«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 44%

27

  Прошло две или три недели. Однажды утром, когда моя работа вдруг застопорилась, я решил дать себе отдых и отправился в Лувр. Бродя по залам, я разглядывал хорошо знакомые картины и тешил свою фантазию чувствами, которые они во мне пробуждали. В одном из переходов я вдруг увидел Стрева. Я улыбнулся, ибо его кругленькая особа неизменно вызывала улыбку, но, подойдя ближе, заметил, что вид у него, против обыкновения, понурый. Чем-то очень удрученный, Стрев тем не менее был смешон, как человек, неожиданно упавший в воду: только что спасенный от смерти, он насквозь промок, еще не оправился от испуга, но понимает свое дурацкое положение. Его круглые голубые глаза тревожно блестели за очками.
  - Стрев, - окликнул я его.
  Он вздрогнул, затем улыбнулся, но какой-то горестной улыбкой.
  - Что это вы, сэр, вдруг вздумали бездельничать? - весело осведомился я.
  - Я давно не был в Лувре. И вот решил посмотреть, нет ли чего-нибудь нового.
  - Но ведь ты говорил, что должен на этой неделе закончить картину?
  - Стрикленд работает в моей мастерской.
  - Ну и что с того?
  - Я сам ему предложил. Он еще слишком слаб, чтобы вернуться домой. Я думал, мы будем работать вдвоем. В Латинском квартале многие так работают. Мне казалось, что это очень славно получится. Я всегда думал: как хорошо перемолвиться словом с товарищем, когда устанешь от работы.
  Он говорил медленно, с запинками, глядя на меня своими добрыми, глуповатыми глазами. Они были полны слез.
  - Я тебя что-то не понимаю.
  - Стрикленд не может работать, когда в мастерской еще кто-то есть.
  - А тебе какое дело, черт возьми! Ведь это же твоя мастерская! - Стрев бросил на меня жалобный взгляд. Губы его дрожали.
  - В чем дело, объясни, - потребовал я.
  Он молчал, весь красный. Потом с несчастным видом уставился на какую-то картину.
  - Он не позволил мне писать. Сказал, чтобы я убирался.
  - Да почему ты-то не сказал ему, чтобы он убирался ко всем чертям?
  - Он меня выгнал. Не драться же мне с ним. Швырнул мне вслед мою шляпу и заперся.
  Я готов был убить Стрикленда, но злился и на себя, так как, глядя на беднягу Стрева, едва удерживался от смеха.
  - А что на это сказала твоя жена?
  - Она ушла за покупками.
  - А ее-то он впустит?
  - Не знаю.
  Я оторопело уставился на Дирка. Он стоял, точно провинившийся школьник перед учителем.
  - Хочешь, я сейчас пойду и выгоню Стрикленда?
  Он слегка вздрогнул, и его лоснящееся красное лицо стало еще краснее.
  - Нет. Ты лучше не вмешивайся.
  Он кивнул мне и ушел. Я понял, что почему-то он не хочет обсуждать эту историю, но почему - мне было неясно.

28

  Неделю спустя все выяснилось. На скорую руку пообедав в ресторане, я вернулся домой и сел читать в своей маленькой гостиной. Часов около десяти вечера в передней раздался надтреснутый звон колокольчика. Я открыл дверь. Передо мной стоял Стрев.
  - Можно к тебе?
  На полутемной лестнице я толком не разглядел его, но в голосе его было что-то странное. Не знай я, что он трезвенник, я бы подумал, что он пьян. Я провел его в гостиную и усадил в кресло.
  - Слава богу, наконец-то я тебя застал! - воскликнул он.
  - А в чем дело? - спросил я, удивленный такой горячностью.
  Только сейчас я его разглядел. Всегда очень тщательно одетый, Дирк выглядел растерзанным и даже неопрятным. Я улыбнулся, решив, что он выпил лишнего, и уже хотел над ним подшутить!
  - Я не знал куда деваться, - выпалил он. - Я уже приходил сюда, но тебя не было дома.
  - Я сегодня поздно обедал.
  Теперь я понял, что не хмель привел Дирка в такое состояние. Лицо его, обычно такое розовое, пошло багровыми пятнами. Руки тряслись.
  - Что с тобой? - спросил я.
  - От меня ушла жена.
  Он с трудом выговорил эти слова, задохнулся, и слезы потекли по его круглым щекам. Я не знал, что сказать. Первая моя мысль была, что ее терпение лопнуло, и, возмущенная циническим поведением Стрикленда, она потребовала, чтобы Дирк выгнал его. Я знал, на какие вспышки она способна, несмотря на свое внешнее спокойствие. И если Стрев не согласился на ее требование, она могла выбежать из мастерской, клянясь никогда больше не возвращаться. Впрочем, бедняга был в таком отчаянии, что я даже не улыбнулся.
