«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 16%

ЭРОТИЧЕСКИЙ РОМАН

Это новый виток западного реализма, который взял в рассмотрение очень узкую область человеческих отношений - секс, любовь в её очень обнажённой степени, доведённую практически до натурализма.
Настоящие эротические книжки, на мой взгляд, - нечитабельны. Они потные, обладают всей гаммой самых неприятных ароматов, не очень остроумные и куда как часто в большинстве своём попросту гнусные. К тому же рисуют человека как ополоумевшее животное, одержимое только удовлетворением похоти.
Я бы вовсе не упоминал эту разновидность, если бы бывшие лдержатели» главного пакета акций социалистического реализма не скатывались все более к этой тематике, решая её в ключе, очень сходном с западной моделью. Это, в общем, понятно. Кроме привычных и давно описанных конфликтов, реалист ничего больше не знает, не понимает и чрезвычайно - повторяю, чрезвычайно - боится всяких новаций, экспериментов, а пуще того, боится лвыпасть из колоды». И у него остаётся только один путь оживить свой бледненький текст - расписать всякие лафриканские» страсти. Вот этим он и занят, того не замечая, что скатывается в весьма освоенную коммерческосюжетную ллузу».
Конфликт между лголодом тела» и общественно принятыми способами его удовлетворения решается однозначно, по выражению нашего либералиссимуса Жириновского, - лв пользу тела». Варианты решения зависят от изобретательности автора, которая в принципе не велика. Я не могу советовать заниматься чемто подобным кому бы то ни было, потому что это - очень слабая ветвь, а начинать с неё - глупо. К тому же для её создания (и тем более - чтения) необходима настоящая сексуальная одержимость. А у нас за неё както сразу взялись измученные, заморённые лсовки», и вышла она бледненькой, как сексуальные фантазии евнуха. То есть если и есть у нас чтото более скомпрометированное, чем ельцинская власть, то это именно та разновидность романов, которой посвящена данная подглава.

РОМАНТИКОСЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ РОМАН

В этой тоже не самой тематически развитой ветви романистики все чаще называемой у нас вслед за устоявшимся западным термином лромансом», решается проблема любви, но уже с упоминанием чувств, иногда даже подетски, то есть инфантильно, без малейшего упоминания лпроблемы» тела, хотя лнакрученный» секс тоже все чаще попадается.
Самое интересное, что эта проблема представлена так, будто бы не зависит от исторического периода повествования, религиозного содержания персонажей и прочих романических условий. Недавно я лподглядел» как в одном романе довольно изощрёнными видами секса занималась девица, получившая очень пуританское воспитание периода британского регентства. А этого не могло быть, потому что такого в те времена просто не было. И всётаки авторша допустила эту подмётку, потому что читать её опус должны были дамы эмансипированной Америки, прошедшие сексуальную революцию со всеми её последствиями. И всётаки романы подобного сорта у нас - весьма инфантильны. Они напоминают те рисунки красавиц, которые делают девочкиподростки. Непременно - осиная талия, огромные глаза, пышные волосы и недоуменножадный вид. Впрочем, у меня никогда не было дочери, может, случаются девицы и поумнее.
Главное в таких романах даже не постель, хотя, как я отметил, в поздних вариантах подвида и она встречается. Главное - чувства, страсть. Они описываются дотошно, подробно, с повторами, со всеми благоглупостями дамской гостиной. На втором плане - окружение женщины, её одеяния, в современных текстах - некие намётки на работу, карьеру и материальный успех, кухня, ресторанчики, вообще - еда. Исходя из разновидности конфликта, главное действующее лицо - обязательно девица. Вторым персонажем является её воздыхатель, будущий супруг. Окончательное решение всегда одно и то же - свадебные колокола. Иногда ктото неподалёку умирает, но обязательно это или подруга, или конкурентка. И хотя мир в тексте изображается как бы реалистическим инструментарием, таким мир никогда не бывает и, надеюсь, никогда не будет. По сути это запись самых оголтелых, безграничных женских фантазий, которые им свойственны в состоянии раскованной, некритической полудрёмы. Вот только достижений настоящей фантазии за этой эстетической - с позволения сказать - системой, разумеется, никогда не будет. А впрочем, есть и в этом жанре мастера, может быть, они, хотя бы со временем, лвытащат» жанр в достойную внимания, качественную литературу. Пока же - остаётся только надеяться.

