«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 76%

3

  Центром города был храм.
  Здесь хватало всего - и сверкающих высотных зданий из стекла и металла, напоминающих архитектурные изыски аранков, и уютных коттеджей, окруженных палисадниками, и общественных сооружений вроде стадионов, супермаркетов, банков и школ (во всяком случае, их вполне сходных аналогов).
  Но храм был сердцем города, его осью и стержнем, его краеугольным камнем. Все дороги здесь вели к храму - серому каменному конусу, вознесшемуся в небо на сотню-другую метров. Чем-то он напоминал Вавилонскую башню со средневековых рисунков: и крепкой основательностью всего строения, и ведущей на самый верх дорогой, спиралью опоясывающей конус, и какой-то едва уловимой неправильностью, незаконченностью. Ровное, почти невидимое в дневном свете пламя газовых факелов дрожало на самой вершине храма и в нишах, разбросанных по стенам. Ночью зрелище должно быть потрясающееЕ
  Мартин достал фотоаппарат, сделал несколько снимков на память. Подумал и решил, что храм Шеали напоминает еще Станцию ключников на Аранке - только воплощенную не в современных, а в природных материалах.
  С пригорка, на котором стояла местная Станция, кстати - самая заурядная по архитектуре, вид открывался великолепный. На фоне синего неба - исполинский серый конус в искрах факеловЕ И солнце стояло удачно, за спиной Мартина, высвечивая Джорк, столицу Шеали, во всей красе. А вокруг храма - паутина улиц, зелень садов, бегущие по дорогам машины, крошечные точки пешеходовЕ даже отсюда в их походке угадывалась характерная прыгучесть, доставшаяся шеали от птичьих предков.
  На Мартина неспешно, солидно наползла тень. Над головой проплывала сигара грузового дирижабля - шеали не любили слишком быстрых средств передвижения. В блестящей металлической сети под дирижаблем болталась охапка бревен. Это тоже что-то напоминалоЕ какую-то древнюю фантастическую картину на тему грядущего покорения Сибири. В двадцатом веке "покорение" означало не что иное, как "разграбление природных ресурсов". Человек сказал ДнепруЕ и пошло-поехало.
  Мысленно Мартин притащил на Шеали эксперта Эрнесто Полушкина, задрал тому голову - чтобы полюбовался дирижаблем, потом потыкал в сторону города, машин, храма и небоскребов. И заорал - так же мысленно: "Говоришь, неразумны, теоретик хренов?"
  Припекало. Редкие порывы ветра сразу приносили прохладу, все-таки в этой точке планеты сейчас была ранняя весна, но ветер налетал редко, зато солнце жарило нещадно. Дожидаясь автобуса, Мартин взмок, разделся до рубашки и упаковал куртку в рюкзак. Стал уже подумывать, не раздеться ли до пояса, но в этот момент на асфальтовой дороге, уходящей в сторону города, появился автобус - не лишенная изящества машина на шести колесах. Кроме совершенно лишней, с точки зрения Мартина, пары колес, автобус мало чем отличался от какого-нибудь старомодного, но симпатичного "мерседеса" или "фольксвагена".
  Автобус притормозил возле Мартина, открылась дверь. Тощий шеали, сидящий с ногами в напоминающем насест кресле, вскинул руки, говоря:
  "Привет тебе. Ты едешь?"
  "Привет тебе. Я еду", - ответил Мартин жестовым туристическим.
  Разумеется, у шеали существовала звуковая речь - наравне с языком жестов, использующимся в сакральных и ритуальных целях.
  Но на расе шеали могучий туристический язык дал сбой - нелетающие птицы не сумели освоить звуковую речь. Они понимали туристический, но сами на нем не говорили - быть может, виной тому было уникальное строение голосового аппарата, быть может, причина лежала глубже. В любом случае общаться с ними приходилось на жестовом туристическом, как с теми расами, что вообще не способны говорить.
