«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 83%

ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ГОД ПАНДЕМА

ПРОЛОГ

  К тридцати годам Юджин Травников имел общественный статус столь внушительный, что ему завидовал даже собственный отец, знаменитый во всем мире художник. Хотя отец, конечно, делал вид, что не завидует Юджину, а заботится о нем.
  - Я же о тебе забочусь, - говорил отец, выходя на связь утром и вечером. А сам звонил в администрацию Института Человека, в котором Юджин работал, и просил координатора лпридержать» очередное повышение Юджина по рейтинговой сетке. Куда там!..
  Юджин был энтузиастом. Это ему принадлежала идея лобуздания виртуальности»; это по его инициативе в лучших мировых школах ввели преподавание натурологии - науки о естественных человеческих возможностях. Сам Юджин проводил по десять таких уроков в неделю - пять (показательных) в реальности и пять по сети.
  Юджинов организм был одновременно и пособием по натурологии, и учебником по реализации человеческих возможностей; у Юджина не было ни пищевода, ни желудка, ни кишечника, он питался энергией в чистом виде, а вкусовые ощущения - вкупе с имитацией утоления голода - формировались прямо в мозгу. Юджин никогда не спал - только лперезагружался» каждые тридцать часов. Юджин мог дышать под водой; Юджин имел возможность менять волосяной покров по всему телу два раза в сутки (чаще, к сожалению, пока нельзя было, начинались нежелательные процессы в тканях.) Он являлся на свои открытые уроки, покрытый светлой вьющейся шерстью (идеальная защита от холода, ветра, солнечной радиации), и ллинял» прямо на глазах любознательных малышей: из его шерсти потом вязали сувениры и делали игрушки. Все в ваших руках, говорил Юджин школьникам. Человеческий организм - сам по себе большая ценность, жизнь в реале заведомо интереснее, чем игры в виртуалке, и будущее - за натурологией, а не за технологией, спросите хоть Пандема. А ведь натурология - такая еще молодая наука! Просто дух захватывает от возможностей, которые перед вами, передо мной, перед всем человечеством раскрываютсяЕ
  Он любил, забравшись в леталку, пройти на бреющем полете над городом и над морем. Зеленые горы, разных оттенков трава, кроны гигантских деревьев, фигурные шпили воздушных станций, дельфиньи спины в прозрачной воде цвета индиго - ах как хорошо было мечтать, что когда-нибудь он пролетит над ними на собственных крыльяхЕ Всего лишь несколько лет - и реализован будет его лучший проект, замечательный проект под названием лПтеро»Е
  Он почти никогда не ходил в кинишку и не играл в игрушки. Жизнь и творчество почти целиком занимали его время - а остаток времени занимали романтические встречи. Женщины его обожали, потому что у его организма было еще одно замечательное свойство, о котором школьникам по традиции не сообщалосьЕ
  Он не кривил душой никогда и ни перед кем. Он знал, чего хотел, и шел напрямик к своей цели; он был совершенно счастлив. Когда отец, завидуя, пытался уколоть его - например, утверждая, что все на свете придумал Пандем и что без Пандема человек вообще никуда не годится, - Юджин усмехался и даже не пытался спорить, и этим злил отца пуще прежнего.
  Однажды, навестив отца без предупреждения, Юджин увидел на экране рабочего компа почти законченную картину - лохматый зверь с человеческим лицом, покрытым рыбьей чешуей. Отец, правда тут же спрятал работу - но Юджин обладал свойством фиксировать в памяти все, один раз увиденное; он вызвал картину на экран лвнутреннего взора» и почти сразу понял, что странное и неприятное существо очень похоже на него, Юджина, и что отец, конечно же, остается великим живописцем, потому что выражение бесконечного самолюбования, написанное на чешуйчатой морде, передано так живо и ярко, как это не удалось бы ни одному компьютеру.
  - И как называется? - спросил Юджин, в душе посмеиваясь над отцом, которому Юджинов статус, как видно, не давал спокойно спать.
  - лПортрет поколения», - сказал Геннадий Травников глухо.
  Юджин мимоходом пожалел отца - и, желая переменить тему, заговорил о другом.

