«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки

Прочитано: 97%

СПЕЦЭФФЕКТЫ

  С самого начала главной нашей заботой было то, что летательные аппараты должны летать, а повозки ездить. Сейчас это просто: загнал в компьютер - и все летает и едет.
  Сложность заключалась в том, что до лКин-дза-дзы» на лМосфильме» уже лет десять никто не снимал фильмы с комбинированными кадрами и мы пришли в совершенно разоренный цех.
  Поэтому я хотел, чтобы комбинированных кадров было как можно меньше, и пытался добиться, чтобы все летало само. Связались с конструкторским бюро крупнейшего авиационного завода страны. Они нам все разработали, начертили и принесли. Мы увидели, что инопланетные летательные аппараты стали похожи на обычные вертолеты и самолеты. Это нам не подходило. Они сказали, что поищут другое решение.
  В первый год, когда мы должны были ехать в экспедицию, это решение еще не было найдено. И на второй год не было найдено. И я решил, что полеты летательных аппаратов снимут наши комбинаторы - оператор Александр Двигубский и художник Павел Хурумов. А конструкторов попросил разработать только ракету, которая вылетает из-под песка.
  За зиму авиаторы ракету сконструировали и сделали. И теперь, для того чтобы она вылетала из песка, нужны были специальный электрический домкрат и пульты дистанционного управления. Это оборудование лМосфильм» через Министерство внешней торговли приобрел для нас в Японии. Но когда мы приехали в лШереметьево», на таможне нам ничего не отдали. Сказали - не хватает бумажки. Сначала эту бумажку пытался получить Коля Гаро, потом я, потом Сизов, потом Ермаш, но никто ее так и не получил.
  Думаю, наш домкрат и пульты до сих пор валяются на таможне в лШереметьево» в красивых ящичках с иероглифами.
  Мы привезли ракету в пустыню и попытались запустить ее сами, без японского оборудования. Вырыли яму, поставили ракету на направляющую ферму, подсоединили бикфордов шнур к зарядам, засыпали песком, зажгли, иЕ взрыв! Ракета разлетелась на мелкие кусочки. Слава Богу, никого не убило!
  А в фильме ракета из-под песка у нас все-таки вылетает. Гена Давыдов (замдиректора картины) взял ржавую водопроводную трубу, наварил на нее ушки, а по бокам привязал пионерские заряды, которые купил в Москве, в магазине лПионер». Далее, мы поставили две высокие мачты на расстоянии ста метров друг от друга. На них натянули струну, к центру этой струны посредине прикрепили еще одну струну, перпендикулярно. Потянули ее на камеру и продели струну в уши трубы. Дальше взяли фанерный стол, в середине стола вырезали квадрат. Постелили кальку. На кальку насыпали песок. Поставили камеру, и дальше комбинаторы работали лна совмещении». Песок на столе должен был по цвету и свету совпадать с песком пустыни. Гена залез под стол и рукой выдавил свою трубу из песка. Я спичкой поджег заряды. Отбежал. Ракета полетела. А поскольку она на этой струне могла лететь только прямо, так она и летит в кадре. Правда, немного вихляет туда-сюда, но это даже хорошо.
  Таким же искусным способом сняты и все остальные пролеты ракет, проезды повозок и т.п.
  Молодцы Александр Двигубский и Павел Хурумов! Молодец Геннадий Давыдов!
  Худо-бедно, все, что задумали, сняли.
  И наши следы давным-давно уже засыпало песком и только торчит в Кара-Кумах огромное колесо обозрения, и в его кабинках поселились праправнуки и праправнучки скарабеев и ящериц, которые видели, как мы снимали здесь кино.

ГДЕ ПОСТАВИТЬ ТОЧКУ?

  Я спросил у Саши Адабашьяна (мы с ним работаем над сценарием анимационного фильма), на чем заканчивать книжку? Он ответил:
  - Эту - на том, как бросили пить. После этого что-то хорошее вам будет трудно вспомнить.
  Идея мне понравилась. Бросил я пить в восемьдесят шестом году, после фильма лКин-дза-дза». Значит, на этом фильме я и закончу эту серию.
  Нет! Пожалуй, расскажу еще про письма кастрированного монаха.

