«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 91%

***

  - Саша?
  Высоко в небе светила луна. Над Сашкой стоял Фарит Ко-женников. - Поздно. Завтра занятия. Идем?
  - Пожалуйста, ФаритЕ Не трогайте меня.
  - Возьми себя в руки. До города как-то надо добраться, стоит глухая ночь, холодно. Идем.
  Он говорил так спокойно и повелительно, что Сашка не смогла сопротивляться. Поднялась и побрела за ним, подволакивая ноги. Каблуки на туфлях разбились, набойки отлетели. Выбросить можно туфли. Ну и шут с ними.
  Коженников открыл перед ней дверцу белого лНиссана». Сашка привычно съежилась на сиденье.
  - Не замерзла?
  - Зачем, Фарит? Я что-то сделала не так? Что-то нарушила? За что?!
  - Ты не смогла самостоятельно решить проблему. Согласен, твоей вины тут нет. Или почти нет. Но ведь и ребенок не глотал таблетки, а только игралЕ Это всего лишь страх, Саша. Генерал-страх. Император-страх, формирующий реальностьЕ Пристегнись.
  Машина выкатилась на трассу - справа и слева стеной стоял лес. Дорожные знаки вспыхивали в свете фар и уносились назад - размазанные пятна белого огня.
  - Страх - проекция опасности, истинной или мнимой. То, что ты носишь на шее, - фантомный страх, привычныйЕ знаешь, как привычный вывих. Ничего не случилось. Но ты веришь в беду, и потому ты пережила эти минуты, как настоящую трагедию.
  - Вы научили меня бояться. - Сашка сжала пальцы на телефоне.
  - Нет. Ты умела это и без меня. Это все умеют. Я просто направил твой страх, как стрелу - в цель.
  - И вы достигли цели? -Да.
  Сашка повернула голову. Коженников смотрел на дорогу, стрелка на спидометре подбиралась к ста двадцати,
  - Эти первокурсники, - медленно сказала Сашка. - Вы их как-то отбираете?
  - Да.
  - И сейчас где-то живут школьникиЕ или солдатыЕ или студентыЕ чей страх вы направляете в цель? Которые выполняют ваши задания, собирают монетыЕ
  - Да.
  - И вам их не жалко?
  - Нет. Это Слова, они должны реализовать свое предназначение.
  - А другие люди? ОниЕ
  - Разные. Предлоги, союзы, междометияЕ грязные ругательства, - Коженников улыбнулся. - На каждом человеке лежит тень слова, но только Слово целиком, четко впечатанное в ткань материального мира, способно вернуться к своим истокам, дорасти от бледной проекции до подлинника.
  - И орудие для этого - страх?
  - Саша, - Коженников сбросил скорость на повороте. - Ты давно уже учишься не потому, что тебя заставляют, а потому, что тебе интересно. Ты распробовала этот мед. Быть Словом - ты понимаешь, что это значит?
  Сашка молчала до самой Торпы; наконец под колесами загремели булыжники Сакко и Ванцетти. Машина остановилась у крыльца с каменными львами. Горели фонари, ни одно окно не светилось.
  - Спасибо, - сказала Сашка чужим голосом. - До свидания.
  И открыла дверцу.
  - Саша? Она замерла.
  - Отдай мне телефон.
  Сашка обернулась. В очках Коженникова отражался фо нарь, оттого казалось, что на Сашку смотрят в упор два горящих белых глаза.
  Путаясь, она стянула с шеи розовый шнурок. Коженников взвесил телефон в руке:
  - Ты понимаешь, что значит быть Словом? Глаголом в повелительном наклонении? Ты знаешь, что это такое?
  Сашка молчала, лишившись речи.
  - Хорошо, - Коженников небрежно уронил мобилку в лбардачок». - Спокойной ночи, Саша.
  И уехал.

***

  - Егор, можно тебя на минуту?
  В столовой галдели и звенели посудой. Разносили горячий борщ, в котором плавали, как белые запятые, островки сметаны. Сашка дождалась, пока Егор закончит обедать; когда он в толпе однокурсников зашагал к двери, на ходу вытаскивая сигареты, она обнаружилась на его пути естественно и непреклонно.
  - Я сейчас, - сказал Егор однокурсникам.
  Они поднялись в холл. У копыт бронзового жеребца рядком сидели первокурсники. Сашка увлекла Егора дальше - в глубокую оконную нишу.
  - Такое делоЕ У тебя проблемы с практической специальностью?
  - Не сказал быЕ То есть, конечно, идет туго, но у всех так.
  - Что у всех - меня не интересует, - сказала Сашка жестко. - Ты - глагол в сослагательном наклонении, у тебя есть особенность. Если ты не будешь изо всех сил учиться - тоЕ догадываешься, что?
  Егор смотрел пустыми, неподвижными глазами.
  - Ты что, не понимаешь, о чем я говорю?
  - Понимаю. Нам то же самое говорят на каждом занятии. Если ты не завяжешь шнурки - упадешь. Если не будешь кушать кашу - вырастешь неудачником.
  - ЕгорЕ
  Сашка осеклась. Егор пребывал, наверное, на самом слож ном этапе информационной перестройки: как личность почти распался, как Слово еще не сложился. Она вспомнила себя год назад: примерно в это же время они познакомились, Егор - уверенным в себе, сильным и добрым человеком. Егор вытащил однокурсника Степку из реки; Сашка нередко замирала посреди движения, вперив взгляд в одну точку, и точно знала, что провалит зачет по практической специальностиЕ
  Она взяла Егора за руку. Еще секунда - и она присвоила бы его, сделав частью себя.
  Но она удержалась, вспомнив горький опыт.