ГЛАВА 27

  Утром они сдали биохимию на лплюс» и теперь валяли дурака.
  Сперва гонялись за мячом просто так. Потом подключили дистанционку; разыгрались до того, что пришлось надеть маски, чтобы ревущий в воздухе убойный мяч не припечатал по морде (а это неприятно даже без сенсорного режима, или лщекоталки», как теперь его принято было называть.)
  Потом Мише надоело, и он ушел валяться в кустах Просто Так. Не удавалось и вспомнить, когда ему в последний раз приходилось заниматься этим в высшей мере бессмысленным - и таким прекрасным - занятием. Все дела, делаЕ
  Он долго смотрел, как ползет гусеница по рукаву комбинезона. Принял вызов от мамы; сказал правду - биохимию на лплюс», сейчас смотрю на гусеницу. Мама все поняла - пожелала спокойно гулять, отключилась.
  Потом он подумал о Кирилле, который набрал на десять баллов больше. И о новом тренажере, который, говорят, собрали на Фиджи. И о том, что до вечера еще три или четыре длинных часаЕ
  Потом его благоденствие было прервано официальным вызовом из школы. Он принял сигнал; перед его глазами - прямо поверх картинки ползущей гусеницы - замельтешили циферки, и по всему выходило, что через час У него практика. Отказываясь верить собственному зрительному нерву, он два раза переспросил школьный информаторий - но все было правильно, Пандем не желает понимать, что такое лдуракаваляние» и что для Миши значит сдать биохимию на лплюс»Е
  Он поплакал бы от злости, если бы не знал, что каждая его слеза аукнется потом в беседке - едкой насмешкой, от которой взвоешь, как от тысячи практик. И, чтобы не терять времени, он поднялся с травы и поспешил на развозку, и прямо у входа на полигон столкнулся с другим внезапным практикантом - КирилломЕ
  Кириллу, по-видимому, стало несколько легче от того, что не он один в этот прекрасный вечер мучается. Как там сказано - заботу раздели пополам, будет половина заботыЕ
  Им предстояло работать в паре, и вводная, по крайней-мере для Миши, была нестрашная. Это Киру предстояло практиковаться на лволевое усилие», а Мише - всего лишь на лпрофессиональные навыки», да и то простенькие - развертывание аппаратуры, кое-какие тесты, которые они успешно освоили еще на прошлой неделеЕ
  Правда, подзаголовок практического задания был - лв сенсорном режиме». И на втором этапе работы предполагалась какая-то лдополнительная информация». Миша все еще думал об этом, когда они стояли перед шлюзом в ожидании сигнала.
  - Ты что делал, когда тебя сдернули? - шепотом спросил Кирилл.
  - ТакЕ Просто так, - ответил Миша, и Кирилл понимающе кивнул:
  - А мы с ребятами на лошадях катались в питомникеЕ Черт подери, вот какЕ
  Прозвучал сигнал, и окончание фразы так и осталось у Кира во рту.
  ЕНачали неплохо. Правда, сразу после подключения тестер засбоил, и Мише пришлось вычислять причину разбалансировки и на ходу править программу - тем не менее он уложился в отпущенное время и даже с опережением на сорок секунд. Кирилл проворно, как мышь в нору, загрузился в лванну» - на самом деле никакой воды там не было, а был особый субстрат, начиненный нервными окончаниями медкомпа. Миша активировал лванну», на большом экране пошла картинка: жизненные процессы Кириллова организма отобразились в цвете и динамике, и все они соответствовали норме (патологии Миша никогда не видел, эта практика еще впереди).
  Первый этап задания был пройден и зафиксирован; Миша прикрыл глаза, чтобы панорама Кирилловых потрохов не мешала читать с век ту самую дополнительную информацию, что была обещана с самого начала. Кирилл тоже что-то читал, и пульс его чуть участился.
  Хронометр у обоих был встроенный - и Миша, и Кирилл считали секунды, не глядя на часы. Задание было неожиданным: на счет лноль» Миша должен был послать Кириллу слабый болевой импульс, после чего контролировать энцефалограмму; если на счет лшестьдесят» амплитуда колебаний превысит верхнюю границу нормы, Миша должен посылать второй импульс, сильнее, и контролировать амплитуду на счет лсто двадцать» и так далее. Заданием Кирилла было успокоиться и лзагнать» пляшущую линию графика в рамки. Кажется, не так сложно - при том что у Кирилла самый высокий в их группе болевой порогЕ
  - Пандем в помощь, - пробормотал Миша. - Поехали, всадник.
  И послал первый удар. Оба не ожидали, что он окажется таким сильным; картинка на экране переменилась разом - скакнуло давление, сократились мышцы диафрагмы, а сам Кирилл, запертый в ванне, вскрикнул от неожиданности:
  - ОгоЕ
  Желая помочь ему, Миша убрал с экрана все картинки, кроме энцефалографа. Зеленая мохнатая линия моталась, изгибалась, за ней мерещились верхушки фантастического леса; Миша подумал, что такую вот картинку можно распечатать и подарить тете Але, и она скажет, прищурившись, как мама: лЧто ж, и это искусствоЕ»