ПИСЬМА КАСТРИРОВАННОГО МОНАХА

  Недавно Аллегра приезжала в Москву, мы с Валерой Серовским пригласили ее в ресторан лПиросмани». Аллегра уже прилично говорит по-русски, переводит Пушкина и приехала, чтобы побывать в Михайловском.
  После того как Сонего не стало, дом в деревне под Венецией она продала, на это и живет. Джулио - врач, у него сын, очень похож на Рудольфо.
  И еще Аллегра поведала, что после смерти Сорди, которого все считали очень жадным, выяснилось, что он почти все, что зарабатывал, отдавал на благотворительность - в приюты, в дома престарелых. Я мысленно извинился перед Сорди: лПрости, Альберто, что я плохо о тебе думал».
  - А для вас у меня сюрприз, - Аллегра достала из сумочки книжку с бабочкой и иероглифами на обложке и положила на стол. - Догадайтесь, что тут написано?
  Мы не догадались.
  - Помните, Рудольфо надо мной смеялся, что я писала письма в Японию?
  - Помним.
  - Это те письма на японском языке.
  Аллегра была верной и незаменимой помощницей своего мужа. Она стенографировала, печатала, корректировала, литературно обрабатывала сценарии, составляла контракты и вела всю переписку.
  Как-то она распечатала письмо из Японии. В нем девушка Еко писала Сонего, что она каждый вечер ходит в сад камней и, как учил Сонего-сан, смотрит на Полярную звезду. (Все влюбленные почему-то смотрят на Полярную.) И если Сонего-сан найдет время и тоже посмотрит на эту звезду, то он узнает, как она, Еко, благодарна судьбе за то, что встретилась с таким замечательным человеком, как Сонего-сан. И как у нее пусто на душе после того, как он уехалЕ
  Аллегра пошла с этим письмом к Сонего. Сонего пробежал его по диагонали и сказал:
  - Это, очевидно, какая-то студентка из Токийского университета. Положи в архив.
  До этого Сонего был в Токио, где по его сценарию снимался фильм, и там в университете читал лекции об итальянском кино.
  - Надо ответить. Она так трогательно пишет, - сказала Аллегра.
  - Ответь, если считаешь нужным.
  - А я ей зачем?
  - От моего имени.
  И Аллегра ответила. Она написала, что он, Рудольфо, по вечерам ходит в Колизей и тоже смотрит на Полярную звезду и очень тоскует по Еко-сан. И что после разлуки с ней в его жизни нет больше светаЕ
  Аллегра очень старалась, и у нее получилось так убедительно, что из Японии пришло письмо, в котором Еко писала, что тогда в Токио ей казалось, что Сонего-сан не замечает ее. Но теперь, когда она знает, что Учитель к ней неравнодушен, она не может допустить, чтобы он страдал. И что она продаст дом и прилетит в Италию, чтобы быть рядом с любимым человеком. Ведь, как писал поэт Бюсси-Рабютен: лРазлука для любви - что ветер для огня: слабую она гасит, а большую раздувает». (Чувствовалось, что Еко была отличницей.)
  Аллегра в панике побежала к мужу.
  - Что же теперь делать?!
  - Напиши, чтобы она не приезжала, потому что я женат. И моя жена Аллегра-сан обожает писать студенткам любовные письма!
  - Это очень жестоко! Она расстроится!
  - Ну тогда напиши, что я не вынес разлуку, ушел в монастырь и дал обет безбрачия, - подсказал мастер сюжетов.
  Аллегра так и написала.
  Еко ответила: то, что Учитель теперь монах, не имеет для нее значения, главное - духовное общение. Поэтому она прилетит и будет рядом!
  Аллегра опять обратилась за инструкциями к мужу.
  - Напиши, что Учителя кастрировали, - развивал сюжет Сонего, - и теперь я дискантом пою в хоре. И мне будет невыносимо больно, если она меня увидит таким!
  Аллегра написала. И уже от себя добавила: что он, монах, слуга Божий Рудольфо Сонего никогда не попадет в рай, если Еко-сан по его вине будет несчастлива в личной жизни. И что он молит Бога, чтобы Еко-сан вышла замуж и воспитывала детей, как это и положено каждой женщине.
  Еко ответила, что не знает, как сложится ее жизнь, потому что, как говорил Учитель, все записано на небесах. Она только просит разрешения общаться с ним через письма.
  Переписка продолжалась лет семь. Иногда Аллегра давала Еко советы, как жить, иногда разбирала ее стихи и эссе, часто с помощью Сонего. Однажды пришло письмо, в котором Еко писала, что ей сделал предложение преподаватель университета. Описала этого человека и просила Учителя дать ей совет. Аллегра ответила, что по тому, что Еко-сан рассказывает об этом человеке, он, Рудольфо, понимает, что преподаватель по-настоящему ее любит, и он советует Еко-сан выйти за него замуж. И желает им счастья!
  А в начале девяностых пришло письмо от профессора литературы Токийского университета. Он сообщал, что его жены - Еко больше нет. Что он, когда разбирал ее бумаги, нашел письма мистера Сонего - Еко их бережно хранила. Он прочитал эти письма, за что приносит свои извинения, и просит разрешения перевести письма на японский язык (Аллегра писала по-английски) и издать их. Потому что современной японской молодежи полезно знать, что самое важное в жизни человека не плоть и эгоизм, а дух и благородство.
  Аллегра показала письмо Сонего.
  - Напиши, что я согласен, - сказал Рудольфо. - Но только без упоминания моего имени. А то вдруг какому-нибудь нашему японоведу захочется эти письма перевести на итальянский. И тогда все будут думать, что я себе яйца отрезал.
  Аллегра так и написала профессору и уже по своей инициативе попросила, если книга состоится, прислать один экземпляр.
  Книжки, три экземпляра, пришли только этим летом. И вот одна из них с иероглифами и бабочкой на обложке лежит на столе в ресторане лПиросмани».
  - А что означают эти иероглифы? - спросил я.
  - Я посмотрела в японском словаре. У меня получилось: лПисьма кастрированного монаха».
  - Рудольфо был бы польщен таким статусом! - сказал я.
  - Да, - улыбнулась Аллегра. И заплакала.
  Два рисунка, которые подарил мне Чезаре Дзаватини, висят на стене в моем кабинете. А рядом с этими рисунками работы и других великих итальянцев: Федерико Феллини, Рудольфо Сонего (Рудольфо тоже великолепно рисовал) и Тонино Гуэрры. Времени прошло много, дарственные надписи на них выцвели, и их почти совсем не видно. А на главном месте вот уже тридцать лет красуется картинка, которую нарисовала маленькая девочка: лЛошадка на зеленой травке».

This file was created for VaLib.ru library

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки