Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 0%

Максим Мейстер

Чужой

  "ЕЭто не любовь, а жалость", - убежденно повторил Уэд и добавил торжественную музыку. Я подумал, как же он здорово научился это делать! В голове пролетело несколько тактов удивительной красоты и силы, от чего слова стали казаться убедительнее. У меня так не получается, наверное, потому что "гризли все уши отдавили", как говорила бабушка. Но я все равно послал Уэду отличную какофонию, что в данном случае было уместнее любых увертюр.
  "И все равно это только жалость! Сам поймешь со временем", - успел передать Уэд перед тем как закрыться. И все мои возмущения - уже словесные - наткнулись на упругий ментальный блок. Я замолчал, а друг неожиданно на мгновение открылся, послал быстрое: "Ты не обижайся, но мне пора!", после чего поставил жесткий блок и исчез.
  Я проследил ментальный след. Понятно, полетел на озера. Наверняка к своей Дане. Будут купаться, танцевать над водной гладью и обниматься в солнечных лучах. Дана хорошая людицаЕ А яЕ И угораздило меня полюбить гордейку! Или друг прав, и это всего лишь жалость?.. Может, и есть немного, как и ко всем гордейцам. Но эта жалость общая, а любовь - тоже есть, и она конкретная.
  Общая жалость - с большой примесью чувства вины, с которым большинство людей просто смирились, научились не замечать. Конечно, если на всей планете осталось всего с десяток резерваций, то можно делать вид, что гордейцев и вовсе не существует!
  Я медленно шел по лесу, словно в первый раз, то есть пешком. Потом спохватился и стал мерцать от дерева к дереву. Хотя последнее время часто хожу просто ногами. Тренируюсь. Она сказала, что не возьмет меня с собой, если я буду мерцать.
  А сегодня мы встречаемся. Я сказал, что хочу ее любить, а она сказала, что не против, потому чтоЕ потому чтоЕ Я еще не очень хорошо понимаю гордейский языкЕ нет, он такой же, как наш, но там столько непонятных слов, что иногда кажется, будто мы говорим на разных языках. Но я все запомнил! До последнего звука! Все интонации и даже каждую черточку лицаЕ Когда она сказала, что не против моей любвиЕ
  Я остановился, вновь переживая тот момент, ставший таким дорогим.
  - Я хочу любить тебяЕ
  - Почему бы и нет?! - сказала она и рассмеялась. - Я не против. Ты здорово смотришься. Здоровый самец! Не чета нашим городским кобелям, у которых если что и накачано, то только задницы! Или брюхо, на худой конец! Ха! Прошу прощения за каламбур! Правильно надо было сказать: "брюхо над худым концом"!
  И она очень сильно смеялась.
  Честно говоря, из всего этого я понял только то, что она не против моей любви. А все остальные слова и интонации просто запомнил. Надеюсь, со временем они будут понятнее.
  Запах! Опять этот запах!.. Никто из людей не подходит к резервациям гордейцев в основном из-за него. Просто ужасно!
  Когда я грустно признался любимой, что очень хочу прийти к ней, но боюсь задохнуться, она только махнула рукой.
  - Да ладно, не так уж и воняет. Тем более в городе меньше. Это здесь, на окраине устроили помойкуЕ
  Они свои резервации называют городами. Наверное, поэтому их самих мы зовем гордейцами. А может и не только поэтому. Я никогда не задумывался. И если бы не моя внезапная любовь, то никогда бы и не заинтересовался гордейцамиЕ А ведь есть люди, которые запоминают целые научные труды по ним. Сегодня утром как раз познакомился с одним старым ученым. Как же он радовался, что может поделиться своими работами с кем-то! Я обещал послушать, но чуть позже, после свидания. Хотя надо было перед, а не после. Но я не успевал. Да еще друг Уэд отговаривал целых два часа, вместо того, чтобы поддержать!
  Я остановился почти у самой границы резервации.
  Как же сердце бьется!
  Дальше я не был, поэтому мерцать не смогу. Она сказала, что "главное пройти помойки, а потом выйти к шоссе, где она будет ждать на машине". Еще бы знать, что такое помойки, шоссе и машина?..
  Я набрал в легкие воздуха и задержал дыхание. Потом собрал душистого мха и запихал в ноздри. Ну, часов шесть продержусь, а там посмотрим. Ходят слухи, что воздух в резервациях ядовитый, но надеюсь, это всего лишь слухи. Ведь моя любимая там как-то живет!
  Я решительно зашагал вперед и вскоре увидел "помойки". Не узнать их было сложно! Когда я услышал это слово из уст любимой, то подумал, что же можно называть таким ужасным словом?! И вот теперь понял что.
  Среди живого леса, прямо на живой траве лежали уродливые груды мертвого. Что-то непонятное, иногда правильной формы, а иногда бесформенное. Очень разнообразное и одновременно обезличенное. Гниющее и равнодушное.
  Я хотел смерцать куда-нибудь в лес, а еще лучше - на озеро, где сейчас Уэд и Дана любят друг друга. Но сдержался и быстро зашагал вперед, перелетая через мерзкие гнилые кучи.
  Я знал, что резервации - это остатки естественной среды. Ведь когда-то вся наша планета была мертвой. Снова почувствовал укол совести, что мы так безжалостно расправились с природой. Пусть это было давно, много поколений назад. Но все равно казалось, будто и я в чем-то виноват. Теперь вот осталось несколько зон-заповедников с естественной, но очень не удобной для жизни средой. Я догадывался, что мне будет не просто в резервации, но любовь - это сила! Гораздо более могущественная, чем угрызения совести, жалость или воздух, которым невозможно дышать.
  Деревьев становилось все меньше. Помойки, правда, тоже кончились. Я напрягся, чувствуя, что скоро увижу мертвыйЕ город. Да, не "зону", а "Город"Е Теперь я на их территории, надо стараться пользоваться их словами.
