«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 46%

***

  Коляска остановилась перед домом. Из окна кабинета я имел возможность наблюдать, как дама в черном привстает с подушек и нервно оглядывается. Как она мрачнеет, разглядывая закрытые ставни первого этажа, и как проясняется ее лицо при виде моей удивленной - мягко сказано! - физиономии.
  - Преблагая сова, - эти слова я скорее прочитал по ее губам, нежели услышал, потому что говорила она себе под нос. - Преблагая сова, по крайней мере, вы здесь, наконец-то удачаЕ
  Я смотрел, как она расплачивается с возницей. Как, подхватив саквояжи, идет к дому; как останавливается перед крыльцом и, задрав голову, смотрит мне в глаза:
  - Ну? Может быть, вы соизволите спуститься и встретить гостью?
  Я перевел дыхание - и соизволил. Спустя несколько минут Ора Шанталья сидела в гостиной, и, клянусь совой, ее взгляд был так требователен, как будто бы это я заявился без всякого на то основания в ее уединенный дом.
  - Что случилось; госпожа Шанталья? - спросил я как мог вежливо.
  Она молчала, поджав губы.
  - То есть ничего не случилось, и вы просто так, по старой памяти, разыскали мой адресЕ Кстати, кто вам дал его?
  - В клубе, - сказала она, едва разжимая губы.
  - В клубеЕ Так, значит, вы просто так, по доброй дружбе, решились меня навестить?
  - Вам случалось когда-нибудь, - сказала Ора медленно, - вам случалось ощущать как бы взгляд в затылок? Чей-то пристальный темный интерес?
  Она так это произнесла, что я, к стыду своему, на секунду похолодел.
  - Что вы имеете в виду? Она сухо усмехнулась:
  - После того, как я столь блестяще исполнила ваше поручениеЕ Сыграла порученную мне. роль дамы с камушкамиЕ Мне не дают покоя. Преследуют какие-то незнакомцы, терроризируют расспросами относительно этих дурацкихЕ Потом я обнаруживаю, что в мое отсутствие в комнате кто-то был, причем хозяйка клянется, что никого не было. Потом мне чуть не на голову.падает кирпичЕ С каждым днем я чувствую себя все более скверноЕ Вы можете мне объяснить, в какую дрянь вы меня втравили? Под чей удар подставили? Или это в обычаях нынешних кавалеров - предоставлять использованную даму в полное распоряжение конкурентам?
  - Помилуйте, Ора, - промямлил я. - Какие конкуренты?
  - Вам виднее какие. - Она откинулась на спинку кресла. - Вы сильно навредили мне, Хорт. Вы очень подвели меня.
  Я молчал.

***

  - Почему вы не рассказали мне всего сразу, Хорт? Я раздраженно скрипнул креслом:
  - Потому что, клянусь совой, я не думал, что у вас могут возникнуть хоть малейшие осложнения!
  Ора помолчала. Улыбнулась уголками тонкого рта:
  - Вы же ощущаете, что эти камушкиЕ какой силой они окружены. Тенью силы. Или вы думаете, что тот, кто их сделал, кто способен просто вот так, ради удовольствия, похищать и изменять людейЕ
  - При чем тут вы? - перебил я раздраженно. - Это мое дело и мой риск. Вы были, простите, всего лишьЕ - Я запнулся.
  - Всего лишь орудием, - понимающе кивнула Ора, и в ее карих глазах вспыхнули две апельсиновые искорки. Я мысленно сосчитал до десяти.
  - Барон Ил де Ятер когда-то спас мне жизнь. Если хотите, мы связаны с ним Законом ВесовЕ Именно поэтому я посчитал возможным начать это небезопасное расследование. Вы здесь ни при чем. Я приношу вам свои извинения, Ора, я приношу их непрерывно вот уже полтора часа.
  - Закон Весов - это серьезно, - пробормотала она, и я не понял, насмехается она или нет.
  Положение становилось все более дурацким. Я вздохнул:
  - Не знаю, в самом деле не знаю, как теперь поступить. Готов предоставить вамЕ - Я снова запнулся. Хотел сказать - "предоставить кров", но все мое естество протестовало против такого поворота событий.
  Хотя, в конце концов, я же могу снять ей домик в деревнеЕ
  - Готов предоставить вам покровительство, - выдавил я наконец.
  Моя собеседница прищурилась:
  - Спасибо. Только, боюсь, вам придется подумать в первую очередь о себе. Я, как мы оба знаем, всего лишь орудие, удочка, а рыбак в этом деле - выЕ Что будете делать, когда мастер камушков объявит на вас охоту?