  Мартин поднялся в автобус, огляделся. Салон был пуст, зато радовал разнообразием посадочных мест. Почти половина - кресла-насесты, удобные для шеали. Остальное могло послужить любой расе: здесь имелись обычные кресла, причем рассчитанные как на человекообразных, так и на мелких и крупных гуманоидов; несколько лежанок разного размера и разной твердости; три ванны, одну из которых, заполненную водой, прикрывала прозрачная крышка; хитрая система колец и канатов - что за существо могло ее выбрать, Мартин не знал, разве что гигантский паук.
  Мартин сел в обычное человеческое кресло.
  Автобус развернулся и неторопливо двинулся в обратный путь к городу.
  Эх, если бы шеали умели говорить! Мартин непременно встал бы рядом с водителем и поболтал на разные темы, к примеру, не доводилось ли ему недавно доставлять в город человека-женщинуЕ Пустой салон и низкая скорость движения просто располагали к задушевной беседе!
  Но отвлекать от дороги водителя, разговаривающего "руками", неразумно.
  Мартин удовлетворился тем, что стал смотреть в окно.
  И вспоминать, что ему известно о шеали.
  Честно говоря, за исключением птичьего происхождения в них не было абсолютно ничего выдающегося. Техническая цивилизация, в чем-то превосходящая земную, а в чем-то и отстающая. Умеренно воинственны - в том смысле, что на чужое не зарятся, но свои права всегда готовы отстоять. Ксенофобией не страдают, помаленьку со всеми торгуют. Имеют одну хиленькую колонию на заштатной планете, но путешествовать любят. Двуполые яйцекладущие. Последнюю сотню лет широко пользуются инкубаторами, хотя некоторые особи принципиально насиживают яйца по старинке. В принципе - моногамные, хотя случаются разводы, а в дни брачных игр более сильный самец имеет право оспорить в поединке любую самкуЕ на дальнейших отношениях это никак не сказывается. Впрочем, и этому можно найти аналоги в человеческом обществе, достаточно вспомнить хотя бы языческие праздники вроде дня Ивана Купалы. В космос изначально не лезли, вообще не любят слишком быстрых средств транспорта, но появление Врат приняли благосклонно и с ключниками не конфликтуют. Существует несколько конфессий общей монотеистической религии, враждующих между собой куда более рьяно, чем с инопланетными верованиями, но немало здесь и атеистов. Политическое устройство - шесть государств, каждое с мелкими странами-сателлитами. Четко выделены три расы внутри всего вида шеали, впрочем, антагонизма между ними нет, а на человеческий взгляд они одинаковы. Социальное устройство можно с рядом натяжек назвать государственным капитализмом.
  В общем, "все как у людей".
  И почему Полушкин счел шеали неразумными?
  И что Мартину требуется выполнить на Шеали? Чему "суждено быть исполненным"?
  Когда автобус наконец-то докатился до города, Мартин уже был сыт размышлениями по горло. Он выбрался из салона - платить за проезд не пришлось, маршрут Станция - Джорк шеали сделали бесплатным, потому что по каким-то своим причинам не желали устраивать обменных пунктов за пределами города. Зато за маршрут Джорк - Станция они вполне прагматично взимали двойную платуЕ
  Первым делом Мартин отыскал какой-то местный банк. Бегать по всему городу в поисках выгодного курса он не собирался, поэтому, поздоровавшись с кассиром, сразу же спросил:
  "Что из этого годится для обмена на ваши деньги?"
  Шеали с затейливо выстриженными на голове перьями окинул взглядом стол, где Мартин разложил товары из рюкзака, и ответил:
  "Все".
  Зачем шеали нужен табак или таблетки аспирина, Мартин не знал, но это его и не волновало. Серией вопросов он добился-таки от кассира точной цены за каждый товар, после чего поменял на деньги половину специй и табака (похоже все-таки, что табак они употребляли как приправу), остальное сгреб в рюкзак. Были у Мартина серьезные сомнения в том, что после Шеали он отправится прямиком на Землю.
  Получив от кассира связку тонких серебряных прутиков, Мартин сказал:
  "Благодарю".
  "Это моя работа", - скромно ответил шеали.