НАУЧНОХУДОЖЕСТВЕННЫЙ, ОН ЖЕ ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН, А ТАКЖЕ лУЖАСТИКИ»

Научнохудожественный роман, как гораздо точнее переводится термин sciencefiction, в отличие от общепринятого лнаучнофантастический» (что к тому же более соответствует здравому смыслу), знаком всем.
Он описывает научное открытие или некое технологическое происшествие, которое иногда проецируется на всю планету (лВойна миров») или рисуется более сдержанно, так сказать, с локальным эффектом (лЧеловекневидимка»), но которое в любом случае существенно меняет правила игры в нашем, казалось бы, знакомом и изученном мире.
Чем более развита у автора фантазия, способность увидеть именно привнесённые изменения, тем ярче роман. И тем выше его ценность на условной шкале этого поджанра. Причём эта схема очень стабильна и действует уже более века. При этом, разумеется, герои и персонажи не имеют особенного, решающего, подавляющего, как в реализме, значения, хотя обычно бывает неплохо, если они выписаны ярко и выразительно. Конфликт, как правило, заключён в том, что нужно приспособиться к новой ситуации или подавить неблагоприятную новую ситуацию, и тогда возникает огромный список перебираемых вариантов. В хорошем научнохудожественном романе решение основного конфликта, как правило, необычно, неожиданно, убедительно и очень радикально решает все проблемы разом.
Не могу удержаться от замечания, что последнее условие все чаще оказывается нарушенным, потому что автору не хочется бросать хорошо прописанный мир своего романа, и тогда он переходит на написание сериала. Как правило, фантастический сериал развивает те же принципы, те же законы выдуманного мира, что и первый, лпилотный» роман, причём весьма жёстко с ним связан героями и главным конфликтом (в отличие от сериала детективного, который может вообще не иметь связи с предыдущим романом, кроме главного героя).
Тут же необходимо упомянуть, что чисто технотронная подоплёка сюжета в последнее время все чаще уступает место просто фантастическому допущению, таковы, например, все тексты в малом жанре лальтернативной истории», или многие романы катастроф. Именно их, в отличие от общепринятой системы, я и предлагаю называть фантастическими, потому что тут нет никакой научной художественности, а есть лишь неуёмная жажда необычного, смешанного с известными и хорошо отработанными изобразительным и средствами.
Есть ещё один вариант фантастики, также не имеющий отношения к научнохудожественной школе письма, а именно - набирающий обороты на западе, а теперь и у нас, малый жанр романов ужаса. Как известно, он имеет очень давние корни, даже более давние, чем собственно научнохудожественная романистика, и замешан на мистицизме, эзотерике и тёмной стороне древних религий мира. Конфликты тут решаются во многом - если не во всем - довольнотаки произвольно, даже без соотношения с подлинной эзотерикой, герой изображается самыми разнообразными методами, вплоть до сгущённого психологизма, как иногда случается у Стивена Кинга, а решения конфликта, как правило, связаны с религиозной подоплёкой или с белыми магическими силами.
Традиционно считается, что хотя этот поджанр и ведёт происхождение от таких мастеров, как Мэри Шелли, Эдгар По и Брэм Стокер, хотя он и имеет немалые достижения, но очень большого развития у нас не получил, потому что дух готического романа у нас попросту не силён. А мастер, предложивший лужас» на православной базе, ещё не появился, и я сомневаюсь, что появится, принимая во внимание известную лгерметичность» основной российской религии.

ЧТО ТАКОЕ ФЕНТЕЗИ?