  - Вы перепутали, Ора, - сообщил я мягко. - У меня заклинание Кары, а значит, дичью автоматически становится тот, на кого я рассержусь.

***

  ОхотаЕ
  Я вернулся затемно. Вкус крови на губах, приставшие к подбородку перья, эйфорическая дрожь; не торопясь подниматься на две ноги, я терся боком о крыльцо, ощущая на длинной звериной морде почти человеческую улыбку. Как легкоЕ
  Легкое поскрипывание пола заставило меня застыть на месте.
  Ора Шанталья стояла на пороге. Впервые я увидел ее не в черном, а в белом - в ночной сорочке. Волосы цвета выбеленного хлопка, бледное, будто посыпанное мукой лицо - увиденная глазами зверя, женщина походила на плывущее в небе облако.
  Мои усы встопорщились. Шерсть встала дыбам; перекидываться в присутствии свидетелей было все равно, что публично справлять нужду.
  - Я тут заснуть не могу, - сказала Ора как ни в чем не бывало. - Все думаю, как выбираться из истории, в которую вы меня втравилиЕ
  Я попятился, не сводя с нее глаз. Вкус крови во рту потерял свою изысканность - теперь это был просто резкий, бьющий по нервам вкус.
  - Еи знаете, до чего я додумалась, Хорт?
  Я отступил еще на шаг.
  Там, где секундой раньше была Ора, теперь струился по ступенькам маленький черный хорек. Самочка, как моментально подсказал мне нюх.
  Зверька скользнула в лопухи под крыльцом. Не успев ни о чем подумать, я нырнул следом.
  Лопухи смыкались перед моим носом. К запахам земли и листвы - и запекшейся крови - добавлялся, перешибая их, тонкий запах бегущей впереди зверьки.
  Лопухи смыкались - и сразу же распахивались передо мной, смыкались и распахивались, будто нескончаемые зеленые портьеры. Роса умывала морду, смывала кровь, залепляла глаза; тяжелые капли росы падали с потревоженных стеблей, вкус крови растворился во вкусе росы - но даже роса не могла заглушить запаха бегущей впереди зверьки.
  Я заурчал. Я прибавил ходу; мы вылетели на огород, сдвоенным вихрем пронеслись по грядкам и просочились через дыру в заборе. Еще немного, пел во мне чужой радостный голос. Еще немногоЕ
  Ее хвост лизнул воздух всего в нескольких волосках от моего носа. Сердце, и без того колотившееся в невозможном для человека ритме, подпрыгнуло, как издыхающая рыбка. Дивный запах захлестнул меня с головой; я на секунду оторвался от земли, приземлился прямо на зверьку, прижал ее к земле передними лапами и убедительности ради ухватил за ухо.
  Зверька взвизгнула - я держал ее крепко. Зверька засопела, заскулила, разразилась потоком бранчливых и одновременно нежных звуков - и вдруг выросла до размеров горы; ошалевший хорек сидел на белом плече полуобнаженной женщины, но одуряющий запах не исчез - просто изменился.
  Я скатился прочь - в высокие стебли какого-то, злака. И там, отползя подальше, перекинулся тоже; я был весь мокрый от росы, а одежды на мне не было ни-. какой.
  Ора смеялась. Валялась по земле, нещадно сминая чье-то поле, и хохотала во все горло.
  Занимался рассвет.
  В темно-каштановых глазах сияли апельсиновые искры. Ора Шанталья завтракала - как ни в чем не бывало; ее черное платье растеряло большую часть своей строгости и, отхлынув от шеи, позволяло видеть ямочку между ключицами.
  Эта ямочка бесила меня. Мне до одури хотелось прикоснуться к ней, и, куда бы я ни смотрел и о чем бы ни думал, взгляд мой и мысли возвращались к треклятой ямочке. К совершенно незначительной, казалось бы, детали Ориного тела.
  Орин рот с вечно опущенными уголками теперь улыбался. И время от времени, приоткрываясь, являл миру безукоризненную белизну зубов.
  ЕТам, на поле, остались помятые стебли неведомого злака. Вряд ли они когда-нибудь поднимутся; это тем более обидно, что посевы пострадали в общем-то ни за что. Ничего особенного между мною и Орой не случилось; сперва она хохотала, потом я скрипел зубами, глядя, как она бежит обратно к дому, подхватив подол сорочки, чтобы не путался под ногами. И в движениях бегущей женщины нет-нет да и проскальзывало что-то от легкой зверьки, соблазнительной самочки хорька. А я скрипел зубами и смотрел ей вслед - потому что погоня по полю, столь естественная для хорька, в исполнении голого аристократа выглядит странноЕ
  Потом по несчастному злаку катался уже я - бранясь на чем свет стоит от злости на себя, от стыда и разочарования. И только мысль о том, что в таком виде и состоянии души меня застанут поселяне, заставила меня подняться на ноги и, по-прежнему ругаясь, побрести домой.