  Впереди сквозь деревья стал отчетливо виден просвет, словно там была поляна. Вскоре я увидел эту "поляну". Между деревьями вилась сравнительно широкая и удивительно плоская дорога. Я вышел из-за деревьев и постучал по твердой, словно каменной, поверхности.
  Мертвая. Действительно мертвая поверхность. Надо привыкать. Говорят, в городе все такое! Мне стало немного страшно, но я вспомнил глаза любимой и воспрянул духом.
  "Наверное, это и есть шоссе, про которое она говорила, - подумал я. - Потому что больше ничего городского не видно. А где машина?.."
  Полянка-шоссе была странной. В ширину одинаковая, но зато в длинуЕ Даже не видно было, где она кончается! Твердая дорога исчезала за поворотом, и я чувствовал, что там она еще продолжается очень долго.
  "Скорее всего, до самого городаЕ"
  Я видел, как лес вокруг атакует шоссе. По краям оно уже немного разрушилось.
  "Вот так мы и уничтожили естественную среду обитания планетыЕ - подумал я, опять чувствуя укол совести. - В самой резервации гордейцы борются с агрессивной живой средой, а вот по окраинам не успеваютЕ"
  Вдруг на груди задребезжало. Я так испугался, что подпрыгнул выше деревьев и плавно опустился в ста шагах от места, где услышал и почувствовал незнакомые звуки.
  Потом сообразил, что это подарок любимой дребезжит. Он издавал какую-то мелодию и одновременно с этим неприятно вибрировал.
  Я снял с шеи мешочек и достал из него маленькую продолговатую, пухлую палочку. На ней светилось окошечко!
  Я отчаянно крутил в руках палочку, вспоминая все, что она мне говорила про нее.
  - Слушай, вот тебе мобильник. Если вдруг разминемся на шоссе, то ты мне звони, понял? - Наверное, я держал городскую штуковину слишком неумело и брезгливо, потому что она уточнила: - Умеешь пользоваться-то?
  - Нет, - признался я.
  - А, ну тогда я сама тебе позвоню. Когда выйдешь на шоссе, то сетка уже должна ловить, так что свяжемся. Я тебе позвоню, ты просто нажмешь кнопку "прием". Скажешь, на каком ты километре, и я подъеду. Понятно?
  Я смотрел на нее и радовался. Как это все-таки здорово - любить! Так хотелось сказать ей что-то приятное, и я кивнул, хотя не понял почти ни слова.
  Зря, наверное, надо было расспросить. Теперь я стоял посредиЕ шоссе? и смотрел на светящееся окошко в этомЕ мобильник?.. Зачем он? И что значит "нажать кнопку прием"?
  На мобильнике было что-то нарисовано. Маленькие белые узоры и только два цветных. Один зеленый, другой красный. Наверное, это и есть кнопки, которые надо нажимать. Я еще раз прокрутил в уме все, что мне говорила любимая.
  "Нажать - это понятно, только вот какую? - Мобильник продолжал играть, и мне вдруг вспомнился Уэд, который последнее время любил вместе с речью посылать разные мелодии. - Будем рассуждать логически. Самые главные кнопки, наверное, помечены цветными пятнышками. Их две. Какую нажать?.. Зеленые ягоды, как правило, не спелые, а красные - наоборот. Наверное, чтобы все заработало, надо выбрать спелое, созревшееЕ"
  Придумав эту аналогию, я нажал на красное пятнышко, и мобильник сразу успокоился.
  - Ура, получилось! - Я был очень доволен собой. И стал смотреть по сторонам, ожидая появление таинственной машины. Но тут противная городская штучка опять завибрировала и засветилась. Я чуть ее не выронил.
  - Хорошо, буду нажимать все подряд!
  На этот раз выбрал зеленое пятнышко. Снова стало тихо, но потом я вдруг услышал слабый голос любимой:
  - Эй, ты чего трубку бросаешь?!
  - Кого? - озадаченно спросил я, крепко сжимая "мобильник" и отчаянно вертя головой.
  - А? Говори громче. Ты почему мобильник не берешь? Полчаса тебе звоню уже!
  - А ты где?! - прокричал я.
  - Я-то в машине, а вот ты где? Ну, кадр! Ты на каком километре стоишь?
  Я растеряно посмотрел под ноги.
  - На твердомЕ
  - На каком?! Слушай, ты трубку где держишь, в жопе что ли? Ни черта же не слышно!
  - А? - Я ничего не понимал. Да и слышал ее тоже плохо. Сосредоточился и усилил чувство слуха. И вдруг понял, что голос раздается из светящейся палочки! Поднес ее к уху.
  - Ты мобилку к уху поднеси, чудо лесное!
  - Ага, уже! - радостно сказал я, потому что теперь слышал любимую очень хорошо.
  - Вот, другое дело. Так на каком ты километре?
  - Не знаю.
  - Подойди к краю шоссе, там такие столбики белые, на них черным нарисовано.
  - Не вижу никаких столбиков.
  - Ну, пройди вперед или назад, пока не увидишь! Только быстрее!
  - Хорошо. - Я осторожно пошел вдоль шоссе, чтобы не пропустить белого столбика. А сам думал, зачем общаться через какую-то глупую палочку, когда можно простоЕ Меня вдруг пронзила догадка!
  - А зачем через этотЕ мобильник говорить? - спросил я в палочку. Когда задерживаешь дыхание, говорить трудно, но теперь я попробовал воздух и понял, что он не ядовитый, так что можно будет общаться словами, а не только в мыслях.
  - А как еще? - откликнулась любимая.
  - Ты просто блок сними. Хотя бы немного. Я не буду глубоко лазать, только словаЕ
  - Что сделать?