Фентези, как поджанр фантастик и, изобрели несколько человек, но, как не всегда справедливо случается с литературными достижениями, заслугу приписали едва ли не одному Джону Толкину за его лВластелина Колец». Сериал этот на самом деле изумительный - динамичный, цветной, полнокровный, какими и должны быть хорошие романы. Да только - это не совсем романы.
Потому что у него есть начало, но оно отнесено кудато в глубь веков, есть герои, но они сплошь и рядом реинкарнации других личностей - этот трюк использовали и Толкин, и Майкл Муркок, и Роберт Джордан в лучшем сериале девяностых - лКолесе времени». А, кроме того, конфликт этих лне вполне» романов носит нарочито сниженный, едва ли не обыденнополитический, властный и военный характер. И решается средствами, которые изначально нам понятны, даже если среди инструментов значится магия или какието разновидности паранормальности и инореальности, например, способность предвиденья.
Начиная с первых экспериментов Толкина стало ясно, что в фентези одним романом не обойтись. Слишком много эта европейская, а теперь и мировая школа взяла из эпосов, а этот тип повествования включает, как правило, несколько поколений, для нескольких поколений создан и чрезвычайно гармонично выходит на продолжающуюся историю. То есть основные конфликты романа окончательного решения как бы не имеют. Непонимание этой специфики привело к тому, что сам поджанр у нас понастоящему пока так и не развился, а немногие тексты, которые справедливо, в силу внутренней заданности вырулили на сериальность, на многоплановость, на реинкарнирующего героя и прочее, пока не сделаны органично, с полноценным использованием русской реалистической школы.
Одно время у меня была надежда, что цикл романов лВедьмак» лучшего славянского фентезиста Анджея Сапковского сумеет раскрутить именно эти, на мой взгляд, сильнейшие стороны фентези. Но в лВедьмаке» этого в явном виде не произошло, а сам пан Сапковский недавно заявил, что, хотя у сериала уже виден конец, другую подобную цепочку романов он писать не будет, якобы лне потянет». Остаётся надеяться, что он недооценивает себя и лаще польска не згинела», или мы всётаки увидим тексты других авторов с более полным использованием заложенных в фентези возможностей. Начинающему автору я могу рекомендовать фантастику уже вполне законно, и даже с некоторым вариантом предпочтительности перед другими жанрами, потому что в этой разновидности романа очень многое зависит только от автора и потому что (как бы ни негодовал литературный истеблишмент) сейчас это уже вполне респектабельный жанр. Более того, едва ли не самый респектабельный из ныне активных - ведь более четверти из списка главных романов ХХ века всех литератур мира так или иначе включают в себя приёмы фантастики: или элементы научнохудожественного романа, или фентези.
Только об одном хочу предупредить - помимо прочих, читают оба этих малых жанра особенные люди, так называемые лфакты». И потому, чтобы сделать здесь чтото оригинальное, нужно и очень любить жанр, и прочитать весь основной его корпус, а это несколько сотен томов как минимум. И всётаки подумай - возможностей лпосочинять» от души, лпокрутить» любые идеи, что ни говори, в фантастике гораздо больше, чем в туповатом романсе или в каторжном реализме.

ПОВЕСТЬ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Почти каждый литератор мечтает написать чтонибудь для ребятишек, и почти никому это не удаётся сделать в достойном виде. В этом смысле хрестоматийное утверждение что лписать для детей нужно так же, как для взрослых, только лучше», имеет значение закона. И всётаки всегда возникает иллюзия, что сделать это удастся безболезненно, быстро, легко, здоровоЕ Почему?
Должно быть, каждому из нас кажется, что облегчённость сюжета, чуть не кукольная наглядность персонажей ясность конфликта, его однозначное и безусловное решение в пользу добра - вещи, на которые практически каждый способен. К тому же утвердилось мнение, что воспитывать ребятишек - дело не самое трудное, они есть у многих, и все как бы с этим справляются. К тому же они почти всегда на глазах, и создаётся иллюзия, что их знаешь, по крайней мере, с ними знаком, к тому же есть возможность использовать собственное детство, которое большинство людей вспоминают с откровенным удовольствием а значит, с материалом почти все в порядкеЕ
Категорически не советую этого делать, если ты не фанатикпедагог с двадцатилетним стажем. Вопервых, это другая психология, которой надо владеть в совершенстве, ибо давно замечено - маленькие человечки чрезвычайно чутко реагируют на малейшую фальшь. Вовторых, в этом жанре нужна совершенно особенная форма игрового воображения, которую мастера оттачивают десятилетиями, и нахрапом этого не возьмёшь. Втретьих, собственное детство не есть лматериал», потому что ты воспринимаешь его с высоты нынешнего возраста, и даже если тебе кажется, что ты все помнишь лсловно вчера было», расставлять акценты, быть весёлым, просто создавать антураж придётся лпонынешнему».
И кроме прочего, этот жанр почти ничего не прояснит, не выявит и не вылечит тебя от нынешних волнений. Я утверждаю это почти наверняка, потому что назначение детских книг - создавать иллюзии, а не анализировать. То есть ты скорее напластуешь на нынешние проблемы дополнительные переживания, осознав, сколько ты потерял за годы жизни, а вовсе не раскроешь для себя новые возможности, которые помогут тебе с ними справиться.

ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН

Один мой знакомый, очень неплохой детективист, вдруг подался в серьёзный исторический жанр и почувствовал себя не романистом, а скорее архивариусом. Он, правда, выбрал головоломные проблемы, жуткое время и совсем непростое место для двухтомной саги, но даже если бы решил работать на самом лобыденном» материале, прекрасно расписанном в десятках статей и монографий, если бы это был самый известный период с самыми известными людьми - и тогда ему пришлось бы переквалифицироваться в архивариусы.
Потому что в этом поджанре реализма нужно очень хорошо знать историю, причём не простую, а реальную, например, одежду, посуду, кухню, дворовое хозяйство и более общие вещи - королей и властные отношения, законодательную и общехозяйственную практику. Или приходится поступать так, как сделали многие современные писательницы, - они помещают в чуть иные, преимущественно средневековые условия совершенно современных персонажей, обряжают их в странные наряды и заставляют их совершенно посовременному влю6ляться, переживать и в конце концов выходить замуж и рожать великих, известных из школьного курса истории детей. С последним видом прозы - язык не поворачивается назвать её исторической - мы разбираться не будем, его мы уже рассмотрели в подглавке о романсе, да это и есть романе, только чуть экзотический.
А вот с первым, нормальным историческим романом ситуация не простая. Да, героев можно найти очень сочных, ярких, красивых. Собственно, такой писатель, как Лион Фейхтвангер, только и делал, что писал исторические романы о знаменитостях, разрабатывал их психику, правда, в ущерб определённой временной достоверности. Можно найти интригующие события, служащие выражением ярчайших конфликтов нашей общечеловеческой цивилизации. И хотя они будут иметь уже известный финал, тем не менее почти наверняка удастся вдоволь порезвиться, чтобы на этот финал вырулить.
Но исторический роман - очень консервативный жанр, большой, хорошо проработанный, и это в нашем случае главная слабость. То есть придётся следовать за очень серьёзным, многоуровневым, тщательно организованным каноном. И если не знаешь, к чему лежит душа, если понастоящему себя ещё не выявил, то лучше не впрягаться в эти вериги.
А впрочем, интроверту с сильно выраженной склонностью к мелочам, с интересом к реальности и нелюбовью к чрезмерной свободе замысла исторический роман может подойти. Тем более что тут можно, например, пригасить диалоги и раздвинуть временные рамки происходящего на десятилетия или, наоборот, попробовать себя в описании многослойного конкретного события, как делают лстанковые» баталисты, чего ни в одном другом жанре органично не получится. В общем, нужно соображать.

ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКИЙ РОМАН

Очень близко к историческому, нотаки не воедино с ним, я поставил приключенческий роман. Разумеется, он не случайно располагается недалеко от детской повести. Чрезмерно расписывать этот жанр не обязательно. Мы все воспитывались на советской издательской политике, а она признавала только этот из всех развлекательных жанров. Кроме того, убей, не поверю, что есть люди в нашей стране, которым не запали бы в душу лТри мушкетёра», а это - "неразменный дублон того, что я пытаюсь определить.
Конечно, для полноты картины имеет смысл упомянуть и нынешние, современные нам приключения, но они почти всегда трубонасильственные, относятся, скорее, к жанру милитарной прозы и лишены обаяния старого стиля. Хотя по сути своей, в герое, конфликте и образе его решения они не оченьто изменились, может быть, потому, что это не нужно - жанр как развился, так и замер на классических образцах, на его лзолотой полке».
Герой, как водится, молод, едва ли не как читатель, наивен, хотя, безусловно, умеет драться на шпагах и стрелять, а в крайнем случае, получает карту зарытых гдето сокровищ. Злодей плох, как только можно. Конфликт между ними почти всегда принимает личностный характер, решается в последней схватке и почти непременно победой добра, то есть наших, а не врагов. Попутно герою достаётся слава, деньги, заветная любовь или сказочная удача в виде спокойной, благополучной жизни.
Вот, сорвался на иронический тон, а не следовало. Жанр этот в самом деле таков, каков есть, и все мы из него выросли - уже по одному этому не следовало бы о нем говорить плохо. Ведь в детстве приключенческий роман был необходим, и он честно подсказал нам то, в чём мы нуждались. Теперь приходится извинятьсяЕ И он извинит - книги этого жанра ко мне благоволят. Наверное, догадываются, что я их давний и безоговорочный поклонник.
Особое место занимают вестерны. Они очень популярны в англоязычных странах, а время от времени и в других странах опережают пиратов и политикошпионские эскалады. Но чтото мне подсказывает, что у нас они не слишком придутся ко двору, должно быть, потому, что лшестизарядный» судья никогда в нашей истории не играл решающей роли, а идеология оголтелого индивидуализма и вовсе была чужда. Правда, в последнее время возникли попытки применить к нашей реальности некоторые конфликты, метод),! Решения и даже героев вестерна, но это явление пока не нашло яркого воплощения. А если нет мастера - нет романа, нет романа - нет школы, нет школы - нет традиции. И наконец, нет традиции - нет жанра.

РОМАН ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ДЕТЕКТИВ. ТРИЛЛЕР. И СНОВА лУЖАСТИК»

Едва ли не любимейшим жанром всех времён и народов является роман преступления, детектив, боевик. Одни исследователи ведут его происхождение от рыцарского романа, другие - от эпоса, третьи - от семейногенеалогических кодексов, с античности играющих системообразующую роль в обществе. Чего только не напридумывали об этом жанре, стремясь его облагородить, - это и борьба добра со злом, и учебник правоведения, и даже преодоление смерти путём восстановления порядка в микровселенной романа.
Признать я был и буду самым прилежным чтецом всех этих опусов, растолковывающих мне, почему я люблю детектив. Причём не только в нынешнем варианте, а практически во всех его видах и подвидах. Например, я с большим удовольствием читаю средневековые китайские романы, если они попадают мне в руки, потому что это - практически судебные романы а ля Эрл Гарднер, включающие, помимо суда, и оперативные действия и собственно следствие, что в поднебесной всегда являлось прерогативой именно судьи.
В одной энциклопедии детективного жанра я нашёл подробную рубрикацию по видам и насчиталВ кажется, четырнадцать разновидностей. То есть детектив может иметь более десятка обличий, представая перед читателем то в виде класс разновидности кто это совершил, то в виде лчастный сыч» - с классиками, которых я, наверное, буду перечитывать до самой смерти (имею в виду ХемметЧандлеровскую школу), - то в виде шпионского боевика, или в личине психологического триллера, или в разновидности по лицейского расследования, или собственно в романе лпреступления», то есть в луголовном приключении», в котором совсем не обязательно побеждает доброЕ
По типу героя, по проработке остальных персонажей, по виду и методам решения конфликта этот поджанр лразошёлся» так же, как разыгралась эволюция, породив из одной белковой молекулы и глубоководного моллюска, и величественного кита, и утконоса, и скандинавского орлана, и много кого ещё. По той системе, которой я пытался до сих пор следовать, в этом жанре ничего определить невозможно. И всётаки почти каждый читатель без труда узнает, когда перед ним оказывается детектив, когда боевик, когда полицейский роман, когда психологический лкримми», когда другой вариант детективного жанра. Потому что в нём всегда есть преступление. И как было обещано о выступлении Воланда - лс последующим разоблачением»Е Но это уже не обязательно.
При этом вынужден обратить внимание, что само преступление не является системообразующим признаком, потому что иные приключенческие книжки, или вестерны, или даже реалистические романы тоже вполне могут включать преступление. И всётаки мы почемуто сразу видим, что там - не то, не тот градус тепла, или холода, илиЕ Не знаю чего. Чегото, что делает этот поджанр таким устойчивым и живучим. К нему относится, согласно статистике, каждое третье беллетристическое произведение, издаваемое сейчас в мире.
Должен также заметить, что в последние двадцать - тридцать лет к этому же поджанру подключился немалый по влиятельности пласт лужастиков». В отличие от мистических романов, которые я включил в подглавку научнохудожественных романов, в романах, примыкающих к детективам, преступления как правило, совершаются неким иномировым чудовищем. Но характер этого существа и технические условия его появления - неинтересныи, поэтому такой ужастик переходит из того, научнохудожественного разряда в эту подглавку.
Иногда случается, что ужас того типа и этого, детективного, о котором я пишу здесь, сливаются. Что из этого получается, я коротко растолковать не берусь. Я вообще чувствую, что скоро намучаемся мы с лтеорией ужасов», да так, как даже с детективом и лглавным» потоком не намучились. Но в то же время это всётаки не наша проблема, а теоретиков, им и оставим этот лакомый кусок.

