«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 94%

***

  - Мамочка? Это я! Ты меня слышишь?
  Далекий-далекий голос. Будто сквозь метель; что-то шуршит и тонко подвывает в трубке. Будто из далекого космоса, как сквозь толщу воды, как сквозь вату.
  - Мама! У меня все в порядке! Как у вас?
  - По-разному, Саш, но ничего, потихонькуЕ Малой простудился. Опять больничный придется брать. Это потому, что я его не кормила грудью и у него не сформировалась нормальная иммунная системаЕ
  - Да брось, это предрассудки! При чем тут ты! Не беспокойся, он выздоровеет!
  - Конечно, - голос у мамы был напряженный и усталый.
  - Ма, я в этом году на зимние каникулы не приедуЕ Вот и все. Сказано. Вырвалось.
  Пауза.
  - Жалко. Очень жалко. Но что поделаешьЕ Телефонная линия фильтровала эмоции, как промокашка - крупинки чая.
  - Мама, ты не переживай. Все будет хорошо. Малой поправится. А я еще позвонюЕ
  - Хорошо, Саш. Звони. Позванивай.
  - АгаЕ До свидания!
  Трубка легла на лрогатые» рычаги. Сашка некоторое время стояла, глядя в стену.
  лЭмоциональная память» - так это называл Портнов. Месяц до экзамена.