  А теперь Ора Шанталья завтракала, и солнце играло в ее выбеленных волосах. Воздух струился, нагреваясь, и тень этих струй плясала в ямочке между Ориными ключицами.
  - Почему вы ничего не едите, Хорт?
  - Я сыт, - сообщил я через силу.
  - А я голодна. - Она хищно облизнулась, и это движение снова напомнило мне предрассветную погоню. Капли росыЕ
  - Я не позволю играть со мной, Ора, - сказал я хрипло. - Я не маленький мальчик.
  - Играют не только дети. - Она облизнулась снова. - И не только звериЕ Вам недоступна прелесть игры? Или вы просто боитесь проиграть?
  - Я привык устанавливать правила!
  - А вот это не всегда возможно. - Ора перестала улыбаться. - Вы мне нравитесь, ХортЕ Есть в вас эдакоеЕ что-то от избалованного, но весьма талантливого ребенка. Может быть, во мне говорит материнский инстинкт?
  - Это похоть в вас говорит, - сказал я и тут же пожалел о сказанном. Но Ора не обиделась:
  - Видите ли, ХортЕ Впрочем, ладно. Просто поверьте мне на слово, что утолить предполагаемую похоть я могу всегда и везде - как лодочник может утолить жажду, просто зачерпнув воды за бортом. Стоит мне поманить пальцем - и сбегутся любовники, причем не самые захудалые, уверяю васЕ Впрочем, вы были на приеме у короля и сами все видели.
  Я вздохнул. Напоминание о королевском приеме вызвало к жизни не самые приятные воспоминания.
  - Игра. - Ора потянулась, как кошка, апельсиновые искры вспыхнули ярче. - Единственное, что еще доставляет мне удовольствие. Вы вступили в игру с неизвестным вам магом, хозяином камушков. Более того, вы и меня, без моего ведома, втянули в эту игруЕ Но я уже почти не жалею. В крайнем случае я всегда смогу отойти в сторону - я ведь всего лишь орудие. Но зато какое орудие, Хорт, какое полезное и эффективное орудие! Для начала - познакомьте меня с другом детства. Ведь это не очень сложно, правда?
  Баронесса де Ятер не обрадовалась гостям. Меня, "постылого колдуна", она по давней традиции боялась. Вид же Оры - жемчужно-белые волосы, высокомерный взгляд подкрашенных глаз - сразу же вогнал бледную баронессу в состояние депрессии.
  Я ощутил себя продавцом диковинок, представляющим на суд обществу нечто невообразимо экзотичное и дорогое. Преблагая сова, я ощутил даже некое подобие гордости - особенно когда разглядывал вытянувшееся лицо моего приятеля Ила. А Ил разве только рот не разинул - а в прочем вел себя, как деревенский мальчик, которому на ярмарке показали гигантский леденец. И, глядя на его лицо, я понял вдруг, что мой приятель самая настоящая деревенщина, а я недалеко от него ушел и что Ора Шанталья глядит на нас обоих, как на пастушковЕ
  Стол был размером с небольшую площадь.
  Меня посадили рядом с баронессой, Ил же сел подле Оры. Нас разделяло белое поле скатерти, по которому плыли в серебряных блюдах тушеный лебедь с причудливо изогнутой шеей, молочный поросенок с какой-то особенной специей во рту, мясной пирог с маслинами, салат, украшенный лепестками натуральной розы, и еще что-то, что я не счел нужным разглядывать. Все равно из всего этого великолепия мне были доступны только отварные овощи.
  - Вы на диете, дорогой Табор? - тускло спросила баронесса.
  Она уже десять лет прекрасно знала, что я на диете. Наше соседство доставляло ей неслыханные муки; я видел, как ее левая рука время от времени складывает знак, отгоняющий злых духов. Сквозь бледную кожу мышеподобного личика просвечивали синенькие тени - а ведь когда-то была красивой женщиной, подумал я без сострадания.
  Разговаривая через стол, приходилось почти кричать; в конце концов между Илом и Орой завязался отдельный, почти неслышный мне разговор. Все мои развлечения скоро свелись к попыткам понять, о чем они столь непринужденно болтают.