  - Ну, не закрывайся от моих мыслей. Я хочу с тобой говорить, а от этой штуковины у меня уже голова болит. Я чувствую, честно.
  - Это с непривычки. А мыслями я не умею, так что говори свой километр, тогда и пообщаемсяЕ
  Не умеет?.. У меня встал ком в горле. Как же так? Да, я слышал, что гордейцы для всего, даже для самых простых вещей, используют мертвые приспособления, ноЕ для общения! Говорить через вот эти кусочки, вместо того, чтобы ощущать слова другого прямо внутри!
  Я почувствовал такую брезгливость к обломку с ярким окошечком!.. Но тут же устыдился своих чувств.
  - Вижу столбик, - сказал я, проглатывая комок.
  - Ну и?
  - Две черные палочки нарисованы.
  - Одиннадцать что ли?.. Значит, проехала. Ладно, жди, через пять минут будуЕ
  Мобильник погас. Я повертел его в руке. Очень хотелось выбросить. Подальше. Прикинул, доброшу ли до помойки. Наверное, нет. Потом положил обратно в мешочек.
  Странно ныла голова. Я остановился, сосредоточился, провел руками около висков. Боль ушла.
  На душе скреблись мыши. А тут еще некстати всплыли кусочки беседы с Уэдом:
  "Понимаешь, они не внешне другие, а внутри. И это гораздо хуже. Можно полюбить инвалида, не спорю, но рано или поздно основным чувством останется жалостьЕ"
  Только теперь я понял его слова об "инвалиде". Она не умеет читать мысли. Скорее всего, она и мерцать не умеет. А если она и летать не способна, то как мы будем друг друга любить?
  У меня навернулись слезы. Уже второй раз за сегодня я пожалел, что полюбил не людицу, а гордейку. Но что уж теперь?..
  Я вытер слезы и успокоился.
  В конце концов, люди любят только один раз. А любовь не выбирают. Это она нас выбирает. Что ж поделать, если у меня она оказалась такойЕ инвалиднойЕ
  Я услышал какое-то неприятное гудение, обернулся и увидел, что по твердой дороге быстро приближается нечто несуразное. И явно мертвое.
  "Наверное, это и есть машина", - с горечью подумал я, но тут же вспомнил облик любимой, чтобы на моем лице не было заметно внутренних мучений.
  Я угадал. Твердое, блестящее нечто остановилось рядом, и из него выскочилаЕ она!
  Я любовался прекрасным образом, от которого пела моя душа. Гордейка тоже смотрела на меня. Я надеялся, что она тоже любуется. И что в ее душе тоже начинает светитьсяЕ
  - Ну, ты мужи-и-ик! - восхищенно сказала она, словно подтверждая мои мысли. - Жалко, конечно, прикрывать такую красоту, но придется, а то на первом же посту нас заметут фараоны. Эх, тебе бы еще волос по телу раскидать, цены бы не было, а то, как здоровый младенец, честное словоЕ Короче, одевайсяЕ
  Она вытащила из машины сверток и бросила мне. Я поймал.
  - Что это?
  - Одежда и ботинки, понятное дело. Нудизм в городе не поощряется.
  - А что с ними делать? - Я растерянно развернул сверток. Мне хотелось сделать ей приятное, и я опять пожалел, что сначала не послушал специалиста по гордейцам.
  - Вот чудо, похоже, тебя еще и одевать придется, - она подошла и стала показывать, что делать с ее подарками.
  Вскоре я по ее словам "стал почти похож на нормального горожанина".
  Это было ужасно! Душно и противно. Хотелось немедленно все сбросить, разорвать. И еще я почувствовал, что не могу во всем этом даже мерцать! Я попробовал переместиться к ближайшим деревьям, но не смог. И если не получается даже такой простой вещи, то как жеЕ
  - Как же теперь я буду тебя любить? - растерянно спросил я.
  - Не бойся, раздеваться проще, чем одеваться, - усмехнулась она. - Или ты прямо сейчас хочешь?.. Ну, так извини, я уже вышла из того возраста, когда считается романтичным трахаться в лесу или в машине. Довезу до дому, там и будешь любить. Договорились? Хоть во всех позах, которые знаешь!..
  Я опять почти ничего не понял. Только то, что для любви надо какой-то дом. Наверное, это вроде озера.
  - Садись в машину, чудо лесное! - сказала она. Я ждал, когда она назовет свое имя. Но потом подумал, что у них это не принято.
  - У нас, когда двое соглашаются любить друг друга, то они уже могут открыть свои имена. У вас не так?
  - Да, в общем-то, не обязательно.
  - Для нас имена - это очень важно. Открывать их можно только любимым и друзьям. Теперь мы оба хотим любить друг друга, поэтому надо обменяться именами.
  - Да ради бога! Ты чего, читать не умеешь? У меня на бэйджике все написано. Я ради тебя с работы смоталась, так что не сняла. Читай! - Она ткнула пальцем себе в грудь. Там была какая-то пластинка с рисунком и закорючками.
  - Читать - это превращать рисунки в звуки? - догадался я.
  - Ну, можно и так сказать. Похоже, действительно не умеешь. Хотя могла бы и сообразить. Короче, здесь написано: "Линда Фиджеральд Карлайн, замдиректора по связям с общественностью". Понятно?
  - Это твое имя?
  - Да.
  - Теперь, о любимая Линда Фиджеральд Карлайн Замдиректора Посвязям Собщественностью, я назову тебе свое имяЕ - начал я торжественно.
  - Стоп, стоп! Еще раз так скажешь, будешь любить кого-нибудь другого. Покороче можешь?
  - А можно?
  - Нужно. Достаточно "Линды". Окей?
  - А можно - Лина?
  - Давай. А теперь, как там тебя звать, лесовик?
  - Мое имя, о любимая Лина, Ауэамиаяум!