РОМАНЭССЕ, ИЛИ ЧЕМ ЗАНИМАТЬСЯ НЕ СЛЕДУЕТ

Когда я впервые начал работать в издательстве, я сразу заметил разницу между коммерческими и некоммерческими издателями. В сущности, это было не трудно. Некоммерческие, основанные давнымдавно, госниковские, то есть государственные, с уважением относились к тексту, который, как было принято говорить, заставлял думать, предлагал мысли автора и, самое главное, посредством этого мышления выводил читателя на какието обобщения, имеющие существенный субъективный мотив. В этом и было главное отличие философического романа от других - отчётливая читаемость личности автора, эссеистичность всего текста.
Коммерческие же издательства сразу поняли, что продавать такой роман практически невозможно, и отказались от него, как мучимый жаждой отказывается от солёной рыбы. А со временем стали даже весьма недружелюбно относиться к таким авторам, многие из которых, особенно те, что были в возрасте, так и не поняли главного - личностное начало текста утрачивает своё значение. Это справедливо даже для звёзд первой величины В литературе, что уж говорить о прочих!
Итак, на первый план выступил сюжет, его подача, методы изложения, обнажающие самые напряжённые и жёсткие конфликты. Разумеется, и решение этих конфликтов стало более драматичным, иногда переходящим в горы трупов и море слез. Ничто не казалось слишком крутым, ни одна психологическая величина не казалась достойной внимания, персонажи откровенно заменялись на картонные фигурки из китайского театра теней - и все это приветствовали.
Сейчас, похоже, такие времена потихоньку проходят. В приличном издательстве с претензией на интеллектуальность сейчас не преминут поговорить о психологизме, заметят литературную фигуру автора и даже, если повезёт, будут приветствовать эссеистичность, то есть его субъективное мышлениеЕ
Но не очень. Главенство сюжета осталось, более того, пожалуй, оно проникло и в государственные издательства, только там ещё есть люди, которые этого стесняются, поэтому при некоторых вариантах разговора начинают хмыкать, пожимать плечами и повсякому выражать собственное несогласие с возникшей ситуацией. Но не соглашаться - можно, а ослушиваться - нельзя. Это понимают все. Потому что слишком много было уже на наших глазах крахов даже приличных издательств, слишком многие из лгосников» вынуждены были обращаться за поддержкой к государству, а это и неприятно, и ненадёжно. Каждому, даже сверхзакрученныгм интеллектуалам, ясно, что это не решение ситуации, а лишь перенос решения на потом.
Вот почему я всётаки не рекомендую писать подобный роман. Эссеистические тексты ещё очень не скоро станут у нас скольконибудь популярными, и лишь в том случае, если Россия позаботится о создании следующего поколения интеллектуалов, а не спихнёт насильственными методами толковых мальчишек и девушек в ларьки да военизированные группировки. АВТОБИОГРАФИИ, БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ, ГАЗЕТНЫЕ КОМПИЛЯЦИИ И УМЕНИЕ СТРОИТЬ ГИПОТЕЗЫ.
А вот если у тебя есть личностный материал, имеющий немалое значение в общем культурном или другом контексте, тогда я предлагаю обратить внимание на автобиографию. Этот поджанр у нас только развивается, на фоне довольно вялых опусов нетрудно сделать действительно заметный текст. Только два возражения против этого вида и существует. Первое, нужно иметь первоклассный материал, и второе, это не совсем роман.