  После банка Мартин отправился на поиски гостиницы "для Чужих", каковую и отыскал поблизости. Видимо, большая часть пришельцев высаживалась на окраине, не выдерживая предложенных скоростей. После короткого разговора с портье Мартин получил ключ от номера на втором этаже, куда и отправился по широкой пологой лестнице. Нельзя сказать, что обстановка была предназначена именно для людей, но для гуманоидов - наверняка. Одну комнату Мартин определил как спальню - там помещалась широкая двуспальная кровать и тумбочка с постельным бельем. Другую - как гостиную: там стоял жесткий диванчик и четыре трехногих стула вокруг овального стола - деревянного, с инкрустированной кусочками меди или латуни столешницей. Еще имелся телевизор - громоздкий агрегат с круглым экраном, наводящим на мысли об осциллографах, успешном строительстве коммунизма и фотонных звездолетах на маршруте Земля - Венера. В шкафу - тоже дерево с абстрактной инкрустацией из медной проволоки, нашлась кое-какая посуда. Мартин хмыкнул. Захотелось представить себя командированным - приехавшим на провинциальную планету, дабы наладить строительство новых ионных инкубаторов и атомных сноповязалок. Захотелось читать Стругацких, по вечерам с прочими командированными умеренно пить коньяк из граненых стаканов и до хрипоты в голосе спорить, оправданны ли полеты звездолетов к Магелланову Облаку, или и в нашей галактике пока хватает нерешенных проблемЕ
  Стало тоскливо. Борясь с хандрой, Мартин распаковал вещи. Револьвер прицепил на пояс, а тепловое ружье забросил на спину. Посмотрелся в смутное отражение в оконном стекле - зеркал в номере не водилось. Спросил себя:
  - На охоту собрался, барин? И сам же ответил:
  - На охоту, родной. На вальдшнепов.
  Но прежде чем выйти из гостиницы, Мартин снял амуницию и с некоторым трудом отыскал дверь в крошечный санузел, спроектированный не иначе тайным поклонником Никиты Сергеевича Хрущева. Привел себя в порядок, умылся, почистил зубы. Зеркал тоже не было, пришлось достать крошечное зеркальце из несессера. Щетина вроде пока не пробивалась.
  Хотя для кого ему бриться? Для птичек? Они и не заметят разницы. Для Ирины? Так ее вначале хорошо бы отыскатьЕ
  Снова обвесившись оружием, Мартин спустился вниз. Продемонстрировал портье фотокарточку Ирины, получил ожидаемый ответ: "Эта особь мне неизвестна".
  И отправился на прогулку по Джорку.
  Говоря откровенно, Ирина вовсе не обязательно должна была высадиться здесь. На Шеали имелось тринадцать Станций, а Джорк хоть и считался главным городом планеты, но пальму первенства пытались оспорить столицы пяти иных государств. Мартин, однако, доверился то ли своему чутью, то ли логике - если Ирина не гналась за конкретными артефактами и раритетами, а хотела всего лишь удостовериться в разумности шеали, то лучшего места ей было не найти.
  Потихоньку шествуя по улице - умиляла та деликатность, с которой шеали не обращали на него ни малейшего внимания, Мартин добрался до центра, к самому храму. Постоял, любуясь зданием. Пробормотал:
  - СпиралоконусЕ творение чуждого разума.
  Увы, рядом не было никого, способного оценить пришедший ему на ум ассоциативный ряд. Так что Мартин прошелся по бульвару, кольцом опоясывающему храм, присел на скамеечку в приглянувшемся месте - напротив огромного фонтана, выбрасывающего струи воды на десятиметровую высоту, набил трубочку и закурил.
  Стало хорошо. По-настоящему хорошо. Даже не хотелось больше фотонных звездолетов, протонных культиваторов и жарких споров о хорошем урожае бананов в Заполярье. Что выросло, то выросло. Если уж мы променяли светлое будущее Полдня на темное настоящее Стальной Крысы - то грех жаловаться.
  Впрочем, становиться крысой - грех не меньший.