  Кирилл закрыл глаза и расслабился. Зеленая пляска на экране пошла на убыль; до красной линии оставалось совсем ничего, а у Кира было еще четырнадцать секунд, Миша успел подумать, что практика заканчивается. Что вот сейчас Кир минует зачетный момент и можно будет с чистой совестью сворачиватьсяЕ
  Возможно, Кир вспомнил что-то плохое. Так бывает, когда изо всех сил думаешь о хорошем; так или иначе, время подошло к отметке лшестьдесят», а зеленая линия не желала укладываться в рамки. Миша сжал зубы и дал второй импульс.
  Кир подпрыгнул внутри лванны». На экране бушевала зеленая метель; Миша удивленно смотрел на непокорный, лезущий далеко за рамки график. Промелькнула - и тут же спряталась странная мысль: а ведь хвастун такойЕ И биохимию сдал на десять пунктов выше!
  Нет, но почему первый, самый первый импульс оказался таким сильным? Ведь Миша все сделал по инструкцииЕ Если бы это был обыкновенный импульс, легонький, к которому все привыкли, - Кирилл одолел бы задание играючиЕ
  Усложненная практика?
  Кирилл пытался обуздать себя. Страх новой боли не давал ему сосредоточиться; Миша ничем не мог помочь, только лболел», как на стадионе. Время подошло к отметке лсто двадцать», график не держался в рамках, Миша дал третий импульс. Кирилл шумно задышал. лЧто же это он», - подумал Миша.
  - Давай! - закричал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. - Ну чего ты!
  На середине временного отрезка график чуть успокоился - но чем ближе подходила отметка лсто восемьдесят», тем труднее было Кириллу удержать себя в руках.
  Четвертый импульс. Кирилл заругался сквозь зубы и вдруг начал выкрикивать стихи - незнакомые Мише, чеканные строчки про какую-то древнюю битву; ритм строчек вплелся в ритм графика и придержал его, пригасил, Миша ждал, сцепив пальцы, отметки лдвести сорок»Е
  За десять секунд до контрольного времени график уложился в рамки. За три секунды - вывалился опять, вырвался, как пружина из коробки с чертиком у Миши когда-тоЕ
  Пятый импульс был в пять раз сильнее первого. Кирилл выгнулся мостом - опираясь за затылок и пятки - и вдруг заплакал совершенно по-детски, несмотря на свои пятнадцать лет. Трясущимися руками Миша вывел на экран полную картину Кирилловых внутренностей - и ничего не понял в мельтешений цветов, символов и цифр. Секунды бежали, Кирилл плакал, график скакал, как сумасшедший, сейчас будет шестой импульс, сильнее первого в шесть разЕ
  Им не засчитают практику? Или Кириллу не засчитают, а МишеЕ он ведь все делает правильно! Он же не виноватЕ
  Шестой импульс. Мишу трясло; неужели Кир не понимает, что, пока он не возьмет себя в руки - это не кончится?
  лЧто я делаю не так, - лихорадочно думал Миша. - Я должен как-то ему помочь? Что-то ему сказать?»
  - Кир! Давай, всего пару секундЕ Ну вздохни поглубже! У тебя получится! Уже почти получилось!..
  Не то. Не так говорю? Не о том? Или раньше надо было, а теперь Кирилл не слышит?
  Время подошло. Он дал седьмой импульс; теперь ему казалось, что он спит и видит страшный сон. Надо проснуться; не может быть, чтобы это не кончалось. Когда-то кончится все равноЕ
  - Кирилл! Ну пожалуйста! Ну я тебя очень прошу! Ну давай!..
  Он сам уже плакал, но Кириллу его слезы ничем не могли помочьЕ
  После девятого импульса картинка на экране вдруг сама собой погасла. Тестер отключился, лишенный энергии; в павильоне сделалось тихо, только выл запертый в лванне» мальчик да стучали Мишины зубы.
  - Сядь.
  Мише было холодно. Таким далеким, отстраненным, непривычным был голос Пандема.
  - Ну? - все так же отстраненно спросил Пандем, как будто задал вопрос и ждал ответа.
  - Я что-то не так сделал? - спросил Миша, втягивая голову глубже в плечи и все еще надеясь услышать: нет, ты все правильно сделал, это несчастный случайЕ
  - Сколько импульсов ты отправил?
  - Я не помню точноЕ
  - Вспомни.
  - ДевятьЕ Кажется.
  - Какой силы?
  - Первый былЕ кажется, двадцать единиц. ДаЕ А дальшеЕ больше. Кир не смог. Потому чтоЕ Он смог бы, ноЕ Почему-то не вышло. Потому что мы в тот день сдавали биохимию, и мы устали, иЕ
  Миша замолчал под неподвижным взглядом того, кто смотрел на него сверху, из темноты: одни глаза, страшноЕ
  - П-панЕ Пожалуйста. Скажи мне, что я не так сделал. Ну что? Я жеЕ я понимаюЕ Но что я сделал не так?
  Молчание.
  - Я только делалЕ выполнялЕ Это же твое задание, я думал, так и надо!
  Мише и прежде приходилось пугаться под этим взглядом - а чаще просто в ожидании его. Пугаться, стыдиться, плакать, но такогоЕ странного выражения, какое было сейчас в устремленных на него глазах, он не видел у Пандема никогда. Ему захотелось сделаться маленькой-маленькой точкой - а потом раствориться в воздухе, исчезнуть, будто и не было.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»