче.
  Улыбка снова застыла на его лице.
  Фрэнк вышел, сильно хлопнув дверьюЕ

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»