  - "Мяу-мяу" какое-то, - сказала она. - Ладно, садись в машину. Буду звать тебя Митчелом, а то все равно не произнесу эти твои гласные.
  Я посмотрел, как она забирается в машину, и сделал точно так же.
  - Ну, держись, котик мой лесной, я за городом медленно не езжу!..
  Она что-то сделала, и машина вдруг рванулась вперед.
  Мне было плохо. Душно и тесно в одежде, а тут еще какой-то запахЕ Я задержал дыхание. Хорошо, в легких пока оставался лесной воздух. Часа три, наверное, продержусь, а потом даже и не знаю, что делатьЕ
  - Чего сжался? Бензином пахнет?.. Потерпи, сейчас выветрится. А дома я тебе кондиционер включу, чувствительный ты наш.
  "Точно, это же так просто! - подумал я. - Надо уменьшить чувствительность тела, тогда будет легчеЕ"
  Стало легче. Теперь можно было думать не только о том, чтобы сорвать с себя одежду, но и о чем-то другом. Например, смотреть по сторонам. Смотреть и думать - это ведь одно и то же. Не всегда, конечноЕ
  Деревьев становилось меньше, вскоре дорога начала расширяться, а потом я увидел резервациюЕ
  Вместе с чувствительностью тела снизилась и острота внутреннего восприятия, потому, наверное, меня не шокировало то, что я увидел. Наоборот, с любопытством разглядывал мертвые нагромождения, которые быстро приближались.
  - А зачем гордейцы читают? - спросил я, освоившись с положением наблюдателя. - Столько надписей везде!..
  - Во-первых, не гордейцы, а горожане, а во-вторых, что значит "зачем"? А как же иначе? Все ведь не запомнишь.
  - Почему? Разве вы не можете запоминать все, что слышите и видите?
  - С ума сошел?! Разве это возможно? Да и зачем? Столько информации вокруг, что всего за один день голова распухнет и превратится в помойку.
  - А зачем запоминать всю информацию? Ведь по-настоящему нужно совсем немного. Только то, что касается любимого дела, а так же любимых и друзей. У нас в лесу есть ученые. Если я хочу что-то знать, то иду и прошу рассказать. И запоминаю, конечно. А как же иначе?..
  - Нет, в городе так не получится. Здесь каждый час на тебя сваливается столько всего, причем в основном не нужного. Смысл в том, чтобы среди потока мусора обнаружить то, что тебе в данный момент необходимо. А потом благополучно забыть. То, что нужно сейчас, уже становится бесполезным завтра. Так что без записей не обойтись. Держать все в голове?.. Нет уж, увольте!
  - Как странноЕ - Я задумался, переваривая услышанное.
  Тут мы въехали в резервацию, и я все-таки испытал шок, несмотря на сниженное восприятие.
  Гордейцы были повсюду! Я не преувеличиваю - на самом деле повсюду!
  Мы ехали среди мертвых нагромождений, но кроме нас вокруг были сотни машин, а по дорожкам ходили сотниЕ Нет, тысячи гордейцев!
  - Что случилось?! - закричал я. - Почему все горЕ гоЕ горожане вышли нас встречать?! Откуда вас столько?
  - Ты чего? - Лина посмотрела на меня как-то странно. - Почти и нет никого. Вот если в час пик попадем, то увидишь, что такое по-настоящему "много". Сиди спокойно. И ботинки надень обратноЕ
  Я сосредоточился и еще сильнее погасил остроту восприятия. Так сильно, что если еще немного, то просто заснуЕ
  Да, так лучшеЕ Теперь я спокойно рассматривал город и его жителей. Вокруг были в основном гордейки. Они почти не отличались от людиц, разве что были в одежде и на голову-полторы пониже.
  А вот гордейцев совсем мало. И какие-то ониЕ мелкие что ли?.. Даже по сравнению со снующими вокруг гордейками! Я прикинул, что большинство из них будет мне по пояс. А вот большинство гордеек, - и моя любимая в том числе, - по грудь.
  - Слушай, Митчел, ты чего-то совсем вялый стал. Может, правда, отравился с непривычки? Нет, ну на кой мне такие приключения?! Давай, выбирайся, приехали уже. Быстрее, дома кондиционер. Он воздух очищает, придешь в себяЕ
  Я хотел сказать, что вялый не от воздуха, но она вытащила меня из машины и повела куда-то. Я послушно шагал, не обращая внимания на кошмар вокруг.
  Похоже, я все-таки немного отключился, потому что когда пришел в себя, то города вокруг не было.
  - А где небо? - спросил я и сел.
  - Какое тебе небо в квартире? - раздался голос любимой. - Очухался? Все-таки зря я тебя из леса привезла. Ну да ты сам напросилсяЕ
  - Да нет, все хорошо! Просто я восприятие снижал, чтобы сознание не искажалось. Шок - это плохо. А когда мы в какую-то коробку забрались, то я немного отключилсяЕ
  - Ну да, в лифте ты и обмяк, - кивнула она. - Тащила тебя до квартиры, словно жена пьяного мужа с субботней пирушки.
  - Лифт - это ужасно! - содрогнулся я, вспоминая маленькое замкнутое пространство. - Зачем он?
  - Ну, не пешком же подниматьсяЕ
  - Можно было смерцатьЕ Хотя мы в одежде. Как же в ней неудобно!
  - Теперь можешь снять.
  - Правда?! Я радостно стал срывать с себя одежду. От нее отскакивали маленькие круглые штучки и весело разлетались по сторонам.
  - Что ж ты делаешь, гад?! - закричала Лина. - Я же на прокат взяла!..
  Но я успел сбросил всю эту гадость и теперь мог добавить чувствительности, чтобы лучше понимать, что происходит вокруг.