  Под сводами старых деревьев, раскинувших над скамейкой круглые тарелки листьев, жарко не было. Было по-хорошему тепло, приятно давило на спину оружие аранков, вился сизый табачный дымок, мгновенно растворяясь над головой. В такт струям воды звучала откуда-то от фонтана тихая, непривычная мелодияЕ надо признать - довольно приятная. Шеали, смешной подпрыгивающей походкой шедшие по бульвару, никак на Мартина не реагировали. Впрочем, вскоре к облюбованному Мартином фонтану пришла целая экскурсия - несколько взрослых шеали вывели на прогулку целый отряд зеленых птенцов. На самом деле зеленых - у птенцов перья были желтовато-зелеными, яркими, будто у канарейки, да еще и смешно топорщились в разные стороны, открывая изумрудный подпушек. Спокойные темные тона отличали только взрослых особей. На этом отличия, впрочем, не кончались. Если взрослые шеали напоминали отощавших пингвинов, обзаведшихся по-страусиному длинными мускулистыми ногами, то птенцы выглядели пушистыми и хрупкими, будто цыплята. Крылья у них казались крупнее, чем у взрослых, - причем не только в относительной, но и в абсолютной величине. Быть может, птенцы умели летать? Клювы, напротив, почти не выдавались на лице - видимо, их рост был связан с началом полового созревания.
  А еще юные шеали проявляли к Мартину живейший интерес. Сгрудились кучкой и загалдели, заклекотали, умеренно помогая разговору жестами крыльев. Пользуясь случаем, Мартин с ответным любопытством разглядывал шеали.
  Самым интересным в их облике, пожалуй, были крылья. Называть их рукокрыльями не хотелось, слишком уж это слово отдавало летучими мышами. Шеали имели две кисти на каждом крыле - срединная развита слабее, но некоторые птички ловко ею орудовали, концевая походила на обычную человеческую ладонь и была начисто лишена перьев. Упругие крылья птенцов покрывали длинные маховые перья - у взрослых перья отсутствовали, а перепонка обвисала, так что крыло напоминало руку в слишком просторном рукаве.
  Видимо, маховые перья выпадают с возрастом? Или их выщипывают? Например, во время первого брачного ритуала? И это - водораздел между детством и юностью. С ним приходит трудоспособность, ответственность, деликатностьЕ
  Мартин понимал, что занимается теоретическими изысканиями по изобретению велосипеда. Достаточно открыть справочник и прочитать - все более или менее важные ритуалы шеали уже должны быть описаны. Но "пальм", в память которого было загнано немало интересного и по Шеали, и по Талисману, и по прочим планетам галактики, остался в гостинице. Да и к чему ему излишняя информация?
  Впрочем, информация лишней не бывает. Особенно в свете полученного от ключника задания. "Сделай то, что должноЕ" Придется посидеть над файлами.
  От щебечущей стайки шеали отделился один птенец. Подбадриваемый писком товарищей, приблизился к Мартину. Что-то тоненько произнес.
  - Увы, не знаю ваш язык, - не теряя достоинства, произнес Мартин и улыбнулся - очень аккуратно, не показывая зубов, для многих рас открытая улыбка служила угрозой.
  И на всякий случай повторил свои слова на жестовом туристическом.
  Птенец оглянулся на товарищей, явно подзуживающих его продолжить общение. И, слегка присев, неумело и косноязычно, но вполне понятно показал на туристическом:
  "Вы говорить туристический?"
  "Я говорю, - машинально ответил Мартин. Надо же! - Ты учил язык сам?"
  "Я учила язык в яйце. Мама шла Вратами", - когда разговор завязался, птенец почувствовал себя увереннее и приблизился. Или приблизилась?
  "Ты - маленькая женщина?" - спросил Мартин.
  "Я - девочка, - гордо ответил птенец. - Мало практики, плохо говорю. Можно с вами говорить недолго? Я улучшу речь".
  "Можно, - согласился Мартин. - Сядешь?"
  "Да".
  Птенец неуверенно взгромоздился на скамейку. Сел прямо - не совсем как человек, но и не как взрослый шеали. Его товарищи явно заскучали - разговор на жестовом был для них непонятен. Призывно загалдели - но птенец застрекотал в ответ, и явно разочарованные детеныши разбежались.
  Мартин с улыбкой смотрел на "девочку", топорщащую желто-зеленый хохолокЕ так и хотелось сказать - "застенчиво топорщащую". Спросил:
  "Как тебя зовут?"
  "У меня пока нет имени. Я же девочка".
  "Наши девочки имеют имя с самого рождения", - ответил Мартин.
  "А мальчики?"
  "Тоже".
  Птенец задумался. Потом произнес:
  "Ты можешь звать меня просто девочкой. Мало девочек знают туристический язык".
  "Хорошо. А ты можешь звать меня Мартин", - ответил Мартин, старательно передавая транскрипцию имени.
  - Жар-ртин, - пискнул птенец.
  - Мартин, - произнес Мартин вслух.
  - Мартин, - согласилась девочка.
  "Ты замечательно произносишь звуки, - похвалил Мартин. - Ты могла бы говорить вслух".
  "Трудно и не принято, - ответила девочка и сделала жест, обозначающий легкую печаль. - Все взрослые - лентяи".
  Мартин засмеялся. Он вдруг понял, что и в обстановке, и в разговоре, и в облике птенца было что-то мультяшное, несерьезное. Это Скруджу Мак-Даку с племянниками следовало сидеть на месте Мартина и общаться с инопланетной "уткой".
  "Что тебя развеселило?" - заинтересовалась девочка.
  "На нашей планете птицы неразумны, - честно ответил Мартин. - Но в придуманных для детей историях они бывают разумными, говорят и строят городаЕ Я вдруг почувствовал себя персонажем придуманной истории".
  "Это смешно, - согласилась девочка. - У нас тоже есть занимательные истории. А ты приехал к нам с родителями?"
  "Нет", - с легким удивлением ответил Мартин.
  "Тебя отпустили одного? Или ты убежал? - Девочка явно заволновалась. - Те, кто убегает с дома, попадают в разные опасностиЕ но про них очень интересно читать".
  "Меня не надо отпускать, - сказал Мартин. - Я ведь взрослый. Будь я маленьким, я был бы с тебя ростом".
  Некоторое время птенец молчал, недоверчиво глядя на Мартина. Потом крылья взметнулись, рисуя слова:
  "Извините. Я не знала".
  Девочка шеали вскочила и бросилась к остальным птенцам.
  Мартин вздохнул. Ну вотЕ а так замечательно все начиналось. Неужели она испугалась взрослого инопланетянина? Вряд лиЕ
  Тогда, вероятно, было нарушено какое-то правило птичьего этикета? К примеру, птенцу нельзя первым заговаривать со взрослым? Вот это уже похоже на истинуЕ
  Мартин вновь набил потухшую трубку, которую из деликатности отложил, едва к нему приблизился птенец. Закурил, попытался найти среди прыгающей у фонтана детворы фигурку его недавней собеседницы.
  Тщетно. Как их различишь - птенцов желтопузыхЕ
  А детвора резвилась вовсю. Одежды шеали не носили, разве что пояса с карманами для всяких мелочей - но пояса были привилегией взрослых особей. Птенцы резвились голышом, если можно так сказать о существе, целиком покрытом перьями. Прыгали в неглубокий фонтан, скакали под струями воды, топорщили перышки, бежали по мелкоте, смешно хлопая крыльями о воду - будто собирались взлететьЕ
  - А ведь они были водоплавающимиЕ - пробормотал Мартин, сам пораженный неожиданной догадкой. И не важно, что для земных ученых происхождение шеали давно не являлось новостью. Мартину собственная догадливость понравилась. Он выпустил клуб дыма, полез в карман за фляжкой с коньяком. Сделал маленький глоток.
  День был хорош - как только может быть хорош краткий миг передышки. Впереди - поиски Ирины, которых Мартин смутно боялся, заранее догадываясь об исходе. Впереди - неведомая миссия, возложенная на него ключниками.
  Но пока можно было любоваться "спиралоконусом" чужого храма, наблюдать за веселящейся инопланетной детворой, дымить старым добрым "Мак Барреном" и тянуть армянский коньячок.
  - Сноб, - повторил Мартин свой безжалостный диагноз. Вновь потянулся за фляжкойЕ
  И тут день решил, что свою порцию безмятежности Мартин получил сполна.
  Мирно шедший по аллее шеали скользнул по Мартину безразличным взглядом - и остановился как вкопанный. Присел, будто потерял равновесие, захлопал короткими крылышками. Мартин, не соображая, что происходит, смотрел на Чужого.