  - Да не убивайся ты так, дружище. Она вернется. Нельзя же всерьез принимать слова, которые женщина говорит в запальчивости.
  - Ты не понимаешьЕ Она влюбилась в Стрикленда.
  - Что-о?! - Я был ошеломлен, но едва смысл его слов дошел до меня, как я понял, что это вздор. - Какую чепуху ты несешь. Уж не приревновал ли ты ее к Стрикленду? - Я готов был рассмеяться. - Ты знаешь не хуже меня, что она его не выносит.
  - Ничего ты не понимаешь, - простонал он.
  - Ты истеричный осел, - нетерпеливо крикнул я. - Пойдем-ка, я напою тебя виски с содовой, и у тебя легче станет на душе.
  Мне подумалось, что по той или иной причине - а ведь один бог знает, как изобретателен человек по части самоистязания, - Дирк забрал себе в голову, что его жене нравится Стрикленд, и, со своей удивительной способностью высказываться не к месту, он оскорбил ее, а она, чтобы ему отплатить, притворилась, будто его подозрения основательны.
  - Вот что, - сказал я, - пойдем сейчас к тебе. Раз уж ты заварил кашу, так ты ее и расхлебывай. Твоя жена, по-моему, женщина незлопамятная.
  - Но как же я туда пойду? - устало отозвался Дирк. - Ведь они там. Я им оставил мастерскую.
  - Значит, не жена ушла от тебя, а ты ушел от жены?
  - Ради бога, не говори так!
  Я все еще не принимал его слова всерьез, ни на минуту не веря тому, что он сказал. Однако Дирк был вне себя от горя.
  - Ты ведь пришел поделиться со мной, так расскажи все по порядку.
  - Сегодня я почувствовал, что больше не выдержу. Я сказал Стрикленду, что, по-моему, он уже вполне здоров и может возвратиться домой. Мастерская нужна мне самому.
  - Кроме Стрикленда, на свете, верно, нет человека, которому нужно было бы это говорить, - заметил я. - Ну и что же он?
  - Он усмехнулся. Ты же знаешь его манеру усмехаться так, что другой чувствует себя набитым дураком. И сказал, что уйдет немедленно. Он начал собирать свои вещи - помнишь, я взял из его комнаты все, что могло ему понадобиться. Потом спросил у Бланш бумаги и веревку.
  Стрев запнулся, он прерывисто дышал и, казалось, был близок к обмороку. Признаться, я не это ожидал от него услышать.
  - Бланш, очень бледная, все ему принесла. Он не сказал ни слова. Стал что-то насвистывать и увязал вещи. На нас не обращал никакого внимания. А глаза - насмешливые. Ты не можешь себе представить, как у меня было тяжело на сердце. Мне казалось, сейчас случится что-то страшное, и я жалел, что заговорил с ним. Он оглянулся, стал искать шляпу. Тут она сказала: "Дирк, я ухожу со Стриклендом. Я не могу больше жить с тобой". Я хотел заговорить, но слова не шли у меня с языка. Стрикленд молчал. Только насвистывал, словно все это его не касалось.
  Стрев опять запнулся и вытер пот с лица. Я молчал. Теперь я уже верил ему и был потрясен, но все равно ничего не понимал.
  Затем он рассказал мне - голос у него при этом срывался и по щекам текли слезы, - как он бросился к жене, хотел обнять ее, но она отшатнулась, умоляя не прикасаться к ней. Он заклинал ее не уходить. Говорил, как страстно ее любит, старался воскресить в ее памяти счастливые дни и то обожание, которым он окружал ее, твердил, что не сердится на нее и ни в чем ее не упрекает.
  - Пожалуйста, Дирк, дай мне спокойно уйти, - сказала она наконец. Разве ты не понимаешь, что я люблю Стрикленда? Я пойду за ним куда угодно.
  - Но ведь ты никогда не будешь счастлива с ним. Останься ради своего же блага. Ты не знаешь, что тебя ждет.
  - Это твоя вина. Ты настоял на том, чтобы привести его сюда.
  Тогда он бросился к Стрикленду.
  - Сжальтесь над ней, - умолял он. - Не допускайте ее до этого безумия.
  - Она вольна поступать как ей заблагорассудится, - отвечал Стрикленд. Я не принуждаю ее идти со мной.
  - Мой выбор сделан, - глухим голосом сказала Бланш.