  И понял! Надо мной действительно не было неба! А вокруг - мертвые, тяжелые стены! Я был в коробке, почти такой же страшной, как лифт, только побольше. Я ощутил, как вся эта мертвая масса давит на меня!..
  Упал вниз, но там, вместо травы было что-то похожее на нее, ноЕ мертвое!
  - Ковер не испорти! - услышал я перед тем, как снова отключил внешние чувства. Внутри боролись отвращение, страх и любовь.
  Я слышал, как откуда-то, словно издалека, звучали слова:
  - Ты так и будешь теперь отключаться каждые пять минут?! Ау, как там тебя? Мяу-мяу, вставай!
  - СейчасЕ - прошептали мои губы. Я быстро перестраивался. Теперь, когда снова включу внешние чувства, для меня будет существовать только она. Лина. А все, что вокруг, будет, словно в дымке. Как несущественный фон, миражЕ
  Я открыл глаза, сел.
  Улыбнулся и сказал:
  - Я хочу любить тебя, Лина!
  - А сможешь? - она с сомнением оглядела меня. - Мне кажется, что тебя надо обратно в лес везти, пока окончательно не окочурился.
  - Нет, все хорошо.
  - И правда. Порозовел. Лыбишься, как кот на сметануЕ Ладно, я сейчасЕ
  Она исчезла. Мне показалось, что она смерцала куда-то, но на самом деле просто ушла ногами. Из-за того, что обстановка вокруг перестала меня трогать, казалось, что Лина, - единственно реальный субъект в атмосфере фантасмагории, - перемещается сама по себе.
  Я услышал шум воды и пошел на него. Препятствие. А за ним и правда, словно речка с небольшим водопадом.
  - Там у тебя озеро для любви? - спросил я. - Пусти меня.
  - Для любви тесновато, - раздался голос из-за препятствия. - Так что это "озеро" только "для помыться". Потерпи, я скороЕ
  Вдруг она появилась. Без одежды. Как настоящая людица, только волосы зачем-то вырастила внизуЕ
  - Ну, пойдем покувыркаемся? - сказала она и потащила меня куда-то. - Только давай по быстрому, а то я хочу еще на работу успеть.
  Мы снова переместились туда, где я перестраивался. Она легла и стала смотреть на меня, словно чего-то ожидая.
  А я любовался на мою Лину. Честно говоря, она была не такая красивая, как людицы, но ведь любовь не выбирают по красоте или чему-то еще. Любовь просто случается. И тогда уже внешнее служит ей. Поэтому именно Лина для меня самая красивая, несмотря ни на что!
  - Ну и что ты стоишь, как памятник? - сказала прекрасная Лина.
  - Любуюсь на тебя.
  - Молодец. Полюбовался? А теперь за дело.
  - Я должен что-то делать?
  - Ну вот, приехали! А кто рвался меня любить?! А как до дела дошло, так в кусты?!
  - Где кусты? - удивился я.
  - Не увиливай! Давай, люби, а то уже вся горю, на тебя глядя. У нас уж давно такие мужики повывелись.
  - Любить?
  - Да! Давай, сожми меня, котяра ты лесной! - Она как-то странно задышала.
  - А как же любить, когда нет солнца, озера, водяных брызг и свежего ветерка? - растеряно спросил я. - Душа ведь не раскроетсяЕ
  - Брызги в ванне, а без остального уж извини, перебьешься. Мыться пойдешь? А давай не будешь? Ты и так чистый и пахнешь так, что у меня внизу все от желания сводит.
  Я совершенно растерялся. Как можно любить, когда даже озера нет? И небаЕ
  - Слушай, а ты вообще знаешь, что надо делать с голой женщиной? - Лина вдруг села и как-то странно посмотрела на меня.
  - Делать?..
  - Понятно, не знаешь. Что вон там у тебя?
  - Где?
  - Ну, вон, между ног болтается.
  - А, ну это когда мы пьем, то потомЕ
  - Это я в курсе, попрошу без подробностей. А еще для чего? Подумай, для освобождения от лишней жидкости, достаточно дырки какой-нибудь, прости господи, а у тебя там целое хозяйство. Сложное причем. Зачем?
  - Ну, атавизмЕ
  - Так вот, послушай меня, дорогой мой котик. Катись-ка ты со своим атавизмом куда подальше! Я сегодня отгул всеми правдами и неправдами выбила. Я таскалась за тобой к черту на кулички. Думала, хоть в кои веки нормального мужика пощупаю, а ты, хрен лесной! Исчезни с глаз моих, любовничек недоделанный!
  - Так ты не хочешь, чтобы я тебя любил? - Мне стало очень грустно от ее слов, пусть не совсем понятных по смыслу, но очень ясных по ощущениям.
  - А как ты интересно собирался меня любить, скажи пожалуйста?! - закричала она.
  - Как?.. СердцемЕ
  - Ну, ты извращенец! - Она расхохоталась. - Извини, я предпочитаю, чтобы это делали членом. Слушай, катись отсюда, пока я тебя чем-нибудь не прибила, а?..
  Я понял, что она не хочет меня видеть. Душа плакала, и я закрыл глаза, выстраивая в памяти место, где мы впервые встретилисьЕ
  Я смерцал именно туда.
  Лес. Не слишком далеко от резервации, ноЕ настоящий, живой лес. Вокруг ничего мертвого! Я домаЕ Тут же набрал полные легкие родного воздуха, а потомЕ расплакался.
  Чувствительность возвращалась, блокировка, которую я выстроил в городе, спадала, и с каждой минутой на душе становилось тоскливей.
  В такие минуты кажется, что лучше ничего не чувствовать. Или всегда ходить с пониженной чувствительностью. Но ведь это первый шаг к тому, чтобы перестать быть живымЕ
  Тишина. И только шелест листьев от дуновенияЕ Именно здесь я, словно ветер, дунул ей в ухоЕ
  Да, у этого дерева, на этом упругом мху, мы впервые встретились с Линой.