  Шеали выпрямился. Сделал несколько неловких шагов. Снова посмотрел на Мартина - глаза становились все безумнее и безумнее.
  А потом шеали издал клокочущий шип - сделавший бы честь исполинской змее или простуженному тигру. Крылья схлопнулись, две пары кистей ощупали перевязь, расстегнули кармашкиЕ
  Мартин еще ничего не понимал. Вот остальные шеали - понимали. Некоторые бросились наутек, некоторые стали выгонять птенцов из бассейна. Но слишком медленно - грохот воды заглушал шипящий клекот свихнувшегося шеали.
  В том, что шеали спятил, сомнений уже не было. Он распахнул крылья - и в каждой кисти сверкало что-то металлическое, блестящее, остроеЕ
  Единственным оправданием Мартину служило то, что шеали бросился вовсе не в его сторону. Наверное, Мартин успел бы выхватить револьвер и расстрелять ЧужогоЕ но шеали одним прыжком оказался в бассейне. Крылья взлетели и упали - раздался тонкий писк, и что-то окровавленное рухнуло в воду.
  Кровь у птенцов шеали была красная - совсем как у людей.
  Мартин бежал к бассейну, а безумный шеали скакал среди разбегающихся птенцов, размахивая своим оружием - тонкими, как стилеты, ножами. Почти каждый удар находил цель. В воздухе метался зеленый и желтый пух, вода стала розовой - а над побоищем все так же сверкали водяные струи и звучала тихая чужая музыкаЕ
  - Стой! - завопил Мартин, прыгая в бассейн и нарушая сразу десяток замшелых правил, категорически запрещающих туристам вмешиваться в конфликты между Чужими. - Стой, дятел!
  Разумеется, шеали его не понял. Но на звук повернулся - уже занеся лезвия над каким-то птенцом.
  Мартин присел, разворачиваясь к шеали спиной, а руки сами собой выдали:
  "Порождение тухлого яйца! Я ощиплю твою голову!"
  Были ли эти слова эквивалентом русского мата, незатейливо вложенного ключниками вместе с туристическим жестовым, или явились неожиданным экспромтом, Мартин не знал.
  Но для экспромта вышло удачно.
  Шеали задрал голову, издал трубный рев, отшвырнул птенца - так и не удосужившись его прирезать. Бросился на Мартина, размахивая крыльями так, что сверкание клинков слилось в два туманных круга.
  Мартин поднял револьвер и в упор всадил в шеали весь барабан, нарушая оставшиеся правила поведения для туристов.
  Шеали упал только на четвертой пуле. Подергался - и остался покачиваться на воде лицом вниз. Клинки один за другим выскальзывали из его пальцев и опускались на покрытое песком дно бассейна.
  Недобитый птенец, мелко дрожа, замер под осыпающимися струями воды. Остальных птенцов вытаскивали из бассейна взрослые шеали.
  "Ты жив?" - совершенно автоматически спросил Мартин птенца. Во взгляде маленького существа появился проблеск разума - и птенец медленно повел крыльями:
  "Я жива. Я же говорила - я девочка".
  Мартин только покачал головой. И решил, что спасение любознательной собеседницы стоило безрассудства.
  Сзади призывно затрещали шеали. Мартин обернулся - и обнаружил парочку полицейскихЕ во всяком случае - шеали, вооруженных огнестрельным оружием.
  "Убери оружие. Иди с нами", - сообщил один из шеали. Немного косноязычно - видимо, фраза была заученной, туристическим он не владел.
  Мартин медленно выбрался из бассейна. Хорошо хоть, что не потребовали бросить оружиеЕ это обнадеживаетЕ
  Уже отойдя вслед за полицейскими на порядочное расстояние от фонтана, Мартин обернулся.
  Из бассейна вытягивали безжизненные тельца птенцов. Труп спятившего шеали тоже достали - и сейчас не меньше десятка взрослых шеали ожесточенно рвали его клювами и руками в клочки.
  А под падающими струями фонтана по-прежнему стояла девочка шеали и смотрела ему вслед.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»