***

  Она отнесла к мойке поднос с грязной посудой. Костя отодвинул стопку тарелок, освобождая место на длинном цинковом столе. Сашка благодарно кивнула.
  - Ты ему не поможешь, - сказал Костя. - И не бери дурного в голову: это их дело, пусть работают. Как мы работали.
  - Мы помогали друг другу, - тихо сказала Сашка.
  - Мы - однокурсники. А ониЕ он тебя никогда не поймет. Не пришло время.
  Костя пошел к выходу из столовой, а Сашка подумала, что он прав. Есть вещи, которые объяснить нельзя; разве не об этом твердили с самого начала Портнов и Стерх?
  Осень наступила в середине сентября, резко похолодало. Дожди не прекращались до самого первого снега. Сашка топила крохотный камин в комнате углем из бумажной пачки и дровами, купленными на базаре. Дрова трещали, рассыпали искры, Сашка часами сидела перед камином с книгой на коленях. Ложилась спать, укрывшись простыней, среди ночи натягивала на себя одеяло, а под утро, бывало, просыпалась от холода и, конвульсивно позевывая, кутаясь в куртку поверх ночной рубашки, разжигала огонь в камине.
  Над крышей поднимался дым. Шел первый снег, ложился на головы каменных львов, засыпал город Торпу.

***

  - Мама?
  Хозяйский телефон стоял на полочке, у входа на первом этаже. Старинный телефонный аппарат с высокими, лрогатыми» рычагами для трубки. Сашка привалилась плечом к кирпичной оштукатуренной стене.
  - Алло! Мамочка! Ты меня слышишь?
  - Привет, СашхенЕ Как хорошо, что ты позвонилаЕ Далекий голос. Нарочитая бодрость, даже беспечность.
  - Как малой?
  - Все хорошо. Немножко кашляетЕ Мы летом пытались его закалять, но как-то неудачноЕ То одно мешает, то другоеЕ А так все нормально. Хотим переклеить обои в твоей комнате. А то прямо позорище, а не обои. Может быть, выйду на работу, на полставкиЕ Не сейчас, конечно, через полгодикаЕ Соскучилась по работеЕ Можно няньку нанять почасовоЕ
  Мама говорила легко, и не слова, а тон ее должны были уверить Сашку в полнейшем спокойствии, стабильности, мягком отчуждении. Сашка представила, как мама стоит с трубкой над плитой, помешивает молочную кашу в кастрюльке, и улыбается, и говорит, говоритЕ
  Сашка прикрыла глаза. Телефонная трубка нагрелась, приняв тепло ее щеки. Дрожит мембрана, превращая голос в поток колебаний. От трубки идет витой проводЕ Слова тянутся дальше, и Сашка за ними - из дома в железную коробку коммутатора, дальше по проводам, в замерзшую землю, под полями и сугробами, под корнями и бетонными плитами, дальше, дальше; Сашке казалось, что она протянула руку очень далеко, вытянулась так, что вот-вот сведет судорогой.
  Мама не стояла над плитой. Она сидела в кресле, прикрыв глаза, вцепившись левой рукой в подлокотник. Судорожно стиснув пальцы, будто от боли, но Сашка, присвоившая маму в этот момент, знала, что боли нет.
  Перехватило горло. И у мамы - и одновременно у Сашки, и в трубках с обеих сторон сделалось тихо-тихо.
  - МамочкаЕ У меня все тоже хорошо, я учусь нормально, кормят хорошоЕ
  Перекатывались, как пустые горошины, ничего не значащие слова - туда-сюда по проводам. Хорошо. Хорошо. Шорох, шов, капюшон; Сашка была собеседницами на разных концах провода. Она говорила сама с собой и, как это часто бывает, сама себе не верила.
  - Мама!!!
  Крик прокатился по телефонному кабелю - под замершими речушками. Под заснеженными полями. Отозвался в пластмассовой трубке:
  - Санечка? Что с тобой?
  Вот они, слова истинной Речи. Эйдосы, смыслы. Надо изъявить: лТы ни в чем не виновата, сбрось с себя груз, живи и будь счастлива»Е
  Но если сказать это по-человечески, вслух - получится ужасно. Получится вздор и вранье. И ничего не изменится - будет только хуже.
  - МамочкаЕ Поцелуй за меня малого, все хорошоЕ
  - Ага. Пока, Сашхен, до свиданияЕ Короткие гудки.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»