  Я просто гулял. И вдруг увидел странную людицу, зачем-то покрытую какими-то необычно плоскими, даже облегающими листьями. Она плакала, и аура излучала страдание на пол-леса.
  Я подошел и легонько дунул незнакомой людице в ушко, что означает: "Не бойся, я с тобой!"
  Она посмотрела на меня. Ее глаза округлились. И тут я понял, что это гордейка!
  Теперь не могу понять, как можно было перепутать ауру гордейки и людицы, а одежду принять за что-то естественное. Наверное, я просто не ожидал встретить гордейку так далеко от резервации. А ещеЕ когда она плакала, то ее аура действительно была похожа на людскуюЕ Может быть, гордейцы раскрывают свое сердце, только когда им плохо?..
  Она увидела меня и тут же аура изменилась. Я хотел расспросить, что случилось, успокоить. Ведь я уже пообещал ей защиту, когда коснулся губами ее ушка.
  Но так и не узнал, что произошло. Я провел руками по ее голове, и она стала счастливее. Потом, вместо того, чтобы рассказать о своей беде, она набросилась на меня с вопросами. Оказалось, она никогда раньше не встречалась с людьми. И даже не очень верила в наше существование! Оказывается, в резервациях не любят говорить о людях. Впрочем, я их понимаюЕ
  А потом я понял, что полюбилЕ Как же я радовался тогда! Ведь любовь - это именно то, о чем мечтает каждый из нас. Ее не так-то просто встретитьЕ
  А теперь я думаю, что это большое несчастье - полюбить гордейку. Наверное, друзья правы, и лучше бы я нашел свою любовь в сердце обыкновенной людицы.
  Тогда же, в первую встречу, как только я понял, что именно в ее сердце спряталась моя любовь, я сказал Лине об этом. А она подарила мне свойЕ мобильник. Сказала, что еще свяжется, "если я буду где-то не далеко от города, где сетка есть".
  Да, здесь я встретил ее. И это место теперь очень дорого. Оно четко прорисовано в моей памяти, так что я могу мерцать сюда откуда угодно.
  И даже сейчас, когда я жалею о своей любви, мне по-прежнему хорошо здесь. В конце концов, любовь не выбирают. И рождается она только один разЕ
  Кто-то осторожно постучал. This file was created for VaLib.ru library
  "Да", - подумал я с заметным неудовольствием. Хотелось плакать и думать о моем несчастье: да, моя любовь живет в сердце Лины, но, как оказалась, ее любовь не живет в моем сердцеЕ
  "Ауэамиаяум, извини, что не вовремя. Сейчас увидел, что ты расстроен. Но ты обещал сегодня послушать меняЕ Тогда завтра?"
  "О, подожди! - Это же мой новый знакомый, ученый по гордейцам! Да, именно с ним надо сейчас поговорить, а не переживать. - Ты у себя? Можно к тебе? Я очень хочу послушать о гордейцах. Не откладывая!"
  В конце концов, она ведь действительно хотела, чтобы я ее любил. Значит, тоже видела свою любовь в моем сердце. Иначе, зачем было соглашаться и отвечать?..
  "Да, я под своим деревом сижу, тебя ждуЕ Ты там ходил утром, но меня не засталЕ"
  Я сосредоточился, представил две сосны, куст малины и маленький дубок. Сдвинул пространствоЕ
  - Привет, Ауиниоан! - сказал я. - Прости, что просочилось неудовольствие. Это не к тебе лично. Просто размышлял очень серьезно, и твой стук стал неожиданностьюЕ
  - Ничего, ничегоЕ Главное, теперь есть с кем поделиться знаниями! А то я уже стар, и мой единственный ученикЕ Да, конечно, я ему все проговариваю, но так хочется рассказать кому-то ещеЕ
  Я с удивлением смотрел на ученого. Живьем видел его впервые. Ауиниоан отрастил длинные белые волосы на подбородке, на голове и еще клочками в разных местах тела. Выглядело это довольно необычно, если не сказать отталкивающе. Но дело было не только в волосах. Что-то было в его облике нелюдскоеЕ
  - Не удивляйся, - улыбнулся ученый. - Понимаешь, когда всю жизнь изучаешь гордейцев, то волей не волей перенимаешь их черты. Вот я и вырастил бороду, собрал кожу в складки, потому что для древних гордейцев это символизирует возраст и мудрость. Да и вообще, иногда путаю, кто я. Представляешь, уже лет тридцать предпочитаю ходить ногами, а не мерцать! Даже по знакомой местности!.. Итак, ты хочешь узнать о гордейцах. Без ложной скромности скажу, что знаю о них больше, чем кто бы то ни было. Я составил несколько работ. Самую полную могу рассказать за какие-то четыре месяца. Готов?..
  - Нет, нет! - я отчаянно замотал головой. - Мне полная ни к чему!..
  - Всем ни к чему, - разочарованно сказал Ауиниоан. - Хорошо, есть краткий курс. Расскажу за неделю. Но не меньше!..
  - А можно просто краткую справку? - взмолился я. - Пожалуйста! Ну ни к чему мне запоминать о них все подряд. Ведь есть краткий обзор всех ваших трудов? На пару часиков.
  - Нету! - буркнул Ауиниоан и сердито уселся под своим деревом.
  - Должно быть. - Мне было жалко ученого. Может быть, в другое время я с удовольствием прослушал бы его. Потерпел бы недельку, но сейчас решается судьба моей любви, так что не до сантиментов. - У каждого настоящего ученого должно быть резюме его трудов. Или художественное эссе по темеЕ
  - Ну, у меня тоже есть, - нехотя признался Ауиниоан. - Только надоело, что даже если кто-то и приходит, то требует краткую справку, а ведь я жизнь положил, чтобы собрать о гордейцах все-все!