  Оскорбительное спокойствие Стрикленда отняло у Дирка последнее самообладание. В слепой ярости, уже не понимая, что делает, он бросился на Стрикленда. Стрикленд, захваченный врасплох, покачнулся, но он был очень силен, даже после болезни, и Дирк в мгновение ока - как это случилось, он не понял, - очутился на полу.
  - Смешной вы человечишка, - сказал Стрикленд.
  Стрев поднялся. Жена его все это время оставалась спокойной, и его унижение стало еще нестерпимее оттого, что он оказался смешным в ее глазах. Очки соскочили у него во время борьбы, и он беспомощно озирался вокруг. Она подняла их и молча подала ему. Внезапно он почувствовал всю глубину своего несчастья и, сознавая, как он смешон и жалок, все же заплакал в голос. Он закрыл лицо руками. Те двое молча смотрели на него и не двигались с места.
  - Любимая моя, - простонал он наконец, - как ты можешь быть такой жестокой!
  - Я ничего не могу с собой поделать, Дирк, - отвечала она.
  - Я боготворил тебя, как никто никогда не боготворил женщину. Если я в чем-нибудь провинился перед тобой, почему ты не сказала, я бы загладил свою вину. Я делал для тебя все, что мог.
  Она не отвечала, лицо у нее стало каменное, он видел, что только докучает ей. Она надела пальто, шляпу и двинулась к двери. Дирк понял: еще мгновение - и она уйдет. Он ринулся к ней, схватил ее руки, упал перед нею на колени; чувство собственного достоинства окончательно его оставило.
  - Не уходи, моя родная. Я не могу жить без тебя! Я покончу с собой! Если я чем-нибудь тебя обидел, умоляю тебя, прости! Дай мне возможность заслужить прощение. Я сделаю все, все, чтобы ты была счастлива!
  - Встань, Дирк! Не строй из себя шута.
  Шатаясь, он поднялся, но все не имел сил отпустить ее.
  - Куда ты пойдешь! - торопливо заговорил он. - Ты не представляешь себе, как живет Стрикленд. Ты не можешь там жить. Это было бы ужасно.
  - Если мне это все равно, то чего же тебе волноваться?
  - Подожди минуту. Я должен сказатьЕ Ты не можешь мне запретитьЕ
  - Зачем? Я решилась. Что бы ты ни сказал, я не переменю своего решения.
  Он всхлипнул и, словно унимая боль, схватился рукою за сердце.
  - Я не прошу тебя перерешать, но только выслушай меня. Это моя последняя просьба. Не отказывай мне.
  Она остановилась и посмотрела на него своим задумчивым взглядом, теперь таким отчужденным и холодным, отошла от двери и встала у шкафа.
  - Я тебя слушаю.
  Стрев сделал неимоверное усилие, чтобы взять себя в руки.
  - Будь же хоть немного благоразумной. Ты не можешь жить воздухом. У Стрикленда гроша нет за душой.
  - Я знаю.
  - Ты будешь терпеть страшные лишения. Знаешь, почему он так долго не поправлялся? Он ведь голодал невесть сколько времени.
  - Я буду зарабатывать для него.
  - Чем?
  - Не знаю. Что-нибудь придумаю.
  Страшная мысль промелькнула в голове у бедняги, он вздрогнул.
  - Ты, наверно, с ума сошла. Что с тобою делается?
  Она пожала плечами.
  - Мне можно теперь идти?
  - Погоди еще секунду.
  Он обвел взглядом мастерскую. Он любил ее, потому что присутствие Бланш делало все вокруг приветливым и уютным; на мгновение закрыл глаза, снова открыл их и посмотрел на жену так, словно хотел навеки запечатлеть в душе ее облик. Потом взялся за шляпу.
  - Оставайся. Уйду я.
  - Ты?
  Она опешила и ничего не понимала.
  - Я не могу допустить, чтобы ты жила на этом грязном чердаке. В конце концов этот дом так же твой, как и мой. Тебе здесь будет лучше. Хоть от самых страшных лишений ты будешь избавлена.
  Он открыл шкаф и достал небольшую пачку денег.
  - Я дам тебе половину того, что у меня есть.
  Он положил деньги на стол. Стрикленд и Бланш молчали.
  - Я попрошу тебя уложить мои вещи и передать их консьержке. Завтра я приду за ними. - Он сделал попытку улыбнуться. - Прощай, моя дорогая. Спасибо тебе за все счастье, которое ты дала мне.
  Он вышел и прикрыл за собою дверь. Мне вдруг ясно представилось, как после его ухода Стрикленд бросил на стол свою шляпу, сел и закурил папиросу.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»