  Баронесса, натянуто улыбаясь, отдавала ненужные распоряжения слугам. Единственный сын и наследник Ятера, усаженный за стол вместе со взрослыми, ерзал на кресле - похоже, его недавно выпороли. Я жевал вареную морковку и смотрел, как на глазах расцветает мой друг, жестокий самодур и укротитель женщин.
  - ЕприродаЕ
  - ЕИ убил одним выстрелом!..
  - ЕсмелостиЕ
  - ЕС удовольствием! Недавно он пополнился еще одним трофеемЕ
  - ЕтрофейЕ
  - ЕТрофей! Великолепнейший из трофеев!.. Глаза у барона были как два кусочка масла. Ора сияла, будто подсвеченная солнцем ледышка; я видел, что она хороша. Что она привлекательна. Что она пикантна; прежде она не была такой - или прежде я смотрел по-другому? Или я до сих пор одурманен запахом, который, будучи недоступен человеческому нюху, столь впечатляет молодых хорьков? Баронесса смотрела себе в тарелку.
  - Как необычайно оживлен Ил, - сказал я, давя в себе раздражение. - Баронесса, вам так не кажется?
  Не поднимая головы, моя бледная соседка пробормотала невнятное опровержение.
  - Господа! - Ил вскочил, расплескивая вино из бокала. - Госпожа Шанталья выразила желание осмотреть охотничий зал! Дорогая, развлеките пока Хорта, его вряд ли заинтересует наша маленькая экскурсия - он ведь презирает охотуЕ
  - У него другие интересы, - тонко улыбнувшись, отметила Ора. - Он предпочитает натуральную охоту!
  Барон звонко захохотал и, смело схватив Ору под руку, повлек ее прочь из зала.
  Во рту у меня сделалось сухо. Сухо и скверно. Я успел увидеть, как при выходе из зала баронова рука упала Оре на талию - и как гордячка не воспротивилась, наоборот, рассмеялась в ответЕ
  Баронет проводил папашу долгим взглядом. Спина его в отсутствие родителя заметно распрямилась - кажется, он и ерзать стал меньше. Ил растит себе опасного наследничка, подумал я, глядя в миндальные глаза недоеденного поросенка. Во всех отношениях миндальные - из двух орешков миндаля. - Вам пора, Гель, - сказала баронесса, будто спохватившись. - Вам пора спать. Завтра с утра занятия.
  Я видел, как передернуло мальчишку, но он нашел в себе силы вежливо кивнуть. Поднялся со стула, поцеловал бледную руку матери, поклонился мне и удалился в сопровождении лакея.
  В зале воцарилась тишина. Бесшумно подрагивали язычки свечей - где-то под гобеленами прятались потайные двери, оттуда тянуло сквозняком. Слуги - их осталось двое - замерли за спинками кресел. Баронесса молча страдала. Я методично опустошал блюдце с ломтиками вареной моркови.
  Роса. Лопухи. Легкая, как ручеек, черная зверька. Стелющийся над землей шлейф - манящий запахЕ
  Рука барона на талии, подчеркнутой широким мужским ремнем. Дразнящий смехЕ
  Я ревную, понял я, и это открытие было как удар розги.
  Еще два дня назад самовлюбленная госпожа Шанталья была мне совершенно безразлична! Почти безразлична, скажем так. С какой стати я должен менять свое к ней отношение? Только потому, что однажды ей вздумалось поиграть со мной?!
  Баронесса маленькими глотками цедила вино - белое и прозрачное, как она сама. Я понял, что испытываю к этой женщине отвращение. ИлЕ
  Ил!
  Дело не в Шанталье, сказало мое чувство справедливости, и его ровный голос на секунду перекрыл внутренний рев возмущения. Дело не в женщине. Дело в том, что Ил мой друг. Пусть не такой уж близкий, пусть приятельЕ Но он друг моего детства! Ради него, ради его просьбы я навлек на себя неприятности! И теперь он, этот друг, на моих глазах соблазняет мою женщину!
  Не важно, что на самом деле она вовсе не моя. Не важно, что Ора скорее всего "играет". А важно то, что меня, Хорта зи Табора, здесь собираются держать за дурака!
  Я огляделся. Во всем огромном зале не было никого, кроме нас с баронессой да двух лакеев.
  - Пошли вон, - сказал я, добавив в свои слова толику магической убедительности.
  Привычно согнувшись в поклоне, слуги удалились. Баронесса, удивленная и напуганная, воззрилась на меня своими прозрачными рыбьими глазками:
  - Господин зи ТаборЕ
  Она была податлива, как мокрый снег. У нее давно уже не было собственной воли.