***

  С утра тридцатого декабря пьяные первокурсники водили хороводы на свежевыпавшем снегу и распевали лВ лесу родилась елочка». К ним компаниями и поодиночке присоединялись истерически веселые третьекурсники. Студенты второго курса бродили тихие и тощие, как тени.
  Разрисованная гуашью, оклеенная лдождиком» афиша звала на праздничный капустник. Актовый зал набился битком. Вика и Лена, когда-то жившие с Сашкой в одной комнате, пели частушки, иногда дурацкие, иногда пошлые, но все равно смешные.
  Сашка сидела в зале, в самой гуще хохочущей публики, и ближе к концу действа вдруг вспомнила Захара. Как два года назад он, тогда второкурсник, стоял на краю сцены в портновских очках, нес отсебятину - смело и естественно, и у Сашки, которой всегда было немного стыдно за плохих артистов, не возникало чувства неловкости - только страх, вдруг Портнов сочтет слишком смелую пародию насмешкойЕ
  Через две недели Сашкин курс войдет вот в этот самый зал, чтобы никогда не возвращаться в прежнюю жизнь.
  Она ушла, не дожидаясь окончания концерта. Среди груды пальто и курток в гардеробе нашла свою - с уже оборванной вешалкой. Оделась и вышла, собираясь вернуться домой и лечь спать, но вечер над Торпой был ясный, тихий и не очень холодный. Сашке захотелось пройтись, и она двинулась по Сакко и Ванцетти прочь от центра, к окраине.
  В домах топились камины и печи. Над крышами поднимались дымы, белые в лунном свете, уходили вертикально вверх, обещая хорошую погоду. У Сашки зачесалась спина: ей представилось, как здорово было бы полетать в этом прозрачном мире между заснеженными крышами и небом, в которое упираются серебряные дымные столбы.
  Мостовая чернела влажным булыжником. Проехала машина - Сашка посторонилась. На фасаде закрытого темного кафе беззвучно мигала гирлянда, чередуя красно-желтые и сине-зеленые вспышки.
  А рядом стоял человек, такой неподвижный, что Сашка не сразу его заметила. И только когда он сказал: лДа, это я понимаю», - Сашка, вздрогнув, остановилась.
  Голос был знакомый.
  Костя стоял, привалившись плечом к розоватой кирпичной стене, прижав к уху мобильный телефон. Он смотрел на огни, не отрываясь, и не видел Сашку.
  - И это я понимаю. Да, ты прав, не имеет значенияЕ А что, есть кто-то, кто этого не боится? Из людей, я имею в виду?
  Пауза. Сашка отступила, собираясь уйти.
  - Я понял. Да. Договорились. Хорошо. До свидания, папа. Сашка поскользнулась и села в сугроб, наметенный дворниками у кромки тротуара. Костя резко обернулся.
  - Извини, - сказала Сашка. - Я просто гуляла. Костя молча протянул руку, помогая ей подняться.
  - Ты знаешь, что я - местоимение?
  - Ты? Не знаюЕ Не знала.
  Мигала гирлянда. Костя спрятал телефон во внутренний карман куртки.
  - А ты глагол? -Да.
  - Я так и зналЕ Угадай, с кем я только что говорил.
  - Я же слышала, как ты с ним попрощался.
  - Ага. Ты была права: он по-своему хороший отец. Рациональный. СтрогийЕ
  - Ты запомнил те мои дурацкие слова?
  - Ну почему же они дурацкиеЕ Я однажды спросилу него: как он, который ни разу не человек и даже близко не белковое существоЕ Как он умудрился сделать сына? Я подозревал, тут что-то не так, но знаешь что он мне ответил?
  - Что?
  - лНеужели ты думаешь, что контролировать информационное пространство гипертекста легче, нежели произвести один эффективный сперматозоид?»
  Они повернулись спиной к мигающей гирлянде и пошли обратно по Сакко и Ванцетти, по направлению к гудящему, поющему, празднующему Новый год институту.
  - Что он сказал тебе? - рискнула спросить Сашка. - О чем вы говорили?
  Костя выдохнул длинное облако пара:
  - По-моему, он пытается меня подбодрить перед экзаменом. Но самое смешное, что у него это получается.
  - Да?
  - лНет невозможного». Когда он это говорит, я ему верюЕ и тогда оказывается, что в смерти бабушки виноват я сам.
  - Костя, - тихо сказала Сашка. - Люди-то, в отличие от слов, умираютЕ
  - Я заметил, - отозвался он сухо. - Какого ты наклонения?
  - Повелительного.
  - Да ты что?!
  Костя на секунду остановился.
  - Выходит, не зря они так с тобой носились все это время, Портнов и Стерх. Глагол в повелительном наклоненииЕ подумать только! А я - местоимениеЕ заместитель. Мое место еще не выбраноЕ или, наоборот, выбрано заранее. Люди, в отличие от слов, умирают, но Фарит Коженников - не Слово! Он правило, грамматическое правилоЕ Когда он - его материальная оболочка - состарится и умрет, я буду онЕ
  - Он так тебе сказал?!
  - Нет. ЭтоЕ забудь вообще, я этого не говорил. Дальше они шли молча, миновали институт и минут через пятнадцать вышли на площадь, где работал елочный базар - точно такой, как в Сашкином детстве. Зеленый забор, старые картинки на фанерных щитах - наряженные елки, огромные зайцы, красно-белые деды-морозы. Стоваттные лампочки, спаянные в гирлянду и выкрашенные в разные цвета. Утоптанный снег, краснощекие покупатели, дети с санками - небольшая оживленная толпаЕ
  - Они все слова, - сказал Костя за Сашкиной спиной. - Все люди были кем-то когда-то произнесены вслух. И продолжают говорить слова, понятия не имея об их истинном значении.
  Сашка подумала, что Костя почти точно повторяет сказанное Фаритом Коженниковым. Но не сказала; где-то в недрах гипертекста несказанное ею превратилось в золотые монеты с округлым знаком на аверсе.
  - Купить, что ли, елочку? - подумала вслух.
  Костя мельком глянул на нее - и решительно зашагал к базару.

***

  Рогатая разлапистая елка упиралась в белый потолок - она стояла в кадке, в углу, в самом низком месте комнаты. На ней не было украшений, кроме единственной золотой гирлянды. Казалось, елка держит многими руками блестящий шлейф несуществующего платья.
  Горел огонь в маленьком камине.
  Сашка и Костя лежали, переплетясь руками и ногами. Костя дремал. Сашка смотрела, как отблески огня пляшут на золотой мишуре.
  До экзамена осталось две недели. Если она и жалела о чем-то - так это о словах, не сказанных вовремя. И особенно о других, сорвавшихся с языка.
  Если где-то, когда-то, в другом тексте ее слова стали людьми - им есть за что упрекнуть Сашку. Но есть за что и поблагодарить.
  Во всяком случае, сейчас она хотела в это верить.