О первом говорить не будем, фактура или есть, или её нет, спорить тут бессмысленно. Зато второе вполне логично снимается беллетризацией материала. Совсем неплохим примером является книга Коржакова, хотя она относится не столько к автобиографии, сколько к работе над изображением литературного портрета знаменитости. То есть ко второй разновидности текстов, которые я вывел в названии этой подглавки.
Кстати, если на то пошло, и отсутствие материала, то есть недостаток фактуры, как теперь говорят, кажется, не только журналисты, можно условно исправить, если привлечь к сотрудничеству подлинную звезду, не важно, какого небосклона - политического, шоубизнеса, науки или из преступного сообщества.
Такие примеры есть, стоит вспомнить роман о Руслане Хасбулатове и его клане или книжки иных наших попзвёзд, в немалом количестве возникших лет пять - семь назад. Впрочем, и тут есть закавыка. Звезды не любят работать с совсем неизвестными людьми, и если ты придёшь к настоящей звезде и скажешь о своём интересе к её судьбе и взглядам, которые хочешь както беллетризовать, слишком велика вероятность получить в ответ просьбу принести ранние сочинения. В нашем случае это не очень выигрышно. А если мы возьмём в рассмотрение лкрутую» звезду - то и чревато.
Впрочем, и этот вариант можно обойти. Нужно просто выбрать когото, кто уже не может активно за себя лпостоять», а родных можно просто лне заметить», особенно если явного негатива в книге всётаки не будет. Но если лглавный свидетель», то есть выбранный герой, отсутствует, нужно пользоваться материалом из газет, журналов и уже написанных книг. В принципе в этом нет ничего невозможного, но нужно иметь вкус к работе в библиотеке.
И ещё, очень важно не просто вырезать ножницами статьи о полюбившемся герое, не просто компоновать их. В конце концов, мы же делаем роман, а не каталог одежды, перепись поездок, не просто цитатник из одного, пусть даже действительно великого человека. То есть необходимо помнить, что все требования, предъявляемые к роману, остаются в силе.
А потому особенное внимание требуется сосредоточить на мотивации поступков героя, необходимо строить гипотезы по поводу этих поступков, рисовать обстановку, обобщать, делать выводы и сравнивать с кемто другим, то есть создавать некую конфликтность, хотя бы и заочную. Пусть даже никакого упоминания об этом конфликте ты нигде не обнаружил всё равно, ты должен это изложить, да так, чтобы тебе поверили, чтобы это не показалось притянутыми за уши. Здесь нужно здорово выложиться, может быть, даже в мере, сходной с эссеистическим романом. А это непросто. И по тем же причинам, которые я изложил в подглавке об эссеистическом произведении.
Что касается примеров, то образцом на долгие времена, без сомнения, являются работы Юрия Лотмана о Павле Первом и о Карамзине, хотя я первый соглашусь, что это не совсем роман. И тем не менее утверждение, что наш великий историограф, например, присутствовал в Париже во время Великой революции, я считаю самым блестящим примером доказательной беллетристической гипотезы, которая под пером такого учёного, каким был Юрий Михалыч, обретает статус великолепной интриги.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»