  - Я понимаю, ноЕ
  - Да я тоже понимаю, что забивать память информацией, которая никогда не понадобитсяЕ Кстати, ты знаешь, что у гордейцев по-другому?.. Они запоминают только, когдаЕ Ладно, так и быть, дам тебе выжимку из всех моих работ. ЧетыреЕ ну хорошо, три часа тебя устроит?..
  - Да-да, спасибо!
  - Только учти, никаких справок по ходу давать не буду. Я тебе открою энциклопедиюЕ Залазь, покажуЕ
  Я сосредоточился и проник в память Ауиниоана. Почти везде стояли блоки разной жесткости, и только в одном месте было мягко. Полез туда.
  "Я составлял ее всю жизнь, - услышал я внутри. - Это приложение к моим трудам. Правда, по объему превышающее сами труды. И, к сожалению, многие части энциклопедии мне самому еще не понятны. Я просто собираю все, что касается гордейцев и постепенно продумываю статьи ко всем словам и понятиямЕ"
  - Итак, я начинаю, - сказал ученый вслух. - Не прерывай меня. Незнакомых слов будет много, но ты сам выбрал художественный обзор, а не полноценную научную работу. Когда услышишь что-то незнакомое, сразу лезь в энциклопедию и сам находи объяснение, чтобы меня не прерывать. Понятно?
  - Да. - Ничего нового в этом не было. Почти все ученые составляют энциклопедии у себя в памяти. А многие даже открывают свободный доступ любому уму извне.
  Ауиниоан устроился поудобнее, зачем-то погладил себе волосы на подбородке и начал говорить:
  - Когда-то, много-много поколений назад, наша планета была мертва. Ее сплошь покрывали мегаполисы из бетона, асфальта, пластика и стекла. Души людей тогда спали, ведь сложно раскрыться живому, когда вокруг одно лишь мертвое. Души спали, но люди действовали, ведь даже спящие души иногда ворочались и напоминали людям, что они хотят общаться, любить и дружить. И люди пытались приспособить мертвую среду, чтобы удовлетворить потребности души. Они создавали сотовые телефоны и компьютеры для общения, они выдумали деньги для того, чтобы заменить ими смысл жизни, а свободу они подменили социумом, работой и религиейЕ
  Я слушал не очень внимательно, прекрасно зная, что в любом случае запомню все услышанное. Поэтому, едва Ауиниоан начал говорить, как я полез в энциклопедию. Его "художественное эссе" просто пестрело незнакомыми словами. Поначалу я добросовестно искал объяснение каждого непонятного слова: "мегаполис", "бетон", "асфальт", "стекло", "компьютеры", "деньги"Е Кое-что становилось понятно. Например, я с радостью узнал, как называется твердое покрытие на шоссе. На всякий случай заглянул и в статью "шоссе", чтобы убедиться - это та самая твердая дорожка, по которой мы с Линой ехали на машинеЕ
  Но некоторые статьи, например, "деньги" или "компьютеры", изобиловали таким количеством ссылок на другие части энциклопедии, что вскоре я запутался и перестал понимать где что, не успевая за Ауиниоаном, в речи которого количество гордейских слов только увеличивалось!
  - ЕСложно сказать, когда и почему это началось, - над соответствующими главами я еще работаю, - но все у большего количества людей стали просыпаться необычные по меркам того времени способности. Кто-то вдруг начал читать мысли других, кто-то левитировать, а кто-то даже научился любить. Подобное, я предполагаю, случалось и ранее, но редко, в единичных случаях. По некоторым очень древним источникам одно время тех гордейцев, что обладали людскими свойствами, преследовали и даже уничтожали. Данные очень древние, так что их достоверность я гарантировать не могу. Хочется надеяться, что это все-таки художественные преувеличенияЕ
  Я быстренько глянул значение слова "уничтожали" и согласился с мнением ученого, что это явно преувеличение. Потом снова принялся за своеЕ
  Честно говоря, я уже давно перестал следить за смыслом того, что Ауиниоан говорил. Я разбирался с тем, что для меня было по-настоящему важноЕ
  Да, уже через полчаса я полностью запутался и прекратил носиться умом по ссылками энциклопедии. Сначала решил просто слушать, а разбираться с услышанным потом, но вдруг сообразил, что из всего знания о гордейцах мне нужно-то всего ничего!
  И я тихонечко стал лазать по энциклопедии сам. Первым делом, статья "любовь".
  "Любовь - счастье от слияние душ. Для гордейцев до великого преобразования (см. "Великое преобразование") любовь оставалась по большей части поэтическим и условным понятием. Ведь известно, что спящая душа не способна любить. Тем не менее, любовь - это одна из первичных потребностей души, поэтому даже в спящем состоянии она заставляла гордейцев искать самое себя. В результате большинство людей пытались заменить любовь суррогатом, мертвым ритуалом под названием секс (см. "Секс")Е"
  Я перескочил по ссылке, не дочитывая статью про любовь. Тут для меня было мало нового, а вот незнакомое понятиеЕ
  "Секс - механистический суррогат, подменяющий любовь. Своеобразный самообман гордейцев, призванный усыпить ворочающуюся душу (см. "Ворочающаяся душа", "Спящая душа", а также общую статью "Душа"). Секс представлял из себя взаимодействие тел с цельюЕ"
  Я вдруг обмер, шокированный догадкой: "А ведь Лина под любовью подразумевала вот этот вот непонятный секс! Она же гордейка!"
  Судорожно продолжил изучение статьи. В результате сложилось очень смутное представление об этом гордейском ритуале. А мне надо было знать точно! В конце было много ссылок, за которые и принялся.
  "Техника секса - статья в разработке. См. одноименный раздел фильмотеки".
  Что еще за?..
  "Фильмотека - раздел энциклопедии с документальными записями образов из жизни гордейцев на основе их фильмов. Авторизация входа?"