***

  Утром она встала, чтобы посреди холода растопить камин. Костя спал. Сашка не могла заснуть и, накинув куртку поверх ночной рубашки, села перед конторкой.
  Открыла текстовый модуль восьмого уровня. Привычно. Не задумываясь.
  лЕИ внезапно увидели землю, моря и небо, постигли величину облаков и силу ветров, узрели и постигли солнцеЕ узнав, что оно порождает день, разливая свет по всему небу, а когда ночь омрачает землю, они созерцали бы небо, целиком усеянное и украшенное звездамиЕ и восход и закат всех светил, и вовеки размеренный бег их, если бы они все это увидели, то, конечно, признали бы, чтоЕ»
  Шум. Срежет. Похоже на дыхание эфира, полного свиста и музыки, переговоров, радионовостей, частот и волн, наплывающих и уходящих.
  Разгорался огонь в камине, и в комнате становилось теплее.
  За неделю до экзамена Сашка перестала спать. Каждый день ей казалось, что страх и нетерпение достигли высшей точки, но проходила еще одна бессонная ночь - и Сашка обнаруживала, что градус предэкзаменационной горячки подскочил на два, а порой сразу и на три пункта.
  - Сашенька, спокойнее, - увещевал Стерх. - Вы слишком эмоциональны. В сочетании с некоторыми особенностями вашего дарования все эти страсти складываются в гремучую смесьЕ Успокойтесь, погуляйте, вы сдадите на лотлично»!
  Одиннадцатого января второй курс сдавал зачет по введению в практику. Утром, в половине восьмого, Сашка выглянула в окно - и увидела Егора, сидящего прямо на крыльце между каменными львами.
  Он был такой же неподвижный и белый, как скульптуры. На его плечах двумя белыми горками лежал снег.
  - Ты чего?! - Сашка распахнула дверь, поземка лизнула ее домашние тапочки с меховой оторочкой. - Чего ты тут расселся, из общаги выгнали?
  - Я читал модуль, - Егор неуклюже поднялся со ступеньки. - Тебе когда-нибудь попадалосьЕ ты вычитывала будущее из текстового модуля?
  - Да, - сказала Сашка, отступая в глубь прихожей. - Войди, а то я замерзну.
  Егор вошел. На первом этаже, на лестничной площадке, горела желтая лампочка.
  - Я не сдам зачет, - сказал Егор.
  - Погоди. Ты это вычитал в модуле? Но ведь речь идет о наиболее вероятном будущем, а не установленном окончательно и бесповоротно!
  Егор помотал головой. Упали на пол два комочка снега:
  - Я не сдам. Зачет в десять. Я не сдам!
  Он стоял перед ней, скорчившись, маленький и жалкий. Сашка проанализировала свои ощущения: ей было жаль Егора и немного неловко за него. Как если бы ребенок, напуганный, зареванный, явился бы к ней рассказывать о буке, которая сидит в шкафу.
  Да, он был ее мужчиной. Она носила его свитера и рубашки, она ходила с ним, не разнимая рук. Всего лишь год назадЕ
  Год назад Егор вышел с экзамена, и она обняла его, поздравляя. От него пахло родным человеком, но руки безжизненно висели вдоль тела, и в ответ на Сашкины сбивчивые слова она услышала только: лИзвини. Мне надо английский готовить».
  Сашка пережила тот день и много дней потом. И теперь, глядя на Егора, ощущала только сочувствие. И немного неловкость. Он был еще человек, а она, Сашка, - нет. Она знала, чему их учат. А он бродил впотьмах, как запуганный щенок.
  Она ласково взяла его за руки:
  - Послушай. Это всего лишь страх. Твой овеществленный страх; избавься. Ты можешь. ФаритЕ то есть Лилия ПоповаЕ не имеет значения, как его зовут, но он никогда не требует невозможного. Соберись. Ты сдашь. В крайнем случае, тебе ведь дается на пересдачу три попыткиЕ
  Егор мигнул:
  - У меня мама, отецЕ младший брат. Три попытки, ты говоришь? Три попытки?!
  И он разрыдался.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»