  - Дорогая, - пробормотал я, глядя в водянистые глаза. - Вы пылаете страстью. Вы горите. Вы моя. Я ваш. Я вас люблю. Давно. Сейчас. Вы томитесь. Вы хотите ласки - я дам вам ласкуЕ Скорее!
  Глаза ее почти сразу потеряли осмысленное выражение. Черты лица оплыли, как оплывает свечка. В моих руках оказалась обмякшая кукла; забросив ее на плечо, я безошибочно отыскал потайную дверь.
  ЕВероятно, это был запасной альков - тот самый, где Ил де Ятер предавался незаконным утехам. Я сгрузил баронессу на широкое ложе; стояла полная темнота, моя жертва была слепа, в то время как я ее прекрасно видел. В коричневатых тонах ночного зрения моя добыча представлялась немногим симпатичнее, чем при свете.
  Жертва была опутана моей волей и помыслить не желала о сопротивлении. Более того, вряд ли барон подозревал, какая пропасть темперамента кроется в забитой душе его верной женушки; баронесса звала меня в объятия, одновременно пытаясь избавиться от одежды - что было нелегко, учитывая отсутствие горничной.
  Она была не просто худа - костлява. И впадинка между ее ключицами походила на продавленный след от утиной лапы.
  От нее пахло книжной пылью.
  Она кое-как справилась с платьем, а сорочку, судя по звуку, просто разорвала. Расширенными в темноте зрачками она смотрела куда-то через мое плечо и протягивала перед собой дрожащие тощие руки:
  - ПридитеЕ друг мойЕ О-о-оЕ
  Не дождавшись меня, она, раскинувшись на кровати, приняла позу, которую, вероятно, считала неимоверно соблазнительной:
  - Ну где же выЕ где выЕ
  Я обнаружил в углу козетку и сел, закинув ногу на ногу.
  - Где жеЕ мой желанныйЕ мой голубьЕ Пауза затягивалась. Баронесса сминала постель тощими ребристыми боками. Я ждал.
  - ПридиЕ любимыйЕ
  Я тяжело вздохнул; ответом на мой вздох было дуновение сквозняка, принесшего с собой запах горячего воска.
  Моя воля понемногу отпускала баронессу; издав еще несколько сладострастных стонов, она вдруг замолчала. Села на кровати; выражение неги на ее лице мало-помалу сменялось удивлением:
  - ОхЕ Где вы?
  В следующую секунду на потолок опочивальни лег желтоватый отблеск.
  - Зачем это я?.. - прошептала баронесса, а спустя мгновение тяжелая портьера, закрывавшая вход, отдернулась, и в комнате сразу стало светло, потому что и барон де Ятер, и моя прелестница Ора принесли с собой каждый по свечке.
  Я наконец-то понял, зачем мне понадобилась вся эта комедия. Ради того, чтобы увидеть сейчас лицо барона Ятера.
  Лицо Оры, к сожалению, оказалось скрытым от меня мощным бароновым плечом.
  Первой опомнилась баронесса. Освобожденная от моей воли, нагая и захваченная врасплох, бедняга заметалась, будто мышь на сковородке; забившись наконец под одеяло и не помышляя о бегстве, она разразилась нечленораздельным горестным воплем.
  - Какая неожиданность, Ил, - мягко сказала Ора, отступая обратно в коридор. Померещилось мне или нет - но в этом голосе было злорадство.
  Ил де Ятер наконец-то захлопнул рот, и глаза его вернулись обратно в глазницы - во всяком случае опасность, что глазные яблоки вывалятся на пол, миновала.
  - Долг платежом красен, - сказал я, перепрыгивая через целую череду риторических вопросов. - Ваша гостья уже осмотрела охотничий зал? А что вы собирались показать ей в этой комнате, любезный друг?
  - Оружие! - хрипло взревел Ятер. - Люди! Ко мне! Оружие!
  - Прекратите истерику, - сказал я холодно. - Или вы хотите, чтобы я поразил ваших людей параличом?
  - Будь ты проклят, колдун, - прошептал Ятер, и от его взгляда мне стало не по себе. - Будь ты проклят!
  Завывания из-под одеяла сделались чуть тише - баронесса охрипла.
  - А по-моему, вы квиты, господа, - весело сказала Ора. - Вы ведь не можете отрицать, мой барон, что возмутительные действия господина Табора были спровоцированы вами, и к тому жеЕ
  - Вон из моего дома, - тихо, с присвистом сказал Ятер. - Тебе, колдун, я пришлю вызов на поединок. И если ты уклонишься - громом клянусь! - лучше бы тебе не рождаться на свет.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»