  Требовалось ввести свое имя, чтобы войти в раздел. Я нерешительно задумался, посмотрел значение слова "фильм", потом все-таки отметил свое имя для авторизацииЕ
  - ЕСотни и тысячи людей вдруг обретали неведомые до того способности. Они начали объединяться в специализированные социальные группы, как это принято у гордейцев. В одной из этих групп и родилась идей создать живую сферу. Они придумали деревья, кусты и травуЕ Стой, Ауэамиаяум, ты зачем в фильмотеку полез?..
  - По картинкам проще понять некоторые вещи, - сказал я. - Не беспокойся, у меня очень быстрый ум, я успеваюЕ
  - Хорошо, - ученый открыл доступ и продолжал: - Первый эксперимент провалился, но вскоре посреди одного из городов раскинулся первый живой кусочек нового мира. Его назвали Парком Надежды. Энтузиасты выводили все новые и новые виды деревьев, которыеЕ
  А я оказался в разделе памяти с гордейским названием "Фильмотека". Быстро нашел ссылку "Техника секса" и залез в нее. В ум пошли образыЕ
  Я долго не мог ничего понять. Люди в фильме мучились, потели и, похоже, страдали. Да, было видно, что всем плохо. Гордейцы пыхтели и пробовали разные позы, одинаково неудобные, а гордейки беспомощно строили гримасы, а иногда даже кричали, похоже, от боли и усталости. В чем смысл этих телодвижений? Неужели, все-таки запихнуть набухший атавизм в отверстие для сброса лишней жидкостиЕ Но зачем?!!
  Я ошарашено походил по разделу фильмотеки, посвященному гордейской "любви", но везде было одно и то же.
  Неужели именно этого хотела от меня Лина? Я прокрутил в памяти все, что произошло с того момента, как я вышел на шоссе и до того, как смерцал обратно в лес.
  Да, похоже, именно этогоЕ Что ж, чего только не сделаешь ради любимой!.. Да, глупо, да, уродливо, ноЕ
  И тут я поступил очень нехорошо по отношению к бедному Ауиниоану.
  Выделил фантом, которого оставил вместо себя "слушать" ученого и кивать с умным видом, а сам смерцал в город, прямо домой к ЛинеЕ
  - Ого, ты откуда взялся, несостоявшийся любовничек? - сказала она, когда я появился прямо между ней иЕ стеклом, на котором показывалиЕ фильмы!
  - Я пришел, чтобы любить тебя! - сказал я. Схватил Лину и прижал к себе, как показывали в первой части "Техники секса", а дальше все было просто. Ментальная связь с Ауиниоаном оставалась, поэтому я последовательно воспроизводил разные части фильма, надеясь, что ничего не перепутаю в этом глупом ритуале. Неприятнее всего было с органом-атавизмом. Пришлось принудительно направить туда большую порцию крови, чтобы все было, как в энциклопедии. И Лине, похоже, все это начинало менее и менее нравиться. Если сначала она улыбалась и отпускала какие-то свои гордейские шуточки, то потом закрыла глаза и сжала зубы. Видимо, чтобы легче перетерпеть. Но с каждой минутой ей становилось хуже. Она стонала, а потом даже принялась царапать мне спину, видимо, желая высвободиться. Но я уже видел это в фильме, поэтому, едва не плача от жалости, продолжал жестокий ритуал, надеясь, что энциклопедия не врет, и я все делаю правильноЕ
  Наконец она обессилила и обмякла, а я с тоской думал, ну почему?!! Зачем я должен так издеваться над любимой женщиной, когда я хочу просто любить ее?!
  На душе стало так тоскливо и муторно, что я не выдержал и смерцал в лес. В место, где предаюсь печали. Это небольшая рощица, там есть раскидистые деревья с ветвями, опускающимися прямо к земле. Из-за чего повсюду образуются своеобразные укромные шалашики. И большие и маленькие. Один такой я облюбовал для своего печального настроения. И каждый раз, когда оно начинало играть у меня внутри, оказывался среди листвы, ловя редкие солнечные блики, проникающие сквозь ветви.
  Здесь было тихо. Только печальная кукушка, словно в унисон моему настроению, искала своих деток: "Ку-куЕ шка, ку-куЕ шкаЕ" Только здесь кукушки грустили именно так, в три слога. Когда я оказывался севернее, то слышал от них лишь двусложное "Ку-ку, ку-куЕ" И это было совсем не так печально.
  Я свернулся калачиком на мягком мху и погрузился в печаль. Никогда она не была с таким сильным тоскливым оттенком. Печаль бывает разная: светлая, тихая, с искрами надежды и гулкая, словно камень, брошенный в пропастьЕ Но никогда я не испытывал такой, как сегодня. Тоскливая и разрывающая сердце. ИЕ с жалостью к самому себе!
  Так странно. Похоже, я все чаще начинаю жалеть о своей любви. Что может быть ужаснее и неправильнее?..
  Время шло, давление города уходило, и моя тоска растворялась вместе с ним. Я слушал кукушкуЕ и вскоре на сердце осталась только сильная-сильная грусть. И тогда сами собой стали слагаться стихи. Необычные, словно на двух языках, со множеством слов, что я узнал из энциклопедии Ауиниоана.

  Пружинил мох и лист шуршал,
  Среди деревьев луч играл,
  И птичьих голосов невинный щебет
  То здесь, то там таинственно звучал.

  Мелькнул-пропал хвост белки на сосне,
  Цветы лесные, радуясь росе,
  Пьют сквозь нее искринки солнца,
  Сияя в скромной красотеЕ

  Вдруг предо мной - дорога неземная,
  Вся черная, вся ровная, прямая.
  "Что это здесь? Откуда и зачем?" -
  Подумал я, на черный путь вступая.

Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»